Юрий Иванович - Выбор Невменяемого

— Увы, дорогая, поляна огромна. Я просто физически не успел бы ее всю облететь.

— Я и не сомневалась!

— Так куда ты так торопишься? — недоумевал Кремон, впрочем вовсе не собираясь делать попытки задержания красавицы.

— К нашей дочери! Сам ведь вчера уговаривал обозвать тебя родственником и внушить, что все надо держать в большой тайне. Вот я и бегу, чтобы все это организовать. Готовься, после обеда, а то и сразу после завтрака будешь выступать в роли нянечки. И попробуй мне только не справиться или пожаловаться на трудности! Больше при мне даже имя дочери не посмеешь произнести!

— Вот тебе и раз! Зачем такие страсти? — Но последний вопрос ударился в уже захлопнувшуюся дверь. — И стоило так кричать и распинаться? — Он рывком уселся на кровати и с благоговением присмотрелся к древнему артефакту. А губы непроизвольно бормотали: — Вот он — ключ к Сонному Миру!.. Вот он — вершитель судеб новых новорожденных дунитов!.. Вот основа первых межмирских отношений! — Затем с сарказмом хмыкнул в сторону закрытой двери: — И эта глупая ворона только что лишилась возможности приобщиться к такой великой тайне!.. Могла ведь стать самой первой из первых!.. Немыслимо! Чуть-чуть хорошего настроения, толика доброты, ласковое приветствие — и я бы согласился… Ха! Еще бы и сам уговаривал.

Да он и в первый момент пробуждения был уверен, что поделится новостями всемирного значения именно с Молли. Она станет первой, кто узнает правду о дунитах. Она могла стать даже соавтором той знаменитой книжицы, которая через короткое время потрясет весь мир.

— Кстати о книжице!

Невменяемый сорвался с кровати, одеваясь, словно по боевой тревоге в замке Хлеби Избавляющего. Времени было в обрез. Следовало быстро дописать основополагающие абзацы в «Советы» и разослать немедленно посыльных во все стороны света. Ради такого дела можно и на утренние процедуры не прийти, и завтрака лишиться.

Решение принято, оставалось только надежно припрятать уникальнейший артефакт. Талиремы вроде бы вот так сразу ревизовать свою собственность не должны. А никто другой в этой комнате даже дотронуться до постороннего предмета не посмеет. И дело не в страхе за свою жизнь. Как догадывался Невменяемый, великие колдуньи зомбировали своих слуг гораздо утонченнее и одновременно более жестоко, чем прославленных героев. Так что тут преданность своим правительницам существовала в крови, украсть что-то было бы невиданным кощунством.

Вначале он решил оставить артефакт на тумбочке, как и прежде. Самое лучшее место для тайного предмета — на самом видном месте. Но потом сердечко все-таки дрогнуло, что служанка может просто нечаянно задеть предмет, тот упадет и будет безнадежно поврежден. Вполне здравые мысли, что этому артефакту Древних уже много тысяч лет, в голову тоже приходили. Но и в самом деле слабое утешение: дескать, если за тысячи лет ничего не случилось, то и сейчас не случится. А вдруг случится?

Поэтому одна рука непроизвольно открыла дверку тумбочки, а вторая стала засовывать репликатор внутрь. При лом пришлось отодвинуть разложенные там плоды из Поднебесного сада чуть в сторону. Ну и понятно, что уникальная память сразу непроизвольно посчитала еще более уникальные деликатесы.

Первая рука уже попыталась захлопнуть дверку. Тогда как вторая придержала полотно ребром ладони. А перед глазами четко всплыла цифра «пятнадцать». Шок! Обокрали?! Все-таки обокрали?! Мысли в голове метались словно сумасшедшие: «Оставил для себя двадцать. Один плод использовал прошлой ночью, два — вместе с Молли. Куда делось еще два? Неразрешимый вопрос, если предположить, что сюда никто, кроме прислуги, не входил. Ну еще плотник, чинивший шкаф, и зеркальщик. Но за ними наверняка следили, не спуская глаз. А кто еще остается? О Галиремах и вспоминать стыдно: те только руку протянут, и сам отдашь. Ха! А ведь больше никого не остается! Ну кроме дочурки, естественно. Та сразу отпадает из-за крайнего малолетства. Только ходить недавно научилась, крошка… Неужели и в самом деле какие-то дикие болары во дворец повадились подворовывать? Но, по логике вещей, эти прожорливые зеленючки сразу бы все плоды забрали. Одним махом. Что им толку с двух?

Странно! Следует немедленно расспросить Спина. Его десяток и ночью обязывался за дворцом присматривать…

Кстати о Спине! А не лучше ли репликатор отдать ему на дневное хранение?»

С такими мыслями рука бережно расположила артефакт за пазухой, и, озабоченный новыми, самыми противоречивыми мыслями Герой, не забыв прихватить и должную стопку листов с карандашами, понесся в дворцовый парк. Все-таки следовало решать проблемы по мере их поступления.

Летающие растения уже не спали. Кто усиленно подкреплялся пищей из расставленных на веранде корзин, а кто с деловым поскрипыванием возился с древними артефактами. В своих увлечениях зеленючки могли дать фору любым разумным сущностям.

На несущегося бегом Кремона сразу обратили внимание и подались навстречу с вопросами:

— Решил сбежать от Галирем?

— Или все-таки вспомнил, кто у тебя лучшие друзья?

— А что тут вспоминать? — остановившись уже во флигеле и раскладывая на столе листки бумаги, шумно выдохнул Невменяемый. — Лучшие друзья — это те, от которых невозможно избавиться.

Довольное бульканье показало, что подобное утверждение болары оценили по высшему разряду. Но, заметив, что друг примолк и сразу же стал быстро писать, Караг сам решил доложить по вчерашнему заданию:

— С местными издателями все оговорено. Уже завтра они предоставят макет твоего бестселлера, и, если нас устроит внешний вид и художественное оформление, ты переводишь им оплату, они сразу приступают к набору и сдают в печать.

— Угу, угу… ачто за рисунок собираются дать на обложку?

— Рисунков с изображением дунитов хоть отбавляй. Хотят выбрать самый симпатичный и вставить на фоне большой ромашки.

— А? Ромашки? — Не прерываясь ни на мгновение, Невменяемый исписал один лист и тут же стал копировать запись на второй. — Никаких ромашек! И вообще цветов не надо. О них подробности есть на словах. А на обложку к дуни-ту пусть добавят человека, пожимающего протянутую лапку. Пропорции: дунит — две трети человека. И все это на фоне двух лун и протянувшихся по небу радуг. Понятно?

— Понятней не бывает, — шевельнул корнями Караг. — По поводу продаж и сборов за каждую книженцию я постарался по максимуму, в твой кошелек идет три четверти от прибыли. Ну и плюс возвраты по расходам на бумагу, оформление и печатание. Но их несколько шокировал огромный тираж двадцать тысяч. Они переспрашивали, не ошибся ли ты.