Любовь Черникова - Защитница

Защитник одернул бесстыдно задравшуюся рубаху. Чуток повозился, тщетно пытаясь натянуть штаны, но, свирепея, плюнул на это дело.

— Захвати её вещи, — приказал он Хариле и поднял Киру на руки.

Один кошмар плавно перетек в другой. Судя по окружавшей обстановке, Кира была у Матрены. Пасита сидел рядом и держал её за руку. Он что-то тихо шептал, но она не могла разобрать ни слова. Затем Пасита принялся целовать её пальцы, прижимать ладонь к своему лицу. Кира хотела выдернуть руку, не не смогла пошевелиться.

Когда она снова открыла глаза, уже наступило утро. Или это был день? Она действительно находилась у Матрены в избе, но даже не удивилась этому. Привыкла.

Надо было идти домой, вдруг мама уже вернулась и будет волноваться? Кира попыталась подняться с постели.

— Ну и куда ты? — Матрена осторожно уложила её обратно, сопротивляться знахарке у охотницы не было сил.

— Кирочка, все хорошо, — подскочила Есения и взяла за руку, — я сходила к тебе домой утром, Анасташа ещё не приехала. Не волнуйся, мы тебя вылечим. — ловкие пальцы тем временем бегали по телу, проверяя повязки.

Есения отошла, взяла склянку с отваром и вопросительно посмотрела на Матрену. Знахарка одобрительно кивнула и, прихватив ушат, вышла из горницы.

Есения, отмерив, несколько капель разбавила их водой.

— Выпей, — черпачок коснулся растрескавшихся губ, — оно, правда, противное, но потерпи немного.

Кира покорно проглотила горький настой и без сил опустилась на подушку:

— Мне сон приснился. Странный, — она непроизвольно вытерла руку об одеяло.

Есения тревожно обернулась, убеждаясь, что бабушка не слышит. Наклонившись к Кире, шепнула:

— Кирочка, это не сон. Я сама видела, как Пасита приходил ночью. Шептал тебе слова всякие, целовал… Прощения будто даже просил.

— Разболтала-таки, простая твоя душа! — девушки вздрогнули, когда неслышно вернулась Матрена.

Кира сморщилась от боли, а Сеня залилась румянцем до корней светлых, как спелый колос, волос.

— Глупости все это! — ненатурально рассмеялась знахарка. — Не вздумай забивать себе голову. Если бы он тебя целовать намеревался, не колотил бы, как сотник рекрута.

— Разве же я могу о таком думать?! — удивилась подобному предположению Кира: «Неужели Матрена подозревает, что между нами может что-то возникнуть?!».

— Хорошо, если так. Но есть и другие. Те, которые не против быть поближе к Защитнику.

— Ты хочешь сказать?..

— Именно!

— Но как можно? Пасита — чудовище!

— Их манит богатство, власть, надежда на особые милости. Да и поговаривают, что Защитники хороши, как мужчины.

— Бабушка! — воскликнула Есения и покраснела.

— Киалана Заступница!.. — прошептала Кира. Мысли заметались зайцами. Нет, подобием Глафиры она становиться не собирается. Если Пасита возьмет её силой, при первой возможности убьет его и уйдет в леса. Не важно, что потом будет. А с Харилой мужики и без неё управятся…

— Дрянная девчонка! — Защитник бессильно метался по комнате. — Что ещё я должен сделать, чтобы ты проявила силу? Спалить всю деревню по одному жителю? — он вдруг остановился, осознав, насколько близко подобрался к этой грани. Положим, сжигаемый огнем собственной ярости, он именно это и сотворит. Да только что потом?

Останется лить слёзы по несбывшейся мечте? «Такие, как она не сдаются, — Пасита отхлебнул вино прямо из горла, — Да она скорее сдохнет, чем родит мне ребёнка».

И все же ему грезился иной вариант развития событий. Хотелось покорить и приручить, а не растоптать и уничтожить. Выбранный им путь не верный, хорошо, что он начал это понимать. Защитник грязно и витиевато выругался.

Эти думы не давали уснуть. В итоге он вернулся к знахарке и просидел рядом с Кирой половину ночи, мысленно моля Киалану, чтобы не случилось страшного. Пора было себе признаться, что девчонка ему не безразлична.

Привлекала её необычность. Её стойкость — другая такого бы не выдержала.

Сдалась, как и прочие, или ещё тогда во время первого ужина, или позже на ярмарке, ослепленная подарками и невысказанными обещаниями.

Привлекала остервенелая жажда знаний — Кира прилежно учится всему, что он ей предлагает, несмотря на всю свою к нему ненависть.

Быстрая, гибкая как лоза, агрессивная в бою, как дикая кошка, она дерется яростно, изо всех сил. И это ещё совершенно не познав свою силу. Куда до неё светским дамочкам в кружевном бельё? Пасита потер колено, осознавая с восхищением, что Киррана уж способна дать фору любому курсанту первого, да пожалуй и второго курса.

Прекрасно! Значит по приезду она сможет сдать экзамены за два круга обучения и церемонию инициации возможно будет провести намного раньше.

Пасита снова приложился к бутылке, но в рот ничего не попало. Перевернул её вверх ногами, потряс. На пол упало несколько капель. В сердцах Защитник размахнулся и запустил неповинный сосуд в дверь. Мелкие осколки брызгами вернулись к его ногам.

— Проклятое захолустье! — взревел Пасита и, сапогами превращая битое стекло в крошку, подошёл к двери. Отворив её отпрянул в сторону, спасаясь от ворвавшегося в горницу пара. Совсем нервы расшатались. — Харила! — позвал, но снаружи никто не отозвался. Защитник, пошатываясь вывалился на крыльцо. На дворе тин Шноббера тоже не было и он пробормотал себе под нос: — Где этот ублюдок пропадает?

Грязно выругавшись в который уже раз, Защитник, как был без тулуп в одном кафтане бродячим псом потащился по улице, безо всякой цели. Привычный порядок вещёй был нарушен, и виноват в этом только он сам. Виноваты его сила и похоть. Эта смесь ощущений сводила с ума, не давая покоя. Пасита засмеялся и заговорил сам с собой:

— Махаррон всегда считал меня капризным избалованным мальчишкой, у которого совершенно нет самоконтроля. Посмотрел бы я на него, окажись он на моем месте. Да я просто бог самоконтроля! — его повело в сторону, но он все же удержался на ногах, выписав зигзаг.

Выпивка кончилось. Может вернутся и допить «Вино откровения»? Что с того, что оно дорогущее? Зато не хуже иного поможет скрасить вечер… ещё, пожалуй, стоит позвать Глашку…

С этими мыслями Пасита поднял голову и расплылся в улыбке. Перед ним на дороге в нерешительности остановилась та самая девка, которую он когда-то не тронул.

— То что надо, — Защитник растянулся в довольной улыбке и припомнил имя красавицы, — Ламита!

Мороз украсил щёки девушки здоровым румянцем. Пухлые губки немного приоткрылись в растерянности. Пар от дыхания осел белой изморозью на пушистых ресницах и выбившейся из под платка темной прядке. Отчего-то именно эта прядка навела Паситу на мысль о восхитительном разврате.