Генри Каттнер - Источник миров

Первые слова седого старика.

— Здравствуй, Ганелон, — сказал он. — Да, я все понял. Я сдаюсь. Ну что же, спрашивай о том, что тебе интересно. Ну а потом уж я умру, ведь тебе я уже буду не нужен, а я не хочу жить в дни, которые должны наступить. Не волнуйся, ты будешь жить, Ганелон, но потом все же умрешь тоже. Прости, но так предсказано, и это будущее.

Гэст Райни прислушался, он явно приходил в себя. Я прислушался тоже. Шум битвы продолжал усиливаться, но у нас еще было время.

13. Война — кровавая война

Неожиданно мне стало жалко его. Старец всегда был для нас всех чем-то недосягаемым, чем-то великим. И вот передо мной сидит жалкий, полуживой старик. Мне на какое-то мгновение стало даже стыдно, что я помешал ему, вторгся в его спокойный мир. В моей памяти Гэст Райни казался высоким, большим человеком, а в действительности он был совершенно другим. Он оказался больше человеком, нежели божеством. Хотя, когда я был маленьким, в этом седом старике было больше жизни, тепла и человечности.

Я еще острее почувствовал вину за то, что потревожил его.

— Прости меня, учитель! — прошептал я.

Где-то в глубине его бесцветных глаз что-то дрогнуло.

— Почему ты называешь меня учителем? — спросил он. — Ведь ты же, Ганелон? Насколько я помню, уже очень давно ты никого не ставил выше себя.

Да, я сломил старика. Но велика ли была моя побед и насколько она пригодится мне в дальнейшем? Не велика заслуга одолеть старика. Важно было что-то извлечь из этой победы.

— Слушай меня, пока я еще могу говорить, — спокойно проговорил Гэст Райни. — То, что я скажу, перевернет тебя, но это так. Мы с тобой ближе всех друг к другу. И я, и ты — люди, Ганелон, а не мутанты. С моего разрешения весь Темный мир пользуется моими знаниями, отчасти выдавая их за волшебство.

На какое-то мгновение он затих.

— Уже давным-давно я удаляюсь в своих мыслях прочь отсюда, — спокойно продолжал он. — Когда я пробуждался, я давал ответы на вопросы, которые знал. Но все это я делал не раздумывая, мне было совершенно все равно, что будет с Темным миром или одним из его представителей.

Меня сковало оцепенение, и я не мог сказать ни слова в ответ. Да, опять я причинил зло, на этот раз Гэсту Райни.

Он же внимательно смотрел на меня своими голубоватыми глазами.

— Я понял, что это никого не интересует. Но помни, Ганелон, что мы с тобой люди, а не эта местная чертовщина. Хотя я о скольком жалею! Сначала я учил тебя, как руководить Советом, а потом, сам же дал совет, когда Медея со своей компанией вернули тебя с Земли.

— Ведь ты хотел, чтобы они меня убили? — спросил я, хотя и заранее знал ответ.

Гэст Райни согласно кивнул головой.

— Ты знаешь, Ганелон, они были перепуганы. Матолч и Эйдери быстро согласились и заставили согласиться Медею. Она дольше всех сопротивлялась. С ней разговаривал Матолч, сказав, что ты стал очень опасен, вернувшись с Земли. Они попросили меня заглянуть в будущее и принять решение! Ну вот я и посмотрел. А потом рассказал им, что я видел, путешествуя мыслью по времени.

— А что же дальше?

— Совета больше нет — сказал Гэст Райни. — Ты ведь жив! Матолч лежит мертвый, Медее и Эйдери тоже недолго жить. Когда ты отправился в мир Земли, ты был Ганелоном, а потом они притащили тебя обратно, но уже совсем другим. Произошло наложение памяти Бонда на память Ганелона. Земные знания в Темном мире — это страшное оружие, конечно, Медея этого не знала, ей не следовало бы забирать тебя с Земли. Но ею руководила любовь!

— Она спокойно везла меня на убийство! — возразил я.

— Ты не знаешь всего, чтобы верно судить. Все не так просто, как тебе кажется. За жертвой пришел бы Ллур, а ты ему посвящен, поэтому тебя бы никто не тронул, — сказал старик мне в ответ.

Опять в моей душе поднялись сомнения. Мне хотелось в это верить, но я сам ехал в этом дурацком плаще, в котором приносят в жертву! А Медея ехала рядом. Ну хорошо, она бы еще могла как-то оправдаться, но Матолч и Эйдери все знали и были готовы к моей смерти!

— Я подумаю насчет Медеи, но Матолча можно уже считать мертвым, он многое задолжал лесным жителям! А Эйдери я убью сам, она не должна выжить. Я тут нашел кое-что. — С этими словами я показал Райни Маску. — Это годится на что-то?

Он кивнул утвердительно. Так, значит, моя память правильно работает и Гэст Райни прав — это очень сильное оружие.

— Учитель, но как быть с Ллуром? Я не помню, что делать, хоть у меня и две памяти! Ганелон был посвящен ему, — сказал я. — Но я совсем не хочу быть ему посвященным. Значит ли это, что моя память, вернее одна из них, ошибается? Память Бонда говорит мне о том, что Ллур не бог. Ответь мне, это очень важно!

Гэст Райни поправил дряхлой рукой свои седины. Я знал, что это проявление высшей степени волнения. Но его глаза оставались совершенно спокойными. Неожиданно он улыбнулся.

— Я не ожидал, что ты можешь это знать! Видно, мне и правда пора на вечный покой. В таком случае я расскажу тебе то, отчего твои планы во многом изменятся. Этого не знает никто в Темном мире. Скажем так — почти никто. Все очень просто — ты не первый человек, который пришел сюда. Скажем проще — первым был я.

Нужно ли говорить, что я был удивлен? Я продолжал его слушать, затаив дыхание!

— Вся разница между нами в том, что ты местный, родился в Темном мире. А я нет. Я родом с Земли. Я знаю, что обречен быть здесь до конца своих дней. У меня прошли все сроки возврата обратно. Да и к чему? Здесь я могу жить сколь угодно долго, хотя уже устал да и не вижу пользы. Так что здравствуй, земляк! Это я говорю Бонду, который еще есть в тебе. Я родом из Южной Англии и знал там многих знатных особ и даже королей! Я жил в своем поместье, наслаждаясь нормальной природой, обычным, английским, тускловатым солнцем, нормальной луной! Я купался в море и получал от этого огромную радость! А во всем виновата наука, ну и, конечно, женщина. Женщина из Темного мира, по имени Вивиан.

— Так ты родом с Земли? — только и смог произнести я.

— Давно это все было в Темном мире, я все дряхлею, старею, хотя уже казалось бы некуда. Мне тут нет равных по знаниям. И мне тут очень грустно, Ганелон. Я отдал бы всю свою мудрость, чтобы хоть раз пробежаться английским лесом или вдохнуть настоящий морской ветер. Но это только мечты! Я никогда не мог вернуться. По земному летоисчислению я должен уже много раз умереть и смешаться с землей. И я нашел выход — я бываю там в своих мечтах.

Я увидел, как его глаза засветились радостью. Они жили. Жили мечтами.