Охотники за книгами Сезон 1 - Коллектив авторов

— Ты мне доверяешь. А самое смешное, что я и сама себе доверяю. Я же умная. Привыкла мыслить глубоко и, по большей части, правильно. В прошлом я часто оказывалась права, хотя и не всегда. Но как я могу знать, лгу я себе или нет? Если мне кажется, что где-то нужно поступиться принципами, пойти на определенные риски — откуда мне знать, права я или слушаю нашептывание демона в ухо? Разум плохо осмысляет собственные движения. А вот что касается тебя, и Артуро, и Грейс, и Лиама — вы мне небезразличны. Вам я не наврежу. Если вдруг поймаю себя на том, что забыла это и списала вас в приемлемые потери — значит, я сбилась с дороги.

— Как эти «нити-растяжки» у Лиама. Проверки на одержимость.

— Типа того, — согласилась Асанти. — Мне грозят собственные опасности. Если уж суждено мне быть частью этого потайного мира, то лучше, чтобы рядом были друзья. Скажу честно, бывают дни, когда мне очень хочется, чтобы все это оказалось вымыслом — а я, мол, просто собираю в какой-то научной библиотеке оккультные знания из чистого любопытства.

— Можешь и тут попробовать. — Сэл большим пальцем указала через плечо на раскрытую дверь на верхней площадке лестницы. — Публичная библиотека Родоса. Тут сказано — здание относится к временам рыцарского ордена.

— Подумаю. — Асанти выбрала две вишни, одну съела, другую передала Сэл. — Пойдем. Поглядим, во что там вляпался Артуро.

***

— Я, — заявил Лиам, поднимаясь по лестнице в гостиницу, — совершенно изумительная личность.

— Что, правда? — пробился ему в ухо сквозь помехи голос Грейс. — Все не успокоишься?

— Я остроумный, обаятельный, умный мужчина, который не бросает друзей в беде.

— У тебя есть и еще одно ценное качество: непрошибаемость.

Он в третий раз проверил номер комнаты, записанный на коктейльной салфетке, отсчитал двери до 314-й.

— Я просто пытаюсь понять, чем тебя так обидел. Чтобы исправиться.

В коридоре никого, ни впереди, ни позади. Он посмотрелся в экран телефона, проверил, как там его улыбка. Если не симпатичная, то уж всяко безобидная. Телефон обратно в карман, распрямить шею, повращать плечами, сделать нужное выражение лица. Проверить, как закупорено шампанское. Он выбил сложную дробь на двери. Когда Тарик открыл, Лиам ухмыльнулся и попытался прогнать угрызения совести.

— Привет.

— Если хочешь знать правду, — прозвучал в наушнике голос Грейс, — можно, к примеру, так: твои унылое самокопание, бездарное иронизирование и дурацкие приступы угрызений совести меня несколько смущают.

Он продолжал улыбаться от уха до уха. Сосед Тарика по комнате тут же смылся и оставил их наедине. Продолжай держать лицо, приказал себе Лиам, когда Тарик пожал ему руку. Он разлил шампанское, они чокнулись бокалами. Тарик тут же осушил свой. Вид у него был довольный. Потом лицо его обмякло, а за ним и все тело. Лиам поставил свое нетронутое шампанское на стол. Губы — там, где он прикоснулся к жидкости с наркотиком — пощипало, потом они онемели. Через несколько минут пройдет.

— Прости, Тарик.

Он положил охранника на кровать, проверил пульс: все в порядке. Не нравилось ему опаивать людей.

— Понял, о чем я? Угрызения совести.

— Ты там не забыла, на какую мы церковь работаем? Провинциальную церковь пушистых зайчиков и довольных акустических гитар Северного Вермонта?

— По-моему, Вермонт — не провинция.

— Ты знаешь, о чем я.

— Погоди-ка. — До него донеслись короткие всхрапывания и несколько отрывистых ударов плоти и кости о плоть и кость.

— Похоже, у тебя нет времени переживать по поводу конфликтов с коллегами, o dame sans merci[6]. — На другом конце провода — короткое рычание, звяканье металла о бетон. Лиам нашел в шкафу форму Тарика и начищенные ботинки. Форма оказалась почти по размеру, а вот ботинки придется подогнать свои. — Не исключено, что это самый откровенный наш разговор за все годы совместной работы, а случился он только потому, что меня это достало.

— У меня есть на то причины, — ответила она, и микрофон уловил завывание чего-то тяжелого, пролетевшего, по всей видимости, возле самой головы Грейс, а после донесся мужской голос, ругавшийся, кажется, по-турецки. — Я уже давно пришла к выводу, что говорить о себе это…

— Напрасная трата времени, знаю. — Он вылил остатки шампанского в раковину, протер бутылку тряпочкой и вышел, извиняющимся жестом попрощавшись с бесчувственным Тариком. — Видит Бог, у меня есть собственные тайны. Они у каждого есть. Я чувствую, что между вами с Сэл возникло взаимопонимание, где я — третий лишний, откуда бы оно ни взялось. Просто попробуй на минутку вообразить себе, что я при этом испытываю.

— Спускайся сюда, — откликнулась Грейс. — И садись в машину.

***

Из всех секретных заданий Грейс меньше всего любила проникновение на вражескую территорию. Если противник нормально подготовился, это почти гарантированный провал. Ей нравились тени, нравилось подкрадываться сзади. Если такого не случалось, то что ж — и в драках есть свое очарование. Но проникновение — тут и выглядишь подозрительно, и не спрячешься. Нужно двигаться и действовать так, будто ты на своем месте, что, понятное дело, совсем не так.

У Норса, по счастью, не было военной подготовки, а нанять соответствующего советника ему не позволили то ли самоуверенность, то ли спешка. Когда на закате дня они с Лиамом подъехали к лагерю на машине Тарика, объяснение, которое выдал Лиам — «Тарик с напарником патрулируют лес, а нас послали к воротам» — никого не смутило. Закончившие смену охранники сказали им, где поставить машину, и отправились в палатку-столовую.

Грейс не впервые в жизни подумала, сколько же есть на свете систем, которые можно запросто вырубить двумя обманными действиями.

На небе появились звезды. За спиной Грейс чихнул и завелся генератор. Она вытащила фонарик, направила луч света на горный хребет, трижды мигнула; увидела ответную вспышку.

Отлично. Сэл и остальные на месте; когда коллеги подойдут, они с Лиамом запустят их внутрь и, если повезет, те доберутся до центрального шатра незамеченными. План безумный, но может сработать.

Потом раздался щелчок.

— Бросай фонарик, — произнес голос — гравий и китайские колокольчики. — И оружие. А то он умрет.

Крестик одновременно жег и леденил кожу Грейс.

Она выпустила фонарик. Медленно расстегнула кобуру, отсоединила магазин, отбросила и его, и пистолет. Невелика потеря. Ей этот пистолет никогда не нравился. Впрочем, ей не нравилось любое оружие.

— Ко мне повернись, медленно.

Штука, которая держала Лиама, обхватив пальцами-ножами его горло и приставив пистолет к его виску, ничем не напоминала человека. Лицо — как невыполненное обещание. В глазах щелкали, перефокусируясь, красные линзы, между пластинами, заменявшими собой зубы, стекало струйкой темное масло. Гомункул. Вот почему служанка Норса выглядела смазанной на кадрах из гостиничного номера: на ней не магическая одежда, у нее нет магических способностей — она сама магия.

А вот что до бойцов, стоявших по обе стороны от гомункула, — они были самые обыкновенные люди, и того, что спутница их — вовсе не человек, не замечали, или им было все равно. Винтовки они держали наготове.

Норс, видимо, использовал заклинание, благодаря которому этот гомункул казался человеком тем, у кого нет серебра на шее. Чтобы не объяснять, что это за демон, всем наемным работникам.

Грейс магию терпеть не могла.

В другой ситуации она, возможно, и завалила бы эту штуковину. Но тут не успеть: она перережет Лиаму горло или пустит ему пулю в голову.

— Прости, — извинился Лиам.

Она подняла руки и, проявив милосердие, не стала смотреть ему в глаза.

— Сдаюсь.

Руки Грейс сковали наручниками за спиной. Гомункул за всем следила и отпустила Лиама только после этого.

— Пошли, — сказала гомункул. — Он хочет видеть вас обоих.

Грейс, владевшая множеством языков, чертыхнулась про себя почти на всех.