Роберт Говард - Василий Головачёв представляет: Золотой Век фантастики

— Я смогу это сделать. У меня было много времени, чтобы научиться изображать из себя Проклятого.

Но втайне он содрогнулся. Окруженному массивными стенами Сарка, ему казалось безумием играть здесь роль бога.

Толпа на набережной приветственными криками встречала Иваин, когда она сходила на берег. Но люди замирали в изумлении, глядя на высокого светловолосого человека, похожего на кхонда, который держал в руке шпагу. Солдаты окружили их и провели сквозь возбужденную толпу. Радостные возгласы неслись им вслед, в то время как они шли вверх по переполненным улицам к большому дворцу на холме. Они быстро поднялись по лестнице и оказались в прохладной темноте дворцовых коридоров. Прошли через громадные гулкие залы, по полу, выложенному мозаикой, среди массивных колонн, поддерживающих гигантские перекрытия, щедро позолоченные.

Карс обратил внимание на то, что во многих орнаментах присутствует изображение змеи. Он только пожалел, что с ним не было Бокхаза. Чтобы предстать перед королем во всем своем могуществе, он был вынужден оставить этого толстого жулика на корабле, и сейчас ему было очень одиноко.

У серебряных дверей тронного зала сопровождавший их страж остановился. Вышел церемониймейстер, одетый в кольчугу, прикрытую бархатным плащом, склонился перед Иваин.

— Ваш отец, король Гарах, счастлив видеть ваше благополучное возвращение и приветствует вас. Но он умоляет вас подождать, потому что сейчас занят секретным разговором с господином Хишахом, эмиссаром из Кара-Дху.

Губы Иваин перекосились.

— Он уже просит помощи у Змеи? — Она кивнула на закрытую дверь. — Скажи королю, что я желаю видеть его немедленно.

— Но Ваше Высочество…

— Скажи ему, — добавила Иваин, — или я войду без разрешения. Передай ему, что здесь находится тот, кто требует аудиенции и кому даже Гарах и Кара-Дху не посмеют отказать.

В полном замешательстве церемониймейстер взглянул на Карса. Он колебался еще некоторое время, затем отвесил поклон и вышел в серебряную дверь.

В голосе Иваин Карс уловил нотку горечи, когда она говорила о Змее, и потребовал, чтоб она объяснила, в чем дело.

— Нет, господин, — ответила она, — я позволила себе это только один раз, и вы были добры ко мне, вы не рассердились. Я не вправе была говорить здесь об этом. К тому же, — она пожала плечами, — вы же видите, как мой отец не доверяет мне, несмотря на то, что мне приходится за него сражаться.

— Ты не желаешь получать помощь от Кара-Дху даже сейчас?

Она молчала, и тогда Карс сказал:

— Я разрешаю тебе говорить. Не бойся.

— Хорошо, я скажу. Когда два сильных народа оспаривают друг у друга первенство, когда их интересы сталкиваются на каждом берегу моря — это естественно. Человеку свойственно желание власти. Я хочу победы для Сарка в этой битве, я жажду победы над Кхондором. Но…

— Продолжай.

Она выкрикнула со страстью:

— Но я хочу, чтобы Сарк стал великим благодаря честной силе оружия. Боец против бойца, как это было в старое время, еще до того, как Гарах заключил союз с Кара-Дху! Нет никакой чести в победе, которая одержана еще до начала битвы.

— А твой народ, — спросил Карс, — он разделяет твои чувства?

— Да, мой повелитель. Но многие соблазнены возможностью легкой победы. — Она остановилась, глядя Карсу прямо в глаза. — Я сказала уже достаточно для того, чтобы навлечь на себя твой гнев. Но прежде чем закончить, я добавлю еще кое-что. Сарк обречен даже в случае победы. Змея помогает нам не для нашего блага. У нее свои планы. Мы превратились в слепые орудия, с помощью которых Кара-Дху идет к своей цели. И теперь, когда ты вернулся, чтобы возглавить дхувиан…

Она замолчала — все было сказано, и продолжения не требовалось. Дверь открылась, избавляя Карса от необходимости продолжать этот разговор. Церемониймейстер сказал, извиняясь:

— Ваше Высочество, ваш отец снова говорит, что не понимает ваших слов, и умоляет вас подождать.

Иваин грозно оттолкнула слугу в сторону и вошла, широко распахнув двери. Она повернулась к Карсу:

— Повелитель, идите сюда.

Он тяжело вздохнул и вошел. Он шел по длинному залу, словно истинный бог, в сопровождении Иваин, следовавшей за ним. Гарах восседал на троне, установленном на небольшом возвышении в дальнем конце зала. Он был одет в черную бархатную накидку, украшенную золотыми орнаментами. Сложением, ростом, грациозными движениями он очень напоминал свою дочь, но не было у него присущей Иваин силы и честности, ее непоколебимой гордости. В его седой бороде прятался рот капризного, жадного мальчишки.

Позади него, отступив в темноту, стоял еще кто-то. Темная фигура, закутанная в плащ с капюшоном, лицо скрыто складками одежды, руки спрятаны в широких рукавах.

— Что это значит? — возмущенно закричал Гарах. — Дочь ты мне или нет, Иваин, но я не потерплю такого легкомыслия!

Иваин опустилась на одно колено.

— Отец мой, — сказала она, — я привела с собой повелителя Рианона, Куру, восставшего из мертвых.

Лицо Гараха посерело от ужаса. Рот его раскрылся, но он не мог произнести ни слова. Ошеломленный, он посмотрел на Карса, затем на Иваин и наконец на закутанного в плащ дхувианина.

— Это безумие, — прошептал он наконец.

— И тем не менее это правда, — сказала Иваин. — Я привожу в свидетели себя. Разум Рианона живет в теле этого варвара. Он говорил с Мудрыми в Кхондоре, и он говорил со мной. Тот, кто стоит перед тобой, — Рианон!

Снова повисло тяжелое молчание. Гарах смотрел и дрожал от страха. Карс стоял перед ним, высокий и величественный, не ведающий колебаний и ожидающий покорности и признания его власти. Но в душе его жил старый леденящий страх. Он знал, что эти змеиные глаза следят за ним из-под черного капюшона, и ему казалось, что он чувствует, как их холодный свет проникает в его сознание, словно нож, разрезающий бумагу. Он знал о присущем Халфлингам умении управлять психикой, сильной сверхчувствительности их мозга, которая позволяет им заглядывать сквозь плоть в душу, — и дхувиане, как бы ни были они жестоки и опасны, — тоже Халфлинги. Карс ничего не хотел в этот момент так сильно, как сорваться с места и удрать. Но он заставил себя играть роль бога, равнодушного и уверенного в себе, и он улыбался испугу короля. Глубоко в его сознании, в том уголке мозга, который не принадлежал ему, царило странное полнейшее спокойствие. Казалось, что захватчик, Проклятый, исчез.

Карс заставил себя говорить, и голос его звенел, отраженный и усиленный эхом.

— Память моих детей действительно коротка, если ученики Рианона забыли своего повелителя. — И он бросил взгляд на Хишаха-дхувианина. — Ты тоже сомневаешься, сын Змеи? Должен ли я наказать тебя, как наказал С'Сана?