Вероника Кузнецова - Забавы колдунов. Часть первая

Пахом Капитоныч обернулся к медведю.

— Ты же говорил, что твой хозяин был добр и ни разу тебя не обидел, — напомнил он.

Медведь сел и потёр себе морду обеими передними лапами.

— Был добр, — согласился он.

— А теперь ты говоришь, что он был злой, — сказала Адель.

— Был злой, — согласился медведь и с ней.

— Как же это понимать? — спросила Адель. — Он был и добрым и злым одновременно?

— Он был добрым, когда не пил, — объяснил медведь. — А стоило ему выпить, и он становился злым, как дьявол. Тогда ему на глаза не попадись — забьет насмерть.

— И часто он пил? — вмешалась Мэг.

— В последнее время постоянно, — вздохнул медведь. — Он и умер от водки.

— Так что же ты такого изверга жалеешь? — ахнула Мэг. — Подох — туда ему и дорога.

Медведь взревел и встал на дыбы.

— Как ты смеешь так говорить о моём дорогом хозяине! — прорычал он.

Мэг хотела бежать, но споткнулась и упала. Пахому Капитонычу стоило большого труда успокоить разбушевавшегося зверя.

— Мэг ведь не знала, какой он бывал добрый, пока не выпьет, — убеждала и Адель, испуганная не меньше своей спутницы. — Она тебя пожалела, Мишенька.

Медведь успокоился, но долго ещё ворчал и оглядывался на злополучную женщину.

— Вот ручей, — объявил он, — но кто-то там уже есть.

До заката было ещё часа два, но чувствовалось, что день подходит к концу, поэтому при известии о присутствии постороннего Адель сразу же представились оскаленные волчьи пасти и горящие холодной жестокостью глаза. В замке сперва было только несколько оборотней, а потом их собралось много. Сколько же их скопилось сейчас? Удастся ли им отбиться от них, даже имея такого защитника, как громадный медведь? Они отобьются от десятка оборотней, может, от двух десятков. А если их будет сотня сильных свирепых зверей?

— Ну, если это наш любезный сэр Джолион… — начал солдат.

Адель ужаснулась. В её воображении встала такая картина: у ручья сидят благообразные люди, приветливо улыбаются, вежливо разговаривают с вновь прибывшими. Даже зная, что это оборотни, невозможно заставить себя напасть на них первыми. Вот если бы у них были клыки…

— Это какая-то женщина, — определил медведь.

Адель успокоилась и обрадовалась. Иметь дело со сварливой Мэг было трудно, и очень хотелось попутчицу вроде милой госпожи Бергер, Фатимы или хотя бы Мирты. Ей даже в голову не приходило, что это могла оказаться какая-нибудь ведьма, вурдалак или зловредная старуха, посланная ей на погибель.

— Посмотрим, кто это, — браво откликнулся Пахом Капитоныч. — Не торопись, дочка, держись за мной, и ты, Мэг, тоже, а мы с Михайлом Потапычем пойдём впереди.

— Михайло Потапыч! — фыркнул медведь. — Михайло Потапыч! Вот смех-то! Да тебе надо с нами на ярмарках выступать.

— Здравствуй, странница! Уж не знаю, как тебя звать-величать, — обратился солдат к сидевшей на камне женщине. — Далеко путь держишь? А ты, Миша, не спеши, не пугай честной народ.

Адель и Мэг остановились поодаль, во все глаза глядя на незнакомку, которая встала и обернулась к пришедшим. Она была среднего возраста, очень красивая, с густыми иссиня-чёрными волосами, длинными бровями, очень выразительными чёрными глазами. И одета она была в тёмное платье и чёрную накидку, так что Адель сразу же мысленно окрестила её "черная женщина".

— Как я рада, что вижу людей! — пылко воскликнула женщина, сжимая руки. — Я думала, что мне придётся пройти весь путь одной.

— Куда вы идёте? — спросила Адель.

— На север.

— Нам нужно на юг, — огорчённо сказала девушка.

— Эх, досада! — Незнакомка даже прищёлкнула пальцами.

Её манеры показались Адели не то развязными, не то чуточку вульгарными. Она не привыкла к южному темпераменту, прорывающемуся в каждом слове и жесте женщины.

— Надоело идти одной! — пожаловалась незнакомка. — Только подвернулась подходящая компания, так сразу выясняется, что нам не по пути. Вот что называется "не везёт". Ну, хоть немного поговорим, пока вы будете отдыхать. Вы ведь отдохнёте здесь, да?

— Полчаса мы можем здесь посидеть, — подтвердил Пахом Капитоныч. — Здесь и ручей должен быть.

— Вот он, — указал медведь на один из камней.

Адель ни за что не догадалась бы, что за одним из валунов прямо из земли выбивается ключ, наполняет водой неглубокую выемку и исчезает под соседним камнем.

— Меня зовут? Лола, — представилась женщина. — Мне надо дойти до плато, пересечь его и выйти к реке.

— Мы только что проделали этот путь, — сказала Адель. — Она представилась сама, представила своих спутников и сразу же предупредила новую знакомую об ожидающих её опасностях.

— Так что мы едва не стали украшением праздничного стола людоеда, победили бестию, покрытую чешуёй, еле спаслись от оборотней и с трудом выбрались из сухих зарослей.

— Да, тебе лучше найти себе спутников, Лола, — подтвердил Пахом Капитоныч, сочувственно глядя на женщину, решившуюся в одиночестве преодолеть такой опасный путь.

— Нашли кого бояться! — проворчал медведь. — Да я вашего людоеда прибил одной лапой.

— Как? — удивилась Адель. — Ты его убил?

— А чего мне ждать? — ощетинился медведь. — Чтобы он подал на праздничный стол моего хозяина?

— Ты был на плато? — спросил Пахом Капитоныч.

— Мы обошли весь мир с нашим номером, — похвастался медведь. — У меня хозяин был такой выдумщик… Ох, бедный я сирота! Потерял я его!

Лола недоумённо глядела на поддавшегося горю зверя.

— Так что мне больше нечего бояться? — спросила она. — Бестии нет, великана нет…

— Остались ещё оборотни, и они очень близко, — напомнил солдат. — Не советую тебе приближаться к замку, а если встретишь благообразного старика с любезными манерами и суровым взглядом — беги от него прочь.

— Ещё неизвестно, кто от кого побежит, — усмехнулась Лола. — Есть у меня несколько вещиц, которые мне помогут одолеть любого врага.

— Каких-таких вещиц? — не выдержала молчавшая до сих пор Мэг.

— Во-первых, это волшебный кинжал. Направишь его на врага, и он падает мёртвым, хоть клинок его и не коснулся. Для этого даже не надо показываться недругу на глаза.

— Хорошо, что нас, солдат, такими кинжалами не снабжают, — заявил Пахом Капитоныч.

— Почему? — удивилась Лола, с интересом оглядывая солдата.

— Война вообще вещь паршивая, но мы сражаемся в честном бою и головы свои кладём доблестно, а с такими кинжалами войны бы стали подлыми. Жизнью своей не рискуешь, затаишься где-нибудь в укромном месте и направляешь кинжал на врага, а тот падает, не ведая, кто его убил.