Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат

– Что такое? – спросил из-за козла адуан.

– Тело, – пояснил Валме, – воскресло.

Будь у гайифца пистолет, это могло быть опасным, но шпага в дрожащей руке не впечатляла, как и крики. Стоит ругателю отлипнуть от спасительного лафета, тут же свалится.

– К бойу!

– Присядьте, сударь, – посоветовал на талиг Валме, – и поберегите голову.

Совет пропал зря. Жаждущий мести «павлин» отважно шагнул вперед, покачнулся, чудом удержался на ногах и попытался замахнуться. Напрасно. «Эрэтики» упрямца не тронули, а вот пребывавший в раздраженном состоянии духа Скотина… Короткий, в пару шагов, разбег. Тяжелый удар прямо в изукрашенную шитьем грудь. Победное блеяние. И стоило браниться?

– Готов? – осведомился, не поднимая головы, адуан.

– Да нет вроде. – Марсель окинул взглядом отброшенного к родимому лафету героя. – Повезло дураку, что близко стоял, разгона не было.

– Это точно. Разогнался бы – прощай, ребра. А козлик-то твой не сплоховал!

«Козлик?!»

– Мэгнус отныне имя ему, – объявил Валме. – Ибо истинный эсператист не по делам судит, но по намерениям. Вот и он туда же.

Глава 4

Нижняя Кагета. Гурпо. Северо-восточная Гайифа. Кипара

400 год К.С. 8-й день Летних Волн

1

Во внешнем дворике Пургат во все свое казаронское горло «трэбовал» бойцовых псов и уважения. В ответ стянувшиеся на любимое развлечение солдаты в самых красочных выражениях объясняли, куда ценителю собачьих драк надлежит засунуть свои желания. С гайифской речью мешалось кагетское гоготанье, прерываемое взрывами хохота. В другой раз Капрас прикрикнул бы на разоравшихся под окнами обормотов, сейчас было не до них. Карло в каком-то задумчивом оцепенении переводил взгляд с письма из Паоны на послание кипарского губернатора и обратно, пытаясь понять, что за дикость творится в этом паршивом мире и его лучшей, но спятившей части – Гайифской империи.

«…Решение генерала Трастиса было отклонено Военной коллегией. Командующий арьергардом не получил даже части запрошенных подкреплений, и момент был упущен. Мориски успели объединить свои силы северней Карады и добились полной победы. Трастис погиб в бою, и для него это было лучшим выходом. Карло, это был последний толковый генерал из тех, что мы могли выставить против проклятых язычников. И его же сделали виноватым…»

Как в Военной коллегии делают виноватых, Карло знал куда лучше взявшегося за перо друга юности, только капитан, полковник, генерал, маршал Капрас всю жизнь воевал за пределами Гайифы. «Наемники», за которых его величество Дивин никоим образом не в ответе, служили империи где-то лучше, где-то хуже, но это были чужие земли. Вторгшегося в собственный дом врага Капрасу сдерживать еще не доводилось, это выпало другим. Тому же Задаваке… Демису Трастису, ныне погибшему и посмертно облитому дерьмом.

«…Последние новости говорят о том, что, укрепившись на побережье, мориски вот-вот начнут наступление, в первую очередь – на Паону. Это так напугало пачкунов Забардзакиса, что они прекратили выяснять, кто на самом деле первым придумал сунуть палку в осиное гнездо и тем самым виновен в наших сегодняшних бедах, а кто за это был несправедливо наказан и сколько раз…»

Какой кошмар. Господа стратеги в очередной раз принялись перетряхивать старый мусор, а тут – беспардонные багряноземельцы! Можно было бы и посмеяться… В кесарии, надо полагать, этим сейчас и занимаются. Смеялись же в Гайифе, когда Талиг отъел у кесаря Гельбе.

Ржанье под окнами стало невыносимым, и Капрас выглянул-таки во двор. Оранжевый Пургат, потрясая верной саблей, надвигался на оставшегося от прежних владельцев управляющего замком. Немолодой и для кагета удивительно тихий, тот справлялся с огромным бестолковым хозяйством вполне сносно. Единственное, в чем его мог упрекнуть Карло, это в терпимости к мышам, мухам и тараканам, на Пургата, однако, не простиравшейся. За ссорой соотечественников радостно наблюдало с полдюжины гайифцев. Им было весело, они не знали, что творится дома.

– Молчать! – злобно рыкнул маршал. – Разойдись!

Приказы, поданные таким голосом, исполняются мгновенно. Капрас со злобным удовлетворением оглядел притихший двор. Если б только Дивин вовремя рявкнул на Коллегию, но император слишком соответствует имперскому гербу: без сановного «хвоста» он никто. Карло напряг память – лезть за старыми письмами было лень, – припоминая, кто выиграл, когда в последний раз ловили зачинщиков экспедиции в Багряные земли. Забардзакис тогда усидел – выручили гвардейские связи и умный вид, но пяток искателей легкой добычи по ту сторону моря отправился в отставку. Само собой, к освободившимся мискам ринулась целая свора, и первыми домчались родичи Антиссы. Выходит, их противники пытаются взять реванш и, кажется, возьмут, недаром превосходительный Каракис отбыл к племяннице, попутно воспылав желанием поближе сойтись с опальным маршалом. Конечно, Каракис для армии не потеря, но и те, кто его сменил, не находка.

«…толковых дел пока нет. Я, как и Фиро, и Аякис, готов вернуться на службу, но мы не видим, где и как можем принести пользу. Печально наблюдать с нашей стороны растерянность и нерешительность, когда враги, напротив, проявляют невиданное ожесточение и целеустремленность…»

И что тут скажешь такого, чего еще не сказали Пургату? Если Аякис со своим возрастом и вечно ноющими суставами готов встать в строй, значит, дело куда как скверное, а теперь еще и это – Капрас с тоской воззрился на вторую бумагу. Кипара в лице своего губернатора взывала о помощи. Губернатора маршал помнил по зиме, когда набирал в его провинции рекрутов. Ничего особо плохого, как и хорошего, о превосходительном сказать не получалось, но бойцом холеный кудреватый хлебосол не был, вот и растерялся. Капрас его не винил – губернатор сладостной Кипары отнюдь не обязан быть героем. Хуже, что, отчаявшись достучаться до Паоны, бедняга, «не видя вокруг никого другого, к кому можно обратиться за помощью», погнал гонцов к Капрасу. Троих. Добрался один.

2

С губернаторской резиденцией Марсель не промахнулся. Где белые башенки и фонтан, там и губернатор, а где губернатор – там башенки и фонтан. Этому закону в свое время подчинились даже Валмоны – прадед выстроил в Новой Эпинэ дворец, а дед завел в нем куранты с выкрутасами. При Сабве куранты непостижимым образом сдохли, теперь, надо думать, снова идут.

Гайифские часы талигойское, то есть, конечно же, бакрийское, вторжение пережили, и не подумав останавливаться. Когда Валме направил Мэгнуса в украшенные императорскими вензелями ворота, пробило четверть седьмого. День прошел, как и не бывало! С войной – как с визитом к капризной даме. Главного – на полчаса, но до и особенно после… Один недозабоданный дурак чего стоит. Цаца гвардейская!