Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

Утоплые равнодушно подняли свое беремя и поволокли к шапке, пожертвованной боярином Фомой. Один поднял крышку, остальные начали черпать горстями золотые монеты и складывать в шапку.

Серый Волк довольно потирал руки. Безмозглые утоплые не обращали внимания, что шапка бездонная – сколько ни сыпь, а все не прибавляется. Им что хозяин сказал, то они и выполнят, а до остального вовсе дела нету.

Тем более, что скрыня водяного тоже оказалась непростой – золото в ней все не убывало и не убывало. Потому-то и тащили, видать, с таким трудом…

Ямину самозваные копари вырыли, конечно, немаленькую. Но все же и не самую большую – пришло время наполниться ей доверху, выросла над шапкой золотая горка. Утоплые тупо почесали в затылках, явно силясь сообразить, почему у них на столь невеликую емкость ушла такая прорва монет. Потом равнодушно пожали плечами и поплелись обратно к воде. Скрыня стала заметно легче – двигались холопья водяного куда как веселее.

Яромир проводил их цепким взглядом, подождал, пока все четверо не скроются под зеркальной гладью, а потом стремглав бросился к яме.

– Давай мешки, быстро!.. – рыкнул он на Иван. – Пошевеливайся, пошевеливайся!..

– На пожар, что ли, торопишься?.. – заворчал княжич, расправляя сыромятные мешки, прихваченные запасливым оборотнем. – Успеем, чай…

– Да быстрее же, дурак… – начал резво перекидывать монеты в мешок Яромир. – Быстрее, быстрее!.. Сейчас дойдут утоплые до водяного, он их спросит – а что так долго ходили?..

– А они?..

– А они промычат только, да руками разведут. У них весь ум давно черви повыели. Водяной подумает-подумает – и полезет скрыню свою проверять. А как увидит, сколько там не хватает, так враз смекнет, что мы его одурачили! Так что пошевеливайся, а не то…

Дважды упрашивать Ивана не понадобилось. Не то чтобы он боялся хозяина Белого озера – чай, в ножнах не коряга какая, а меч-кладенец! Но на рожон зря лезть тоже не годится – если по чести, ему самому водяной ничего плохого не сделал, так за что ж его рубить?.. Пусть себе и дальше живет в своем озере, карпов пасет, рыбаков топит…

Такая уж у него работа.

Мешки оказались тяжеленными до одури. Иван с превеликим трудом взвалил свой на спину, крякнул и присел – показалось, будто на хребет опустился боярский терем. Яромир тоже в первый миг закряхтел от натуги, но потом собрался с силами и сноровисто зашагал вперед, будто муравей, волокущий хлебную крошку.

– Как думаешь, есть здесь три пуда? – натужно просипел он, когда озерная гладь скрылась за стеной деревьев и гнев обманутого водяного остался позади.

– Да у меня в мешке все десять! – еле выговорил Иван, с трудом волоча тяжкое беремя.

– И у меня не менее того. Значит, хватит, – ухмыльнулся оборотень. – Еще и нам самим на пряники останется…

– Тащить уж больно тяжко…

– Ничего, Иван, не тужи! Доковыляем как-нибудь до Белоозера, а уж там купим лошадок, повозку – обратно во Владимир в полном удобстве поедем…

– На что ж мы их купим-то?.. – вздохнул Иван. – У меня в кошеле только меди чуток осталось – и на пол-лошонка не хватит…

– Тьфу, дурак… – аж поперхнулся оборотень. – А за спиной-то у тебя что?!

Глава 24

Холодно ночью в лесу. Земли в этих краях суровые, морозные, снег сходит только летом, а лешие почти не встречаются. Не любят лесные хозяева студеные леса полуночи, куда милее им шумящие дубравы русских княжеств.

Здесь царствует другой владыка – Мороз-Студенец.

Эта ночь выпала на полнолуние. Зеленоватый свет с трудом пробивался сквозь застилающие небо облака. Воздух заполонили белые мухи, сыплющиеся сверху нескончаемым потоком. Деревья точно поседели, кусты укутались в снежные шубы, земля прикрылась теплым одеялом…

Кое-где еще можно различить звериные следы. Отпечатки лосиных копыт, заячьих лап, волчьих когтей. Но с каждым мигом их все больше заносит – с восхода идет метель. Ветер свищет все громче, неся с собой мутную снежную пелену, тревожа спокойное лесное царство, сбрасывая с деревьев зимние одежды и ломая сухие ветви.

Марендя-Охотник мчал все быстрее, спеша успеть к теплому чуму до прихода большого бурана. За ним протянулись две прямые полосы – следы от лыж. Хороши лыжи у Маренди – сам срубил большую лиственницу, сам вытесал из нее отличные снегоходы. Вместо палок в левой руке копье, в правой – нгын.

Хорошая вещь – нгын, для охоты лучше него ничего нет. Главное, мунггами запастись как следует, не то как кончатся в самый плохой момент, так зубастый волк живо растолкует, что нгын без мунгга разве только для лыжной палки и годится…

Вот прошлой зимой, когда лег великий снег, ходил Марендя на полудень, в земли бородатых людей, что прячут свои чумы за каменными стенами – у них тоже нгыны видал. Похуже, конечно. У Маренди нгын мамонтовым рогом облицован, а у бородатых – деревяшки обычные. И называют они их как-то странно – «лук». Глупое слово, бестолковое. А уж мунгг как они кличут, и выговорить-то трудно…

– Стре-ла… – произнес вслух Марендя. – Стре-ла…

А, что с этих дураков взять… Правильно говорить не умеют, лопочут что-то невразумительное. Ненастоящие они люди, не знают, кто есть такой Нум-Торум, сотворивший настоящих людей, давший им морошку, бруснику и малину в пропитание, подаривший зайцев и оленей, а еще разные деревья. Видно, те бородатые – дети злого Куля, соблазнившего настоящих людей запретной едой – черемухой и кедровыми шишками.

А Маренде запретная еда и даром не нужна. За спиной удачливого охотника висят несколько куропаток и жирный заяц. Вот дойдет сейчас он до теплого чума, разожжет очаг, сварит жирного мяса, поест, да спать ляжет.

Хорошо живется Маренде!

Вот уже лесистая сопка впереди показалась – на ней стоит чум Маренди. Большой чум – раньше Марендя жил там с двумя братьями. Но один брат умер, а второй женился и ушел жить к родителям жены. Остался Марендя один-одинешенек. Может, тоже скоро женится, приведет в большой чум женщину, будут дети.

А вот и сам чум. Издалека видно – будто бы какой-то великан колпак свой на землю положил. Марендя с братьями постарался на славу. Аж пятьдесят больших шестов выстругали, шкурами изюбра их укутали, циновки из ивовых прутьев сплели.

Для себя же делали, не для кого-нибудь.

Только неладное что-то с чумом. Острый слух у Маренди – даже отсюда слышит чьи-то голоса, хоть и бормочут они еле слышно. Да еще на языке бородатых людей – Марендя его плохо знает, с трудом слова разбирает.

Заслышав речь непрошеных гостей, умный охотник сразу посбавил ходу, пригнулся и начал подкрадываться незаметно. Поглядеть – кто же это такой к нему явился без спросу? Если друг в гости зашел или просто случайный путник заблудился – угостит его Марендя вареной куропаткой, оставит у себя в чуме переждать метель. Если женщина без мужа – поселит Марендя ее в своей постели, женой сделает. Если слабый враг – убьет его Марендя острым топором. Если сильный враг – быстро-быстро убежит Марендя на лыжах.