Марина Дяченко - Авантюрист

– Во память, – с завистью сказала Алана.

– Что это? – спросил я, содрогаясь.

Танталь облизнула губы:

– Это… из жизнеописания Орвина Прорицателя. Из книги декана… прорицание о приходе Того, что Извне… В принципе, впервые этот текст был в «Завещании Первого Прорицателя», но не сохранилось ни единого экземпляра, поэтому декан Луаян восстановил его, во многом со слов Ларта Легиара…

– Не время для лекций, – сказал я как можно более холодно, а на самом деле желая скрыть нервную дрожь, охватившую меня при звуке этих имен и названий. – Как я понял, речь идет… что станет с миром в результате вторжения Чужака?

Танталь отвела взгляд:

– Не знаю… Госпожа Тория говорила… что декан говорил… что это, в какой-то степени, просто художественный текст…

– Художественный?!

Танталь сглотнула снова. Обернулась к Алане, будто ища поддержки. Вопросительно глянула на Солля.

– Так Скиталец поможет? – спросила она требовательно, как сборщик налогов.

– Он сказал, что помочь НЕ МОЖЕТ, – выговорил Солль, отворачиваясь. – Чтобы на него на рассчитывали… Что он и без того…

Новая пауза. Длиннее всех прочих.

Вряд ли моих собеседников занимали в этот момент судьбы мира. Танталь переживала крушение надежд, Алана боялась за маму, а Эгерт Солль пребывал в растерянности. Состояние, не свойственное полковнику и потому особо для него болезненное…

А я тешился странным открытием. Оказывается, не мне одному остались последние дни; жутковатые формулы прорицания не желали забываться, но и напугать тоже не умели – что мне до того, что «с неба содрали кожу»? Я пришелец, вернее, «ушелец», я равнодушно прикрою за собой свою дверь, уйду еще до того, как прорицание вступит в силу…

Но как я надеялся, оказывается, на внезапно возникшего, могущественного Скитальца. И как все было бы просто – Приговор по боку, и впереди возникает целая жизнь, время, которое можно посвятить чему угодно, хоть бы и борьбе за спасение мира…

Ах, как я надеялся.

То, во что превратился берег спокойной прежде реки, напоминало не то разграбленную ярмарку, не то лагерь богатых кочевников. Купцы, шедшие в город, подмастерья, странствующие в поисках работы, прочий бродячий люд, по какой-то надобности собравшийся на ту сторону реки, – все это человеческое месиво ожидало, бранилось, чесало затылки в поисках выхода и объедало окрестные трактиры.

Обезумевшая река волокла обломки. Вода вгрызалась в землю, уродуя собственное русло. Подобно сумасшедшему мародеру, она хватала то, чем не могла воспользоваться, тащила с собой и разбивала по дороге. Плыли телеги кверху колесами, плыли обломки неизвестно чего; проворачивались в воде древесные стволы – листья оставались зелеными, деревья какое-то время продолжали жить и с удивлением, вероятно, ловили последние, дикие впечатления своей варварски оборванной жизни. Только безумец мог помыслить о переправе; на противоположном берегу суетились люди, в толпе мелькали красно-белые мундиры стражников, туда-сюда тянулись груженые повозки – город пытался укрепить оседающий берег.

Не решаясь приближаться к невменяемой реке, мы молча смотрели, как прыгают, отражаясь от неровностей дна, упругие желтые волны.

– Ребята предсказателя нашли, – негромко говорил кому-то Аген за моей спиной. – Местный колдун, погодой ведает… Его сельчане чуть не вздернули с горя – так он дикими клятвами клялся, что ничего подобного не предвещалось… А спроси его, откуда напасть, – трясется и молчит…

По течению плыл коровий труп. Покачивался на желтых водах вздувшийся бок, мелькали окоченевшие копыта, волны перебрасывались тяжелой тушей, то утягивая ее вниз, то подкидывая, будто мячик.

– Вот так человека давеча несло, – хрипло сказал незнакомый мужчина, по виду купец. – Точно не скажу, но вроде бы, братцы, это баба была…

– Сходила за водичкой, – мрачно хихикнул кто-то. В его сторону неодобрительно закосились.

– Какого пса? – раздраженно осведомился хрипловатый голос, принадлежавший, по-видимому, аристократу. – Полковник, когда наконец наладят переправу? Паром? Перевозчика?!

Я обернулся.

Бледное, нездоровое лицо. Широкие поля шляпы, не позволяющие солнечным лучам окрасить эти щеки хотя бы подобием румянца…

Свихнулся он, что ли, на аристократической бледности? Или думает, что вороний траур неизменно черных одежд делает его особенно загадочным?

Велика загадка…

Мы встретились глазами. Он узнал меня.

И – о чудо! – восковые щеки, вместо того чтобы покрыться совсем уж синюшной бледностью, стали краснеть, наливаться будто свекольным соком…

Человек в черном, когда-то убивший на дуэли Рэгги Дэра, а потом лжесвидетельствовавший против меня в суде, – этот замечательный господин недоумевал и боялся. Он не знал, чего ждать, он не мог понять, почему я до сих пор жив, у него потели ладони, мой взгляд жег его почище полуденного солнца…

Сколь огромное преимущество имеет презирающий.

Я смотрел на старого знакомца равнодушно, как на прибитое к берегу бревно. Никуда уже не годное, склизкое, гнилое.

Я не стал даже пожимать плечами. Развернулся и отошел, чтобы больше никогда не видеть человека в черном…

Чтобы тут же о нем забыть.

Я вернулся к Танталь и Алане. Им зрелище разбушевавшейся реки тоже не доставляло удовольствия – обе находились в подавленном состоянии духа.

– Ну что? – спросила моя жена.

Я пожал плечами. Танталь не сказала ничего; утром на ее глазах утонул парень, вздумавший достать с отмели чудом занесенный туда мешок. Что было в мешке – неизвестно, возможно, что и гнилая солома; попав в поток, парень оступился, получил по голове невесть откуда взявшимся бревном и уплыл по течению – кверху спиной.

– У меня нехорошее предположение. – Я сел рядом. – Мне все больше сдается, что, позволяя нам действовать, господин Черно всего лишь забавляется. До этой черты барахтайтесь, а дальше ни-ни…

В десяти шагах от нас Эгерт Солль беседовал с Агеном. Юноша озабоченно хмурился, поглядывая то на реку, то на противоположный берег. Вода подступала к предместьям – горожане, от мала до велика, таскали и возили камни. Издалека отлично видно было, как медленно продвигается их дело и как быстро, целенаправленно орудует река.

Солль кивнул – Аген вытянулся, будто принимая приказ, развернулся и затрусил прочь. Спина его была такой деловитой, что я мельком поразился – как же, в самой безысходной ситуации полковник Эгерт находит своим людям занятие…

Солль помедлил и подошел к нам. Танталь криво улыбнулась:

– Ну что? Сидим, как занозы?

– Мне это нравится, – отозвался Солль без тени улыбки. – Согласись, что, если бы мы НЕ МОГЛИ помешать Чонотаксу, он не стал бы тратить драгоценные силы на то, чтобы нас задержать…