Татьяна Каменская - Ожидание

— Перед личным шофёром положено расшаркиваться… иногда! — улыбнулся зага-дочно мужчина.

— А я думала всё должно быть наоборот!

— Увы, моя милая незнакомка. Человека очень легко привести к зависимости. И по-рой очень трудно бывает вырваться из под этой опеки. Не правда ли?

Мужчина провёл пальцем по щеке своей спутницы, и она вздрогнула. Что-то послыша-лось неприятное в этих словах, и женщина торопливо отвернулась.

— А вот и мой дом! Спасибо что проводили!

— На чай не пригласите? — тихо спросил мужчина, но женщина лишь покачала головой.

— Нет! Дети спят чутко, и это не в моих правилах приглашать мужчину к себе домой.

— А если вас приглашает мужчина, вы ему не отказываете?

— Смотря кому, что и когда? — ответила женщина, и, развернувшись, пошла к дому.

— С Новым годом! — крикнул мужчина ей вслед.

— Вас тоже! — ответила женщина, и захлопнула двери высокого старинного дома.

Мужчина постоял немного, затем поддел ногой большой морозный кусок снега, и, подталкивая его словно футбольный мяч, погнал по тротуару. Но когда после одного сильного удара снежный ком улетел через забор, в чей — то двор, мужчина негромко крякнул, хлопнул себя по бокам, и, сунув руки в карманы пальто, быстро зашагал по тропинке, проложенной среди огромных сугробов снега.

ГЛАВА 30.

Ника наслаждалась отдыхом. Слава Богу, прошли все эти суматошные предпразд-ничные дни, а за ними и праздники. Её магазин славно поработал! От покупателей не было отбоя, и даже самой Нике приходилось порой выходить в торговый зал, так как продавцы не успевали справляться с таким большим наплывом народа. Ну, а теперь можно расслабиться!

Ника, лёжа в постели, потянулась, и, приподняв ноги, поболтала ими в воздухе. С не-которых пор она стала заниматься по утрам зарядкой. Скорее всего, это временное яв-ление! Она всегда начинает после Нового года относиться с критикой к самой себе, к собственному телу. Начинает перетрушивать свой личный гардероб, и, в конце концов, решает, что для той или иной юбки, платья или брюк, ей необходимо слегка похудеть. Она начинает изводить себя диетами, масками для лица, и питательными масками для волос, за которыми она ухаживает так бережно именно в эти зимние дни отдыха… Од-ним словом, она начинает усердно заниматься собой! С праздниками покончено! До вес-ны ещё два месяца, и ей просто необходимо отдохнуть с детьми на каникулах, заняться хоть каким — то воспитанием детей, которых всё остальное время она видит только по вечерам перед сном. Но здесь, кажется, всё происходит наоборот. Порой дети воспитыва-ют её. Ну и прекрасно! Представим себя в роли маленькой девочки, которая сейчас не-жится в своей постели, и ни за что не хочет подниматься. Даже если ты и знаешь, что тебя уже ждут!

Какое блаженство, эти зимние каникулы! Каждую зиму они едут на лыжную базу, кататься на лыжах, санках, а то и на простом куске линолеума. Сколько смеху, сколько радости от общения с природой ты получаешь. Сколько энергии и бодрости появляются в тебе, когда, надышавшись зимнего воздуха, ты возвращаешься к себе домой, к теплу.

Но наступает февраль, и что-то произойдет, что-то опять изменится в организме, в те-бе самой. Ты начинаешь хандрить, жаловаться сама себе на жизнь, тоску и печаль… И тогда ты начнёшь думать о весне, потому-что лишь тогда придёт конец тоске и печали, ко-торая как змея старается вползти в самую душу, опутать её, сломить, сделать своей иг-рушкой, которую однажды можно легко поломать, и затем выкинуть на помойку, словно ненужную вещь…

— Фу-у! Ну что за гадостные мысли! Нет, дорогая моя подруга, тоска зелёная! Я ещё в состоянии с тобой побороться! — вскакивая с постели, шепчет Ника, и, подойдя к окну, резким движением распахивает шторы.

Стоит морозный январский денёк. Падает редкий снежок, медленно кружась в возду-хе. Деревья в белых мохнатых шубках инея грациозны и так легки, что кажется, стукни по ним палочкой, и они зазвенят звонко, весело. Морозец чувствуется, но разве это помеха к тому, что — бы познать радость, и, в полной мере насладиться прелестью морозного дня и ощущением счастья, что обещает новый день. Прекрасный день! Именно сегодня Ника с детьми отправится на лыжную базу, постигать всё самое прекрасное и полезное! Поэ-тому уже давно пора проснуться её детям…

— Лежебоки, подъём! — кричит Ника, проходя мимо спальни сына.

Данил тут — же отзывается:

— А я уже оделся и давно жду вас!

Ника, поцеловав сына, с удовольствием отмечает, что Данил в самом деле уже одет, в комнате у него идеальный порядок, койка заправлена, форточка открыта. Значит, он ус-пел позаниматься утренней гимнастикой. Да, это не Гера! Не мудрено, что она до сих пор ещё спит. Пора будить!

Ника направляется в спальню дочери, но в это время звонит телефон, и, Ника выжи-дающе смотрит на сына, который поднял трубку.

— Мам, это тебя!

— Здравствуй Вероника! Это я! — звучал приветливо в телефонной трубке спокойный мужской голос. Ника, глядя в зеркало, висевшее на стене прихожей, слегка поморщилась.

— Я слушаю вас!

— Прости, что разбудил, но все эти дни я просто не могу дозвониться до тебя.

— Зачем?

— Просто узнать, что ты жива — здорова, а ещё спросить, почему ты сбежала с вечера… так внезапно…

— Вы ошибаетесь! Я ушла, когда это стало нужно…

— Когда ты поймёшь, что везде существуют свои негласные правила! И я порой не шу-чу, говоря тебе об этом. Как и о том, что порой не понимаю твоих шуток…Тем более, что ты ушла не одна!

— И что же следует из этого? — голос Ники стал тихим и вместе с тем злым.

Она оглянулась на приоткрытые двери детской комнаты. Данил занят каким-то своим делом, но кажется и он понимает, что ранний утренний разговор по телефону не обеща-ет ничего хорошего. Быстрый, исподлобья взгляд сына, верное тому подтверждение. Что-то вспыхивает в сердце Ники, когда она встречается глазами с сыном, но, отвернувшись, она прижимает телефонную трубку к губам и негромко, но твёрдо произносит:

— Да-да, я слушаю вас!

Мужчина молчит на том конце провода. Ника, представляет себе лицо мужчины, его слегка выпуклые глаза под мохнатыми бровями, пристально и жестко смотрят они, а их "бутылочный" цвет холоден и даже в чем-то неприятен. И хотя мужчина красив имен-но настоящей породистой красотой, но Ника чувствует, каким холодом веет от трубки, которую она держит в руках, как немеет её рука и даже щека…

"Оловянный"! Как нельзя лучше характеризует это прозвище того, кто сейчас дышит в эту пластмассовую трубку, и видимо ждёт её ответа. Кто он? Оловянный солдатик, или оловянный генерал, привыкший повелевать чужими судьбами или даже жизнями? А мо-жет он просто "оловянный" магнат местного значения, сделавший капитал на цветном металле, на всё тех же алюминиевых кастрюлях да молочных бидонах, стянутых каким- нибудь спившимся мужичонкой с соседского двора, или скорее всего сделавший капитал на уворованных кем-то с местных загородных дачах электрических проводах, да заборах. Сколько несчитанных загубленных жизней на тех обугленных проводах, сколько про-клятий на тех раскуроченных металлических воротах, сколько пропавшего даром труда и средств народа, на, без сожаления разрезанном автогеном, почти новом красавце- ком-байне, сданного на пункт приема вороватым председателем колхоза…