Рита Кертс - Руимо. Пришедшая (СИ)

— Удвоить охрану замка, — твёрдо скомандовала она, приоткрыв дверь. — Ко мне никого не пускать. Никого. Я ясно выразилась?

— Будет исполнено, Ваша Светлость, — стражник поклонился.

— Созывайте генералов, — обратилась она ко второму. — Все трое должны быть в зале совета через час, и если опоздает хоть один — клянусь, сегодня же вам обоим отрубят головы! И известите Офелию. Скорее всего, сейчас она в подземной лаборатории.

Напуганный угрозой, мужчина сглотнул. Фелиция задумалась, и после паузы добавила:

— А Советники…Советники не нужны. В этих дряхлых стариках нет проку, нужно подыскать им замену.

Стражники отвесили поклоны и в скором темпе удалились.

Фелиция мягко прикрыла дверь. Упираясь в неё спиной, какое-то время стояла неподвижно, погрузившись в раздумья, и глядела в кромешную темноту.

Все пять окон закрывали тяжёлые, бордового оттенка шторы с бахромой, которые не пропускали ни одного лучика уходящего солнца. Пахло ладаном, пряностями и сиренью, и всё это вперемешку с запахом дыма. Снова вдохнув сладкую, даже приторную смесь ароматов, от которой слугам во время уборки порой становилось дурно, женщина пошла к центральному окну, стуча по полу каблуками. Широким движением отдёрнула штору, впустив в комнату последние солнечные лучи.

— Как прошло?

Низкий, хрипловатый голос, от которого по спине приятно бегали мурашки, Фелиция сейчас никак не ожидала услышать.

— Чёрт возьми, — пробурчала она, подскочив на месте, — напугал до смерти!

Высокий, мощного и рельефного сложения мужчина, на расстоянии вытянутой руки подпиравший стену у окна, широко улыбнулся, продемонстрировав идеально ровные, белые зубы.

— Больше не делай так, — смутилась Фелиция и подхватила кубок и гранёный кувшин со стоящего рядом столика. Она пыталась налить вино навесу, но кувшин заметно дрожал вместе с её рукой.

Бледный, голубоглазый мужчина с выбритыми висками и собранными в высокий хвост длинными, достающими до поясницы белыми волосами тут же перехватил инициативу. Наполнив почти до краёв, он передал золотистый кубок.

Какое-то время женщина молчала, с обеспокоенным видом ходила туда-сюда. Кубок быстро опустел.

— Достаточно, — сказала она, когда кубок заполнился наполовину. Подойдя к вытянутому, узкому окну, Фелиция небрежно сорвала с шеи тугое, давящее шею пёстрое ожерелье и швырнула на пол. Драгоценные камни, прежде объединённые изящной оправой и тонкими, как нити паутины, цепочками, рассыпались и шумно разлетелись по полу. Она быстро допила вино, поставила кубок на стол. Скрестив руки в золоте браслетов, блестящих на запястьях, смотрела на расплывчатую, слабо мерцающую линию горизонта.

Сердце её колотилось, к щекам прилила кровь. Прикосновение пальцев, к холоду которых она привыкала с трудом, заставило вздрогнуть. Мужчина аккуратно взял её ручку и поднёс к холодным губам.

— Всё идёт так, как вы хотели, — голос Фелиции звучал тихо. Сейчас она намеренно делала вид, будто мужчина ей не интересен; ей нравилось, когда он пытался привлечь её внимание. — Я пожертвовала Мильфелом; люди в условленном месте: как знать, так и простолюдины — все в вашем распоряжении. Поступайте с ними так, как сочтёте нужным. Скоро мои подданные разнесут по всему Руимо весть о том, как Элита беспощадно уничтожила целый город, не пощадив даже мирных жителей! Гонцы уже выехали, посланиями особенного рода занимается Офелия.

Теперь Среброглазый не выйдет сухим из воды. Теперь не только Бирмел, Мелифер и Плавучий город, но даже Ничейные Земли содрогнутся от жестокости столь почитаемого, и — как принято считать — мудрого правителя Тувиама, якобы несущего лишь блага! Его Мясник, сам того не сознавая, помог в осуществлении вашего замысла. Теперь у меня есть неопровержимые доказательства, что бойня имела место быть, и никто не оспорит их — из оставшихся в Мильфеле вартонцев не выжил ни один человек. Более того — меня хотели убить, и об этом я ни в коем случае не промолчу; ответственность за исчезновение жителей Мильфела теперь на плечах Элиты: всё выглядит так, будто они попросту избавились от тел, не оставив никаких следов.

— С нынешним составом Элиты Среброглазому это под силу.

— Королевства поддержат Вартон! — она говорила всё более возбуждённо. — Совсем скоро прольётся кровь, много крови! Деяния Среброглазого посеют смуту в королевствах, короли и королевы усомнятся в крепости его рассудка, а Элита утратит былое доверие и уважение, показав себя жестокими убийцами.

Среброглазый — глупец. Он не тот, что прежде, не тот, кем я восхищалась. Тувиам огромен, и он не справляется с ролью короля! Вот Фенхидес…с этим древним родом ещё можно было бы соперничать. Отец говорил, они — прирождённые лидеры, и в жилах их настоящая, царская кровь. Именно к ним я всегда испытывала отвращение и рада, что сейчас от Фенхидес не осталось ничего. Всё семейство «великих чародеев и воинов» позорно погибло за одну ночь, ха! В последней песне о Фаренхиме поётся, что сделали это…

— Всего три Ментора, — на лице мужчины проскользнула загадочная улыбка. — И это правда. Однако, в песне этой ошибка, и ты сама знаешь, какая. В ту ночь погибли все — за исключением маленькой принцессы, совсем крохи — пяти лет от роду. По-моему, это прекрасно, и в какой-то степени даже романтично, хоть я и не романтик: Эйра Фенхидес, чистокровная nuem Ellen, выжившая чудом. Последняя представительница древнего рода….

— Мерзкое дитя инцеста!

— …навсегда лишённая возможности его возродить, потому как без кровосмешения ей не иметь детей. Она — последний отблеск могущества своих предков, Дамира и Елены; и жизнь её подобна сиянию когда-то прекрасной, яркой, но уже мёртвой звезды, которое вскоре иссякнет.

Фелиция громко фыркнула: ей не понравилось мечтательное выражение на его лице, когда он говорил об этом красноглазом выродке. Злость бурлила в ней при одной только мысли об Эйре.

— Нам за уши привязали обычаи этого рода, объяснив это «проклятьем», заставили принять как должное и даже почитать их аморальные традиции! Омерзительно было находиться с ней в одной комнате во время аудиенции. Я так же позаботилась и о том, чтобы внимание народа было заострено именно на их особенных бракосочетаниях…Но довольно о Фенхидес: меня тошнит об одной только мысли о них. Есть только одна насущная проблема — Среброглазый. Я считаю, что он не больше, чем воин с огромным жизненным опытом, и престол — не его стезя.

— Ты недооцениваешь его, и напрасно. Он прожил больше, чем кто-либо в Руимо — на глазах его рождались и уходили из жизни, доживая до старости, столько поколений, что никому из ныне живущих — разумеется, кроме нашего Предводителя, и помыслить трудно, — мягко ответил мужчина, и гневный взгляд, коим его наградила Фелиция, ничуть его не смутил. — Ты мало знаешь о Среброглазом.