Рита Кертс - Руимо. Пришедшая (СИ)

— Ты недооцениваешь его, и напрасно. Он прожил больше, чем кто-либо в Руимо — на глазах его рождались и уходили из жизни, доживая до старости, столько поколений, что никому из ныне живущих — разумеется, кроме нашего Предводителя, и помыслить трудно, — мягко ответил мужчина, и гневный взгляд, коим его наградила Фелиция, ничуть его не смутил. — Ты мало знаешь о Среброглазом.

— Достаточно, чтобы заключить: он — не король!

— Напрасно.

Фелиция хотела бурно возразить, но прикосновение холодных губ к плечу, затем к нежной шее, абсолютно сбили её с мысли.

— Спокойнее, Лиша, — в хрипловатом, мурлыкающем голосе она услышала потаённую угрозу. Но решила, что ей вполне могло показаться. — Скоро ты узнаешь, какой он правитель, имеет ли влияние и крепка ли его власть. А мы узнаем, опасен ли он так, как прежде — или же годы мира ослабили его бдительность, а навыки — покрылись плесенью. Однако, это обойдётся дорого. Ты готова исполнить обещанное?

— Я не меняю решений, — твёрдо произнесла она и гордо выпрямила спину. — Никогда.

— Чудесно, Лиша. Но ты уверена, что Вартон предан Бракентусскам, и, в первую очередь — тебе лично настолько, что осмелится без сторонней помощи пойти войной против Тувиама? Против Элиты? Это самое настоящее самоубийство.

Последнюю фразу он сказал без капли сожаления и даже насмешливо.

— Преданность легко заменят принуждение и страх.

— Старый добрый метод, проверенный. Но Тувиам — особенный противник, выражаясь мягко.

— Все мои люди сделают то, что им приказано. И либо они погибнут в бою как герои, мужественно отдавшие жизни за Вартон и королеву, которой служат и служить обязаны, либо сдохнут как предатели и изменники — на плахе. Страх — сильное оружие, если знать, как им пользоваться; поверь мне: показательные, публичные казни в Свеххе, Нао, Морруше и даже Астерте, столице Вартона, сделали своё дело. Можешь не сомневаться.

Он приподнял светлую бровь, и на лице его скользнула тень изумления.

— Прекрасно. Маркус будет доволен решимости нового, надёжного и такого прекрасного союзника. Более того, в нашем…довольно узком кругу катастрофически не хватает, и высоко ценится дамское очарование: прекрасные представительницы женского пола — большая редкость.

Холодные губы касались её тонкой, нежной шеи. Фелиция не сумела удержать громкий вздох, когда мужчина резко привлёк её к себе.

— Нет, постой…как же совет, скоро… — шептала она, теряя силы и желание сопротивляться. На мгновение ей удалось с собой совладать.

— Стой! — требовательно воскликнула она, отпрянув. Мужчина нехотя прервался. — Я уже сделала всё, что было нужно и последнее, что осталось — отдать приказы. Могу я…по-прежнему доверять…

— Можешь, — согласился он, выдержав короткую паузу, глядя в серо-зелёные глаза. Его странная улыбка внушала беспокойство. Впрочем, он всегда так улыбался — и совершенно не понять, что у него на уме.

Фелиция подалась вперёд. Настенные часы громко тикали, стрелки указывали на половину восьмого.

«Совет подождёт», — решила она, снова оказавшись в крепких объятиях.

На улице стемнело, и в покои снова пробралась тьма. Благовония уже давно истлели, оставив после себя аромат дыма. Стрелки на часах достигли отметки «девять».

Фелиция немного задремала, нежась в шёлковых простынях. Тонкий скрип обширной кровати пробудил её, и она услышала, как босые ноги ступили на пол. Она приподнялась, прикрываясь нежным шёлком, и прищурила глаза, чтобы лучше видеть. Сперва в темноте она различила лишь его силуэт, затем мускулистый, лишённый всякого изъяна торс. Перед тем, как поднять с пола одежду, мужчина собрал длинные светлые волосы в высокий хвост. Фелиция сильно взволновалась, осознав, что он собирается покинуть её снова; она привязалась к нему так быстро и так сильно, и ничего с собой поделать не могла. Она всегда прекрасно знала, чего хочет — и этот мужчина был лишь ступенью на пути к желаемому, связующей нитью между ней и её мечтой, которая вот-вот станет явью. Но вскоре она поняла, что не в силах вырваться их плена его голубых глаз, не может не поддаться его обаянию. Он стал её слабым местом — они оба знали это.

Фелиция ненавидела себя за свою слабость. Всего за пару недель вершиной желаемого вместо вечной молодости и бессмертия — которыми среди людей обладал лишь Среброглазый, и Менторы — стал он. Ради него она была готова на всё.

— Не уходи, — едва слышно воскликнула Фелиция и села. Мужчина был уже наполовину одет. — Останься со мной, хотя бы на день!

На мгновение он замер, подняв с пола рубашку. Перекинул её через плечо и опустился на кровать рядом с принцессой. Тронул её чуть завивающиеся светлые локоны, падающие волнами на хрупкие плечи и ключицы; плавно опускаясь по плечу, коснулся кисти и поднёс к своим губам.

— Хотел бы — но не могу.

В голосе звучало безразличие. Фелиция почувствовала себя использованной, но отказывалась верить, что он может относиться к ней так легкомысленно. А ещё она не хотела, чтобы он оставлял её одну. Снова. Казалось, что он уходит, и если не навсегда — то надолго.

Мужчина поднялся, и кровать снова тихонько скрипнула. Фелиция так и сидела, придерживая у обнажённой груди шёлковую простынь и с тоской и отчаянием наблюдала, как он надевает кожаную куртку и чёрные перчатки.

— Кажется, тебе пора на совет, — невзначай заметил он, взглянув на часы. Тихо насвистывая какую-то мелодию, он двинулся к центральному окну и открыл его, отдёрнув тяжёлые шторы. Снаружи было свежо и тихо, и лишь изредка вдалеке каркал старый ворон.

— Сейчас я должен уйти, — обронил он, перешагнув проём. Для Фелиции слова эти звучали как приговор. Мужчина, встретившись с её печальным взглядом, помолчал и добавил:- Не волнуйся, я вернусь. Помни: мы всегда держим слово. Веришь мне, Лиша?

Она по-прежнему молчала, не сводя с него глаз. Холодный воздух ворвался в комнату, и сильный, неожиданный порыв ветра опрокинул хрупкую хрустальную вазу с сиренево-синим букетом. Фелиция украдкой вздохнула; проблеск надежды согрел ей сердце.

Он сдержит слово и вернётся. Иначе быть не может.

— Я верю тебе, Фир.

Мгновение спустя силуэт Ментора скользнул в окно, исчезнув, и принцесса осталась в одиночестве. Она погрустила ещё несколько минут, а после, в миг переменившись в лице, поднялась, гордо вскинув подбородок, и отправилась выбирать платье.

В длинной комнате, вдоль стен обставленной полуколоннами, горели десятки свеч. Тени от них дрожали, создавали причудливые, всё время движущиеся силуэты. Куполообразная крыша, богато отделанная золотом и расписанная фресками, мерцала, отражая идущий снизу свет, и блики играли на круглом, покрытом лаком столе из белого дерева.