Матабар (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич Дрой
Ардан почувствовал предательские липкие лапы страха, пронзившие его, стоило только увидеть бурлящий водоворот клубящейся тьмы, грозившей поглотить хрупкую красоту прерий. И все же, среди ужаса, в нем зародилась не менее яростная, чем у шторма, решимость — истовое желание противостоять буре и показать, на что он способен не только необузданной силе природы, но и глубинам собственной души.
Он жаждал противостоять вихрям, позволить ветру и дождю хлестать по нему, словно те были воплощением того страха, с которым он боролся с самого детства. Встретиться лицом к лицу с этой бурей означало встретиться лицом к лицу с самим собой и Ардан знал, что только так он сможет отыскать в себе нужные силу и стойкость.
— Что… дождь?
— Вроде сегодня должна была быть ясная погода…
И в этом мраке Ардан услышал имя, он потянулся к нему и встал рядом как равный. Презирая собственный страх и сомнения, Ардан взял это имя и вложил его в свой посох, после чего размахнулся, открыл глаза и выставил перед собой, произнеся слова, не имевшие звуков.
Деревянное навершие вспыхнуло ярким белым светом и, рассекая разом обрушившийся на прерии ливень, в сторону замершего в недоумении Давоса устремилась ледяная молния. Она ударила о его щит, заставив прогнуться изумрудные чешуйки, но так и не пробила их, а Ардан, зная, что не сможет долго удерживать концентрацию, взмахнул посохом и ледяная молния, повинуясь его воли, изогнулась плетью, после чего взмыла на несколько метров вверх и, как и огненный столб Давоса, обрушилась в стремительном вертикальном выпаде.
Щит Глеба затрещал, а затем и вовсе разлетелся на сотни мелких осколков, мгновенно истаявших в воздухе, а вместе с ними исчезла и молния, обернувшись водяной струей, окатившей и без того промокших всадников.
Сам же Арди, захрипев, отшатнулся и прислонился к лошади. По его лицу и телу текли ручьи пота, а сам он тяжело дышал и, если бы не кобыла, ставшая ему опорой, он бы точно свалился на землю.
— Клятая нелюдь! — выкрикнул Давос, после чего кристалл-накопитель в навершии его посоха замерцал зеленоватым свечением, зажигая совсем не щитовую печать.
Мелькнула темная тень.
Сверкнул клинок, приставленный к груди мага.
— Не забывай, вампир, — прошипел Глеб. — кому ты служишь. Стоит мне отдать приказ, и ты сама вскроешь глотку этого ублюдка.
— Ты прав, человек, — Цасара говорила так же буднично и спокойно, как и всегда. — И я даже не стану угрожать тебя убивать. Зачем мне это? Пройдут годы, Давос. Десятилетия. Ты забудешь то, что произошло. А я буду помнить. И ждать. Может двадцать лет, может больше. Ждать, когда у тебя появятся дети. Но я не стану убивать и их, зачем. Я буду ждать еще. Пока среди них не появится тот, кто станет твоему сердцу дороже всего. Ждать, когда он или она будут придумывать имя уже своему дитя. И тогда я вырежу его из утробы матери, вместе с сердцами обоих родителей, а затем принесу тебе. И ты будешь знать, что произошедшее — твоя уплата.
Давос какое-то время вглядывался в глаза вампира, после чего резко отвернулся и, пройдя мимо Цасары, подошел к Арди. Не смотря на последнего, маг отвязал от седла сумку с книгами и бросил ту на землю, после чего вскочил в седло.
— Еще раз подойдешь к моей лошади, — произнес он тихо. Так, чтобы услышал только Ардан. — и, поверь мне, эта шлюшка-мертвяк не поможе…
Раздался выстрел.
Арди, от неожиданности, рухнул на землю. Зазвучали крики, послышалось ржание лошадей, щелчки курков, а рядом с Арданом лежал Глеб Давос. Его побитые сединой волосы разметались по лицу, на котором навечно останется запечатлено выражение полного удивления. Навечно, потому что с дыркой от пули между глаз, откуда текла густая кровь, а по ту сторону на траве разлетелись сероватые, окровавленные ошметки, он вряд ли сможет продемонстрировать какую-то другую эмоцию.
Ардан, все так же не поднимаясь, посмотрел в сторону Цасары. У той дымилось дуло револьвера, который она, ловко крутанув на указательном пальце, вернула в кобуру и запахнула полу плаща.
— Проклятье! Срань Светлоликого! Демоны и ангелы! Звездный прах и мертвые шлюхи!
— А почему шлюхи мертвые? — спросил кто-то из всадников.
— Да, б**ть, потому что! — выкрикнул Йонатан, после чего повернулся к вампиру. — Цасара! Какого хрена? Как это понимать⁈
От Ардана не скрылось, что в руках глава отряда сжимал какой-то медальон в форме черепа с несколькими рунами. Явно из языка Фае, но разобрать их из-за дождя не представлялось возможным.
— Он бы не угомонился, — вампир, все так же без тени эмоций на прекрасном лице, подошла к своему коню и, проведя ладонью по черным ноздрям, вскочила в седло. — В конечном счете это привело бы к тому, что они с Арди сцепились бы далеко в не таком гуманном поединке. Ты вот хочешь злить руководство и срывать планы будущего Императора из-за какого-то мага? Наши же шеи потом и окажутся в петле.
Йонатан выругался. На этот раз куда грязнее.
— Скажи честно, вампир — это из-за его оскорбления? Не у тебя одной здесь тонкий слух.
— Может быть, — все тем же абсолютно ровным тоном, ответила Цасара. — Но мои аргументы это не отменяет.
— Не отменяет, — согласился Йонатан. Какое-то время он переводил взгляд с амулета на безмятежную Цасару, затем выругался уже в третий раз и повернулся к отряду. — У кого-нибудь есть претензии к Цасаре за произошедшее?
Послышались насмешки и ухмылки.
— Давос давно напрашивался.
— Терпеть не могу заносчивых магов.
— И дворян! А этот вообще сразу два в одном.
— Я и сам думал над тем, чтобы поделиться с ним свинцом.
— Кровожадные вы ублюдки, — явно не без гордости, резюмировал под смешки Йонатан, после чего обратил взгляд на Арди. — Ты. Нелюдь переросток. Сними с него все, что может быть ценным для мага. Приторочь к седлу. Тело не трогай — с ним разберется зверье.
Арди сел, все еще не чувствуя в ногах силу чтобы подняться. Он никак не мог отвести взгляд от продырявленной головы и мутных глаз, еще недавно сверкавших жизнью.
— Эй! Парень! — рявкнул Йонатан. — Маршалы уже на горизонте. И мне не охота объяснять им, почему у меня тут труп. Пошевеливайся давай!
Ардан, с великим трудом, заставил себя отвернуться и, опираясь на посох, поднялся на ноги. Те дрожали не хуже ветвей сухой березы. Он посмотрел было на тело и едва сдержал рвотный позыв. Нет, он видел мертвецов и прежде, а будучи учеником Эргара не раз и сам становился причиной, по которой кого-то покидала жизнь. Но это во время охоты — совсем другое.
И он еще никогда прежде не становился свидетелем убийства. И все это…
— Да что ты замер⁈
— Я…я…я… — Ардан закачал головой. Он должен был взять себя в руки. — Я не знаю, что может быть ценным.
— Используй анализатор! Все, что содержит энергию Лей — ценное!
— У меня нет анализатора.
Детский, выданный Империей, Арди отдал брату когда тот разбил свой старый, а новый был как-то и ни к чему.
— Да за какие такие заслуги мне Светлоликий такое счастье подарил, — простонал Йонатан. — Сними с него пояс, кольца, браслеты, серьги и ожерелье. Любые нательные предметы. Посох к седлу притяни, а книгу в мешок. И почему я вообще должен это объяснять…
Арди очень хотелось заметить, что он никогда прежде не занимался мародерством и, как ни крути, не является подчиненным Йонатана, а скорее его пленником, но не стал. Стараясь не касаться трупа, он снял два кольца с разноцветными камнями, стянул цепочку, где между звеньев виднелось несколько рун, после чего расстегнул пояс и сложил все это в тот же мешок, где лежал гриммуар Давоса.
Притянув посох к седлу кобылы мага, Ардан взял поводья и привязал их к рожку своего седла.
— Ну хоть это умеет, — выдохнул Йонатан, получив несколько одобрительных смешков и дождался пока Ардан сядет в седло. — Так, малец, у нас штатный маг потерялся где-то в горах Алькады. Возможно, не справился с искушением исследовать старые капища.
— А его вещи?
