Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландлорд

— Тебя как зовут?

— Элизабель, господин... Позвольте, я вам помогу!

— Давай, помогай...

Ее ловкие и сильные пальцы мигом справились с множеством застежек. Вслед за камзолом на лавку полетели жилетка и рубашка, Элизабель опустилась на колени и умело расстегнула пояс, заодно развязала и шнурки, поддерживающие штаны. Я ожидал стандартного продолжения, но в средние века народ не так искушен, она поднялась и смотрела на меня с ожиданием.

Я сбросил штаны и, оставшись голым, со вздохом облегчения рухнул на ложе.

— Элизабель, иди сюда.

— Да, господин.

Она тут же юркнула ко мне, я похлопал по ее обнажившейся заднице.

— Сбрось ты это платье. Я уже рассмотрел, ты своей фигурой можешь гордиться.

Она улыбнулась смущенно и чуточку горделиво, сняла через голову платье, это не она такая распущенная, это господин приказывает, я взял платье из ее рук и швырнул к моей одежде. Она вытянулась рядом, а когда я повернулся к ней, с готовностью раздвинула ноги.

— Погоди, — буркнул я. — Даже голодный не должен набрасываться на еду, забывая о манерах.

В ее глазах мелькнул страх, неизвестное всегда пугает, а я смотрел на ее высокую грудь с пугливо приподнятыми сосками, пытался представить на ее месте леди Беатрису, это воплощение гордости и независимости, медленно накрыл губами один сосок, чувствуя его тепло и нежность, он сразу стал разбухать у меня во рту, а я закрыл глаза, стараясь вытеснить горечь и тоску по тому, что вот сейчас теряю, от чего отказываюсь...

Девушка наконец перестала бояться, тело расслабилось, разогрелось, я чувствовал, как иногда даже слегка приподнимается, чтобы я сильнее захватил, прижал губами, а то и зубами, но сам я все так же спокоен и пуст, как будто из меня выпустили всю кровь.

Я ласкал.грудь, молодую и нежную, а душа сейчас бродит по пустым переходам и ведет диалог с душой леди Беатрисы. Та тоже, похоже, не находит себе места и тоже бродит в одиночестве по залам и анфиладам замка, избегая общения с народом.

— Господин, — донесся осторожный голосок, — вы сказали, что... у вас...

— Ну-ну...

— Обет воздержания до первой звезды... или новой луны...

— Да, — ответил я глухо, чувствуя некоторый стыд за свое половое бессилие, — вот я и пытаюсь нарушить...

Она прошептала:

— Может быть, нарушать все-таки нельзя?.. Вам еще почти неделю ждать до новолуния... Господь все видит!

Я погладил ее по щеке.

— Спасибо, что утешаешь. Ты хорошая девушка. Но мне все-таки надо нарушить заповедь. Просто надо.

Она сказала жалобно:

— Я не понимаю... Но если мне надо что-то делать, скажите!

— Ладно, попробую сам...

Я сосредоточился, снова сосредоточился, задавленное в последние дни животное начало робко очнулось, долго удивленно и тревожно прислушивалось: не подвох ли, не загонят ли снова вглубь, наконец осмелело и начало теснить всякое там высшее, хотя и с некоторой боязливостью, но и потом, когда я разогрелся, а девчушка, к ее удивлению, тоже что-то ощутила и задвигалась с неожиданной энергией, моя душа все равно осталась в сторонке, наблюдала за нами с укором и некоторым брезгливым высокомерием, но помалкивала, ибо сейчас все подчинено железному надо, а это выше, чем простая животная похоть.

Ночью я проснулся, снова подгреб ее, теплую и мягкую от сна, использовал и тут же вырубился, а когда пробудился утром, в постели уже пусто, работящая девушка умчалась. Я лежал, тупо глядя в потолок. Крепло ощущение, что наконец-то отрезал нечто важное от себя, отрезал с кровью и болью, но отрезал, сумел, заставил дрожащие руки удержать нож.

Эта малышка, как ее, имя опять забыл, тут же растрезвонит, у кого в постели провела ночь. Главное, расскажет леди Беатрисе, она из ее ближайших служанок. И тем самым отрежет. Да. По живому.

Глава 2

Утром я навестил Зайчика, он встретил меня легким приветливым ржанием, я обнял его за шею, он жарко дохнул в ухо. Так мы стояли долго, он тоже не шевелился, словно все понимал и давал мне время выплакаться в тишине и полутьме конюшни.

— Я тебя люблю, — шепнул я наконец. — Скоро мы на Юг. А здесь... что-то не складывается. Все не так, все не так...

Утерев слезы, я вышел во двор, выпрямился, плечи врозь, лицо уверенное и слегка надменное, я же граф, хоть пока об этом никому.

Через двор бежит с большим тазом в руках ладненькая налитая свежей силой молоденькая девчушка. Я грустно полюбовался, затем хлопнул себя по лбу.

— Эй, Элизабель!.. Подойди-ка сюда...

Она поспешила ко мне, хорошенькая приветливая мордашка, улыбнулась снизу вверх радостно и чуточку заискивающе.

— Да, господин?

— Я не успел сделать тебе подарок, — сказал я. — Держи!

Она с восторгом и со страхом смотрела на кольцо с камушком на моей ладони.

— Господин! Это очень дорогое кольцо!

— Ну, — сказал, я, — не настолько, чтобы не украсить твои пальцы. Дай-ка руку...

Трепеща, она подняла руку, прижимая к себе таз другой рукой. Я примерил на один палец, на другой, лучше всего держится на среднем. Камень заиграл фиолетовым огнем, сразу кольнув в сердце напоминанием о глазах леди Беатрисы.

— Нет, — прошептала она в ужасе, — нет, я не могу!

— Почему?

— Такие кольца могут носить только господа! Я нахмурился.

— Что за чушь? Я помни все законы. Нет там такого...

— Очень ценное, — объяснила она. — Даже у леди Беатрисы нет такого.

— Вот и хорошо, — сказал я с удовлетворением. — А у тебя будет. Вот увидишь, леди Беатриса не обидится. Даже обрадуется.

Она покачала головой.

— Как она может обрадоваться, что другая женщина носит кольцо лучше, чем у нее?

Она права, мелькнуло в голове, даже я это понимаю, но леди Беатриса не подаст виду, что уязвлена, а любимую служанку еще и похвалит, чтобы не выказать то, что У нее на душе.

— Все будет хорошо, — подбодрил я. — Бери! Это колечко тебе идет.

Она снова ухватила таз обеими руками и унеслась, а я пошел через двор, поговорил с одними рыцарями, с Другими, отвесил пару комплиментов барону Диасу да Гамесу, он еще издали широко улыбнулся мне, как старому приятелю, вот что значит вовремя сказать любезность, мы, мужчины, ловимся на комплименты еще охотнее, чем женщины, сколько бы ни отрицали такую возможность вообще.

В другой группе рыцарей выделяется Франц Эстергазэ, хотя на первый взгляд должен бы тушеваться, слишком просты его доспехи в глазах разряженных рыцарей.

Он встретил меня понимающей улыбкой, что слегка встревожило. Не зря он приехал, не зря, но и на жениха не похож: не таскается за хозяйкой, осыпая ее любезностями, не рассказывает о своих подвигах, связях и богатстве. Во всяком случае, я этого не видел, а я такие вещи замечаю.