Игорь Мороз - Дорога дорог

Вот таким было мое самое дальнее плавание, таким мы увидели "чудесный" остров Мью-Марен.

— А кстати, ты видел морских вишу — человеко-рыб? — спросил Мгал у Дижоля. — Говорят, они так красиво поют, резвясь на волнах звездными ночами, что моряки, заслушавшись их, кидаются за борт и тонут, не успев прийти в себя.

— Да нет, по-настоящему красиво поют вовсе не вишу, а золотокожие жители Намба-Боту. Они так похожи на Китиару, что я думаю, кто-нибудь из ее предков родился на архипелаге. Вот только кожа у тамошних жителей не белая, а золотистая от жаркого солнца и волосы выгоревшие, по цвету напоминают сплав золота с серебром…

— А вишу? Они тоже поют? — продолжал допытываться Мгал. Северянина, разумеется, интересовали золотокожие и сереброволосые обитатели далекого архипелага — описания их внешности живо напомнили ему людей, увиденных в Пророческой Сфере, — но все же значительно больше занимали его морские вишу, небылицы о которых перевалили даже Облачные горы.

— Да, вишу поют, — неохотно подтвердил Дижоль, — хотя это очень странное пение. Я слышал его однажды и не хотел бы услышать вновь. Оно похоже на бесконечный однообразный вой, при звуках которого человеку во всех подробностях вспоминаются самые скверные часы и минуты его жизни. Старики, заслышав вой плакальщиков-вишу, норовят броситься за борт, да и молодежь он достает до печенок.

— Сегодня у тебя дурное настроение, с таким не скоро выздоровеешь! — упрекнул Бемс капитана. — Болит бок? Позвать нашего лекаря?

Верзила Бемс был одним из первых узников, над ожогами и синяками которого потрудился Гиль, и надо отдать пирату должное — он не только не затаил на юношу зла, но, напротив, проникся к нему симпатией и уважением.

— Не тревожь его. Позови лучше Бессмертного Юма. Мне хочется задать ему один-два вопроса. А ты, Номбер, проследи, чтобы нам не мешали.

— Это ему-то вопросы задать? — притворно изумился Бемс. — Капитан, ты бредишь! Неужели ты веришь болтовне этого старика?

— Позови! — настойчиво повторил Дижоль и, когда Бемс с Номбером отошли, повернул голову и устремил на Мгала проницательные, сияющие холодным голубым светом глаза. — Помнится, ты обмолвился, что у тебя есть ключ к сокровищнице Маронды. Но нам не дали договорить…

— У меня есть кристалл Калиместиара, однако твоих людей это, кажется, не очень интересует. Неужели опасности, подстерегающие тех, кто задумал пересечь Жемчужное море, столь велики, что перед ними меркнет привлекательность сокровищ Маронды? — спросил Мгал, пытаясь прочесть мысли собеседника на его лице, но глаза Дижоля были непроницаемы.

— Мои люди не расспрашивают тебя о ключе и сокровищнице потому, что я велел им помалкивать. Ни к чему, чтобы весь пакгауз знал о твоем кристалле. А сокровища интересуют всех — пересечь море на таком славном суденышке, как "Забияка", не особенно сложно. Будь мы на свободе, я немедленно предложил бы тебе отправиться в путь. Но в настоящем положении остается только ждать, как повернутся события. Для этого я и просил позвать прорицателя Юма. Кстати, кристалл свой ты успел надежно припрятать?

— Думаю, да, — коротко ответил Мгал.

Воспользовавшись схваткой, завязавшейся в таверне между пиратами и гвардейцами, он передал пояс с кристаллом Гилю, а тот успел сунуть его Китиаре, наказав, чтобы та сберегала до их возвращения. Но уцелела ли сама Китиара? Сумела ли припрятать кристалл, не проболталась ли, не надумала ли продать его, посчитав за диковинную безделушку?

— Надеюсь, ты сможешь отыскать припрятанный кристалл, и тогда мы обсудим, как нам добраться до сокровищ. Пока же я хочу знать, что тебе о них известно? Мне доводилось слышать, что последний Верховный Владыка Уберту спрятал в этом хранилище не золото и драгоценные камни, а знания древних, которые могут дать добравшимся до сокровищницы все, чего они только пожелают.

Бескровные губы Дижоля сложились в мечтательную улыбку, противоречившую по-прежнему холодному выражению глаз, и Мгал подумал, что капитан "Забияки" не так прост, как кажется, и лучше бы им иметь дело с обычным грабителем храмов. У него пропала всякая охота обсуждать содержимое сокровищницы Маронды, и он медлил с ответом, нетерпеливо поглядывая на приближавшегося Бемса, который подталкивал перед собой Бессмертного Юма.

Увидев его, северянин удивился: перед ним стоял ничем не примечательный старикан — разве что во внешности его Мгалу почудилось что-то знакомое. Бессмертного знала вся Сагра — хоть он и появился в городе недавно, но стал такой же достопримечательностью как Каскад Харголидов. Любой обыватель считал за честь накормить его и напоить, но далеко не от всех принимал старик угощение. Объяснялось же это отношение, равно как и известность Юма, тем, что боги наградили его удивительной возможностью предвидеть грядущее.

Предсказания Бессмертного Юма были достаточно определенны и сбывались всегда. Случалось, конечно, понимали их превратно, случалось, отмалчивался Бессмертный — не из корысти, а потому что стих такой находил. Но если уж кому говорил он своим дрожащим старческим голосом: "Не ходи завтра в море, назад не воротишься", — можно было не сомневаться — так и случится.

— И тебя гвардейцы схватили, не помиловали? Чем же ты им не угодил? — приподняв голову, обратился Дижоль к доставленному Бемсом провидцу. — Ну, раз уж ты с нами, скажи, скоро ли мы отсюда выберемся? И еще… — Капитан "Забияки", помедлив, продолжал, чуть понизив голос: — Что ждет меня в будущем?

Он потянул старика за пузырящуюся штанину, и тот, дернув плечом, чтобы освободиться от сопевшего за спиной Бемса, присел на корточки подле раненого.

— Положи мне руку на лоб, — слабым, ломким голосом велел Юм.

Дижоль приложил к морщинистому лбу провидца свою широкую мозолистую ладонь, и Бессмертный вздрогнул, лицо его напряглось.

— Мы уйдем отсюда этой ночью, но у тебя нет будущего. Ты не доживешь до рассвета. Больше мне нечего тебе сказать. Прости.

Дижоль глухо зарычал, кулаки его сжались. Бемс тихо ахнул.

— Жаль. В планы мои не входило так скоро покидать этот мир. И все же, даже если ты прав, нам еще есть о чем поговорить. Мне небезразлична судьба моих людей, и я хочу знать, что станет с "Забиякой", — овладев собой, сказал Дижоль глухим, напряженным голосом.

— Судьба корабля зависит от капитана, и я не могу ее предсказать. Что касается твоих людей, то у каждого из них свой путь. Пусть первым подойдет северянин…

— Хорошо, скажи мне последнее: доберется ли этот северянин до… своей цели? Мгал, положи ему руку на лоб!

Северянин не стремился услышать предсказание — увиденное в Пророческой Сфере не облегчило его жизнь, а, скорее, усложнило ее. Но, не желая спорить с Дижолем, он, пожав плечами, положил ладонь на лоб Юма.