Татьяна Каменская - Ожидание

Господи, да зачем ей надо знать о том, что творится в этом маленьком городке, или во всей стране в целом, кто и как делает, ворует или отмывает "свои — чужие" деньги. И этот человек с такой "оловянной" физиономией, навряд ли, может претендовать на что-то с её стороны. Ведь это ведь так понятно! Она не девочка, которую можно купить за пару золотых серёжек, или упаковку новых колготок, или даже за титул "любовни-цы такого-то начальника". И навряд ли, возмущенное дыхание в телефонной трубке мо-жет, что-то, изменить в её решении. И, скорее всего это молчание похоже на дуэль, у кого первого сдадут нервы!

Кажется, мужчине надоело молчать. Он хмыкнул, и тут-же требовательно произнёс:

— Мы должны сегодня с тобой встретиться! Должны!

Ника оглянулась на сына. В её глазах что-то вспыхнуло, но, помолчав, она насмешли-вым голосом негромко ответила:

— Я не могу, во-первых. А во- вторых, мне кажется, я никогда, никому, ничего не была должна! И если мы как деловые люди заключили договор…

Ника опять оглянулась, увидев подходившую дочь, проговорила торопливо:

— Извините! Но мне некогда, абсолютно некогда с вами разговаривать!

Несмотря на голос, призывающий:

— Вероника, подожди! — она положила трубку, и, обернувшись, улыбнулась дочери.

— Что? Очередной кавалер с утра в папашки набивается? Может, помощь нужна?

Сонно потягиваясь, спросила Гера. Ника засмеялась. С её дочерью не соскучишься. Как скажет, так, словно ножом отрежет. И что за язык!

— Ты со своими кавалерами лучше разберись. Скоро провода от их звонков плавиться начнут.

— Ты же знаешь, кто мой настоящий кавалер. А это так, просто воздыхатели!

Гера кокетливо помахала кончиками своих толстых кос, которые она заплетала на ночь, а затем, развернувшись, удалилась в ванную. Именно удалилась, гордо неся свою красивую голову, обрамленную венцом пушистых светло-каштановых волос.

— Четырнадцать лет, а уже невеста! Совсем стала взрослой, и знает, что необыкно-венно красива! — думала Ника, отправляясь на кухню.

— Нет, в её годы я была дика до безобразия, и, кажется, некрасива, словно гадкий утёнок. А может, это так казалось? И примером тому письма Володи! Да! Конечно! Нас с дочерью объединяет одно. У меня был Володя и его письма, а у Геры этот мальчик Са-ша. Он пишет ей письма до сих пор, зовёт в Германию, в гости. Это пока всё ничего, но Гера возомнила, что он её кавалер. Хотя в четырнадцать лет, чего только не придума-ешь себе. Пусть! Иногда красивые сказки становятся красивой действительностью, но чаще всего эти сказки рассеиваются как дым, и от их горечи долго щиплет глаза, вызы-вая обильные слёзы…

Ника вздохнула, и, приоткрыв двери кухни, крикнула весело:

— Эй, спортсмены! Быстренько завтракать и в путь!

Машина натужно урчала, взбираясь на гору. Гера сидела рядом, прикрыв глаза, а Да-нилка на заднем сидении всё время оглядывался и куда — то всматривался.

— Данил, кого ты там всё высматриваешь? — спросила Ника, глядя в маленькое зер-кальце на сына. Мальчик смущенно повернулся, и, потирая нос варежкой, ответил:

— Да боюсь, лыжи упадут!

Ника весело рассмеялась, а Гера презрительно надула губы:

— Данил у нас настоящий Шерлок Холмс. Ещё ничего не случилось, а ему всё что — то мерещится.

— Если бы я укрепил лыжи, то не боялся бы, но после тебя никогда ничего не най-дёшь! — нравоучительно ответил мальчик, укоризненно глядя на сестру.

— Зато ты у нас, аккуратист и зануда! — отозвалась насмешливо девочка, но Ника, сде-лав строгое лицо, сказала:- Итак, делаю предупреждение! Ещё слово, и вы оба будете бе-жать следом за машиной!

Дети утихли, а Ника, озорно скосив глаза на дочь, в душе рассмеялась:

— То-то скандалисты! Не будете спорить по пустякам!

Ника любила бывать на лыжной базе. Именно здесь она отдыхала душой и телом. А накатавшись до тошноты с высокой горы на куске картона, поотбивав себе ягодицы, да вволю наоравшись, так что весь следующий день она лишь сипела и хрипела, Ника по-ражалась тому, сколько энергии она получала здесь, именно здесь, всего лишь в несколь-ких километрах от города.

— Святое место! Недаром здесь был построен в семнадцатом веке мужской монастырь! Как-будто ответил на её мысли однажды молодой мужчина лет тридцати, проходивший мимо неё, задумчиво созерцавшей окружающую природу.

Ника не обратила бы на него никакого внимания, если бы не тот факт, что мужчина шёл мимо по снегу босиком, в одних старых джинсовых шортах, и выцветшей полинялой фут-болке.

— И вам не холодно? — спросила Ника, поёживаясь

— Нет! — коротко бросил мужчина, гремя пустыми ведрами, которые только сейчас Ника заметила у него в руках.

Значит, он шёл за водой в родник! Придется ждать, пока мужчина пройдёт обратно с полными ведрами. Глупо? Может быть! Но только отчего- то она стала немного суеверна в последние годы, и от греха подальше подождёт мужчину.

— Что, боитесь? — спросил этот странный человек, когда опять поравнялся с Никой, и слегка смутившись, она кивнула головой.

— Не мучайте себя суевериями, ибо ничто понапрасну у нас не пропадёт, ни зло, ни доб-ро! Всё вернётся нам за наши деяния, а когда, никто вам не скажет, о том лишь ведает один Бог! Так что идите с миром… — чуть картавя, произнёс мужчина. Удобнее перехватив сильными руками полные ведра, он не спеша, двинулся к зданию. Недоумевающая Ника уставилась вслед босоногому мужчине, толи, удивляясь, как легко он шагает по свеже-выпавшему снегу, толи, поражаясь тем словам, что до сих пор звучали в её сознании, " всё вернётся нам за наши деяния…".

— Кто он? Обычный человек или бывший священник — расстрига, сменивший золо-тотканые одежды на шорты из старых джинсов?

Первое звучит совсем прозаично, а второе как загадка.

— Кто он? — мучилась Ника вопросом все дни, пока не позвонила своей школьной под-руге Ольге, которая знала почти всех в этом городе.

— Ха! — фыркнула Ольга в трубку. — И тебя он тоже заинтересовал? Не удивительно. Личность его довольна примечательная в нашем городе, бывший спортсмен, вегетари-анец, ярый последователь системы Иванова… — перечисляла подруга. — Небось, сама ви-дела его, странного, если звонишь. Хотя в чем тут странность, непонятно! Закаляется человек, и, слава Богу, пусть ходит босиком по снегу на здоровье. Кстати, он мой хоро-ший знакомый! Если хочешь и тебя познакомлю, спорщик отменный, человек интерес-нейший, устанешь его слушать, тем более спорить…Итак, завтра мы едем кататься на лыжах… — категорично заявила подруга и положила трубку.

Вот так Ника и познакомилась со странным, смешным человеком по имени Миша, ко-торый здесь на лыжной базе работал обычным директором. Да, конечно, для кого-то Ми-ша был смешным и странным, со своими принципами, позициями и взглядами на жизнь. Он в самом деле оказался последователем системы Порфирия Иванова, мяса не ел, алкоголь не употреблял, зимой ходил босиком, обтирался снегом, обливался холод-ной водой из родника, верил в Бога, верил в Природу, о которой говорил уважительно, глядя в окно своего кабинета, из которого виднелась высокая гора, на которой распо-ложился некогда мужской монастырь, а теперь колония для несовершеннолетних де-тей. Он говорил громко, шумно, смеялся так заразительно, что Ника, не выдержав, тоже начинала хохотать над какой-нибудь его шуткой или анекдотом. Но Миша мог тут-же прервать смех или интересный разговор, переходящий в спор, и пытливо вглядываясь в собеседника пронзительно голубыми глазами спросить его о чем-то таком, к чему тот был совершенно, казалось бы, не готов.