Алена Даркина - Приют на свалке

Эта мысль наоборот подстегнула его:

"Лучше узнать сейчас, чем мучиться еще долго"

Когда ступил на этаж девочек, то услышал, как скрипнула дверь в конце коридора. Так могла скрипеть только дверь комнаты Клео, в которой раньше находилась кладовка. Он не приказал смазать там петли. К ней кто-то пришел. "Вот и посмотрим", — повторил он. Но через несколько секунд услышал шаги и замер. Левицкий двигался бесшумно, а вот неизвестный даже дышал громко. Вот-вот он пройдет мимо. Марк шагнул вправо. Раздался испуганный вскрик, и его руки коснулись шелковистых волос.

— Клео? — хрипло спросил он.

— Марк?

— Что ты здесь делаешь? — он заставил себя отпустить девушку. Даже полшага назад сделал.

— Я… я… шла к тебе… — различил он растерянный шепот.

— А я к тебе… — майор нащупал в темноте ее руку.

Девушка сжала ладонь, прошептала с жаром:

— Идем! — и потянула Марка в комнату.

Они словно спасались от погони, быстро преодолели коридор, вбежали в бывшую кладовку. Марк прислонился спиной к двери. Девушка зажгла свечку на полу, вернулась к нему, начала расстегивать рубашку. Он помог ей освободиться от платья. Потянул к лежащему на полу матрасу. Легкое покрывало оказалось лишним, подушка тоже скоро сползла. Марк целовал девушку и молился про себя, чтобы стены кладовки оказались достаточно толстыми: "Только бы не разбудить никого!"

…Когда они, наконец, смогли оторваться друг от друга, Марк положил под голову подушку. Клео прикрылась простынею. Его смешило, что девушка становилась такой стеснительной, как только страсть утихала. Закутывалась по шею, прятала лицо в подушку. Ему было жарко. Клео осторожно водила пальчиком по волосам у него на груди. Потом спросила еле слышно:

— А кто такая Лиза?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что майор не сразу смог ответить.

— Моя жена, — произнес он, наконец. — Бывшая. Ты от кого слышала?

— Ты всегда называешь меня ее именем. В те разы тоже так было, — она будто оправдывалась. Но после минутного молчания все-таки задала еще один, мучивший ее вопрос. — Ты ее очень любил?

Почувствовала, как Марк напрягся, ткнулась носом ему в бок.

— Да, — ответил Левицкий после паузы.

— И любишь?

— Она погибла, — Марк говорил с трудом. — Как можно любить того, кого нет?

— Но ты не женился после ее гибели…

— А на ком? — усмехнулся Марк. — Я ведь попал в приют, где жили лишь старушки и маленькие дети.

— А почему не остался в городе?

— А кем бы я там работал? Уборщиком?

Клео перевернулась на спину. Устроилась удобнее на его плече.

— Но ты ведь был охотником…

Марк помолчал, прежде чем рассказать:

— Мою жену и сына убили какие-то отморозки. Я вернулся домой, а там… Они еще не ушли. Так что и мне досталось… Но не убили. А может и зря. С такими ранениями охотником долго не будешь. Мне предложили альтернативу: уборщиком или в приют. Я выбрал приют. И не жалею.

— А почему в приюте не женился?

— На ком??? — еще раз удивился он. — На миссис Хиггинс или Жание Исметовне?

Клео улыбнулась, снова стала перебирать волосы у него на груди.

— Тут много хороших девушек.

— Девочек, ты хотела сказать. Ты меня за растлителя малолетних принимаешь? Я же им сопли вытирал.

— Ну, знаешь, — возмутилась Клео. — После таких слов я чувствую себя старухой. Мне, между прочим, двадцать два. Тебе как со мной? Ничего?

Вдруг стремительно села, потрясенно всматриваясь в его лицо.

— Марк…

— Что? — удивился он.

— Ты улыбался, Марк. Мне говорили, что ты никогда не улыбаешься!

— Да ну тебя, — он смущенно отвернулся, но ничего не мог с собой поделать — улыбка упрямо раздвигала губы, а девушка бормотала:

— Марк, это так здорово! Ты такой красивый, когда улыбаешься… — тут же насупилась. — Вот только побриться тебе не мешает. А то расцарапал меня в самых неподходящих местах. Вот посмотри, — она продемонстрировала красные полосы на бедре. Даже в свете свечи они виднелись отчетливо. — Как я появлюсь в таком виде завтра?

— Ты прекратишь или нет? — деланно возмутился Марк и, быстро выдернув из-под себя подушку, швырнул ее в Клео.

— Ах, так? — тоже возмутилась она. — Вместо того чтобы дать мне торжественное обещание…

Она набросилась на него с подушкой. Завязалась борьба. Они тихонько хохотали, Марк поддавался, но несильно. Наконец, подмял под себя, стал целовать. Она смеялась, будто ее щекотали, и вырывалась. Марк не отпускал. Потом поцеловал ушко и прошептал:

— Клео, я не могу без тебя. Пожалуйста, будь моей женой…

Смех тут же утих. Марк отдвинулся, чтобы увидеть ее лицо. Девушка обхватила его голову руками, стала целовать, шепча в промежутках:

— Я не могу… прости, Марк… я не могу… Я буду с тобой… сколько ты захочешь… пока не прогонишь… Но не женой… я не могу…

Он освободился из ее рук. Сел на колени.

— Ты замужем?

— Нет! Конечно, нет… — Клео тоже села и прикрылась покрывалом.

— Тогда почему?

— Я не могу сказать, — заметив, как заходили у него желваки, воскликнула. — Правда! Есть веская причина, но я не могу сказать.

Марк решительно поднялся и стал одеваться.

— Ты куда? — голос робкий, испуганный.

— Ну… Потрахались, пора и честь знать, — процедил Марк, не оборачиваясь. — Как понадоблюсь — забегай, — и вышел, хлопнув дверью.

Ночь со вторника на среду. Лондон.

Йорген снова не мог спать. Завтра истекал срок, который назначил Депрерадович, он должен снова проникнуть на ярмарку и отдать флэшку Божану. А дальше надеяться на его доверчивость и милосердие. Надеяться, что он поверит, что Йорген не смотрел эти материалы. Надеяться, что если даже он убьет Йоргена, то Еву не заподозрит и не убьет.

С записками его больше никто не беспокоил, а следовательно, интуиция правильно ему подсказала, что не стоит приходить на место встречи. В последний момент он передумал и не пошел. Теперь Йорген убедился, что его еще раз проверял Сингх. Он перевернулся на бок и тут же услышал тихий голос жены.

— Не спится?

— Нет, — машинально потянулся к наладоннику, потом вспомнил, что их не прослушивают, и в этом нет нужды.

— Ведь все обошлось, тебя не подозревают, — снова зашептала Ева. — Что тебя беспокоит?

— Завтра надо будет отдавать флэшку в Нью-Йорк, — объяснил он. — Но в покое меня после этого не оставят. Боюсь, что и тебя не оставят. Что еще можно придумать, ума не приложу.

— А если этот человек будет точно знать, что ты ничего не смотрел на этой флэшке, он оставит нас в покое?