Генри Каттнер - Источник миров

За стеной я увидел священные предметы членов Совета.

Интересные ощущения я испытал, глядя на эти вещи. Моя двойная память помогла сохранить ясность восприятия. Бинокль, линзы которого горели тусклым светом, стоял на полке, вырубленной прямо в стене. Когда я был Ганелоном, я не задумывался над принципом действия этих предметов. Но, овладев знаниями Бонда, я стал понимать, что бинокль убивает, концентрируя энергию. Вот этот забавный черный аппарат тоже убивал. В данном случае человек погибал из-за того, что прибор мгновенно менял силу тяжести. Человека просто расплющивало в лепешку.

Но все это я просто отмечал боковым зрением. Мне не нужны были эти вещи. Я спокойно искал то, что меня интересовало. Пока что мне ничего не угрожало: никто не смел сюда заходить, а постоянный хозяин еще не проснулся. Члены Совета тут никогда не бывали и даже не знали, где находится эта комната, а рабы или стражники даже и думать не могли, чтобы войти в покои Гэста Райни.

Мой взгляд остановился на мече, но это было не то… на арфе…

Вот я и узнал эту арфу!

Память Бонда подсказала мне массу легенд про арфу Орфея, которая могла возвращать мертвых из ада. Люди не могли играть на ней. Ганелон пока тоже был еще не совсем готов к этому.

А вот еще одна нужная мне вещица! Я снял с полки цилиндрический корпус. С трудом открыв его, я понял, что нашел Жезл Власти. Говоря земным языком, эта штука концентрировала энергию планеты, которую можно было расходовать по своему усмотрению. Существовало много разновидностей таких жезлов, но лежащий в этой комнате был самым мощным, не имеющим никаких ограничений. Я знал, что он был очень опасен в обращении.

Ага, вот и она! Я помнил, что Маска должна помочь мне против Эйдери. Это была изогнутая прозрачная пластинка, очень маленькая, как маска домино, защищавшая только глаза. Вероятно, так и было задумано, Ну что ж, увидим!

Я продолжал искать, но не мог обнаружить меча Ллура.

Мне следовало поторапливаться. До меня донесся шум сражения, пока еще очень тихо, но это говорило о том, что бой идет. Значит, скоро мне предстоит неизбежная встреча с членами Совета. Ну что же, теперь я могу бороться с ними и победить. Но у меня еще не было оружия против Ллура. Надо быстрее искать!

Я внимательно смотрел на седую голову Гэста Райни. Конечно, он был уважаемым человеком и стоял на страже сокровищницы Совета, но он вряд ли стал бы перечить Ганелону. Он то уж знал, кто такой Ганелон и что он имеет право входить в эту башню. Старец по-прежнему сидел неподвижно. Мне предстояло вернуть его к действительности, но как? Здесь нельзя ошибаться, ведь он мог просто умереть, оставив меня в дураках и не рассказав ничего.

Кажется, я кое-что придумал!

Вернувшись в сокровищницу, я снял с полки арфу, вынес ее и поставил перед стариком. Но в его голубых, почти бесцветных глазах ничего не изменилось.

Скорее всего, именно эта арфа и была у Орфея, а может быть, не эта, но очень похожая. Масса легенд сложена про нее. А может быть, это были разные арфы, про которые говорилось в легендах разных народов? Ведь похожих легенд было много и у англичан, и у датчан, и у многих других.

Какой же смысл несли эти мистические сказки? Что кроме эмоциональной силы музыки имели они в виду? Ага! Иерихон! Там тоже участвовал звук! Уже ближе.

В Темном мире про арфу также ходили легенды. Что-то похожее на земные сказки, но, конечно, с местным колоритом. Орфея заменили на Дьявола и прочую чертовщину. Хотя, быть может, замена была правильной.

Эту арфу создавали ученые люди. Они явно были знакомы с акустикой и многими другими законами физики. Арфа была прибором. Вибрации совпадали с биоизлучениями мозга, гипнотизируя человека, воздействуя на структуру серого вещества. Мозг — это тоже машина, а любую машину можно регулировать и контролировать. Вот этот прибор — арфа — и находил ключи к мозгу человека и сковывал его. Удачная находка! И никакой пальбы, взрывов, штурмов.

Бряцание мечей, выстрелы и крики дерущихся стали еще громче, но Гэст Райни не слышал этих звуков. Интересно, где он сейчас блуждал в своих мыслях?

Как-то сами по себе мои пальцы дотронулись до струн арфы, сначала очень неумело, но потом все увереннее и увереннее. Память Ганелона возвращалась, и вот уже мелодия неслась по башне из слоновой кости. Какой тип памяти имел Ганелон, я не знаю, но его пальцы и ноги точно имели отдельные ячейки памяти. Ноги сами привели меня сюда, а пальцы вспомнили все нужные ноты без помощи разума! С помощью чудесной арфы я все глубже проникал в тайны мозга Гэста Райни.

Это был целый оркестр, удивительной музыке арфы вторила музыка души Гэста Райни. Разные ноты звучали в этой композиции, сначала спокойные и медленные, но постепенно стали доноситься нотки тревоги. Затем послышалась тяжелая, неземная музыка. И снова нейтральная, веселая мелодия отразилась от сводов башни.

Со стула послышалось шуршание. Это Гэст Райни попытался привстать. Он увидел меня, и его глаза смотрели осмысленно.

А я вдруг увидел, как огонь жизни погас в древнем, дряхлом теле. Он уже потерял всякий контакт с жизнью.

Сообразив, что он умирает и я тревожу долгую спокойную агонию, я все же продолжал играть.

Мне показалось, что еще одно дуновение ветерка, и огонь жизни совсем погаснет в дряхлом теле. Правда, тело старца было и так уже мертво, а последняя искра жизни угасала в его мозгу. Но могучие волшебные заклинания арфы раздули гаснущие искры жизни Райни.

Легенда про мертвую Эвридику в царстве Плутона повторялась в варианте Темного мира. И вот уже я, а не Орфей вырвал душу Гэста Райни из царства мертвых.

Арфа творила чудеса. Она тянула его обратно к жизни. Как только мозг начинал умирать, она подбирала ключи именно к мозгу. И вот уже искорка загорелась поярче, потом еще ярче. Все громче пела арфа, не давая ей угаснуть. Арфа соткала целый кокон, в который спрятала Гэста Райни, и охраняла его, не подпуская смерть близко.

Вот уже и глаза его поменяли цвет. В них добавилось жизни, и они стали немного голубей. Он сдался мне. Это была тяжелая схватка со смертью или с тем, кто руководил жизнью Гэста Райни. Ему легче было вернуться обратно к жизни и позволить мне расспросить его, чем бороться с поющими струнами, которые крепко опутали паутиной его душу и уже никуда не отпускали.

Первые слова седого старика.

— Здравствуй, Ганелон, — сказал он. — Да, я все понял. Я сдаюсь. Ну что же, спрашивай о том, что тебе интересно. Ну а потом уж я умру, ведь тебе я уже буду не нужен, а я не хочу жить в дни, которые должны наступить. Не волнуйся, ты будешь жить, Ганелон, но потом все же умрешь тоже. Прости, но так предсказано, и это будущее.