Кристофер Банч - Крылья Урагана

Хэлу эта история показалась крайне интересной.

— И сколько же драконов вы сбили? — поинтересовался Трегони.

Хэл пожал плечами.

— Я не веду счет.

— А я веду, — сказал Трегони. — Но больше, чем я? Хэлу очень хотелось спросить у Трегони, помнит ли тот некоего драконьего детеныша, но решил, что это не имеет никакого смысла.

— У меня к вам все, — сказал он. — Можете возвращаться к своим обязанностям.

Трегони, поджав губы, поднялся, отсалютовал и вышел из палатки. Оказавшись снаружи, он ненароком оглянулся, и Хэл увидел у него на лице выражение смертельной, ледяной ненависти.

32

Король Азир, возможно, и приказал пополнить Одиннадцатую эскадрилью, но даже королевская власть была не безгранична.

В Паэстум почти не прибывали новые всадники, а драконов привозили еще меньше. Сэйджин наконец тоже начал поставлять драконов и всадников, но они обычно вливались в свои собственные войска.

Хэл попросил Рэя Гэредиса написать своему отцу и узнать, что происходит, и получил невеселый ответ, что вербовщики не успевали набирать новых людей с такой скоростью, какая была необходима. Дрессировка же драконов теперь, когда множество лучших дрессировщиков ушли на фронт и были убиты, стала еще медленнее, чем была в мирные времена.

«Кроме того, — писал он, — драконы нужны всем и для всего, начиная от обязанностей курьера и заканчивая парадами, и слишком многие из нуждающихся — знатные лорды, далекие от сражений, но достаточно влиятельные, чтобы настоять на своем. Мне очень жаль, сын, но я ничем не могу помочь, по крайней мере, на настоящий момент».

В конце концов Хэл, дергая за все нитки, какие только мог выдумать, и еще за те несколько, о которых было известно сержанту Ти, сумел увеличить Одиннадцатую эскадрилью до нормальной численности в пятнадцать драконов и такого же числа всадников.

Раз или два сержанту Ти удавалось убедить ответственного за распределение пополнения вызвать добровольцев из рядов тех, кто завербовался, но еще не успел никуда распределиться.

Поскольку большая часть свежих людей отправлялась на передовую, весеннее наступление было не за горами, а идея оставаться в живых чуть-чуть подольше витала в воздухе, в Одиннадцатой эскадрилье наблюдался некоторый перекос в сторону наземной обслуги.

Ти предложил одну идею, которую Хэл счел превосходной. Было создано особое секретное подразделение, выпускающее «подлинные» военные сувениры. Те, кто умел шить, изготавливали боевые флаги, другие обыскивали мусорные свалки в поисках рочийского оружия. Флаги были тщательно окровавлены — «О да, человек, который закрыл это знамя грудью, окропив его своей кровью, как видите, был великий рочийский рыцарь, храбрейший из храбрейших! » — как и большая часть оружия. Никто не счел необходимым сообщить новым владельцам этих сувениров о том, что кровь принадлежала цыплятам, купленным у местных фермеров, страшно радовавшихся соседству с эскадрильей, поскольку любой зверь, находившийся в любом состоянии, как нельзя лучше годился на корм дракону.

Хэл приставил опытных всадников тренировать молодых, чтобы с началом весеннего наступления тех не сбили в первом же вылете, а благодаря ревнивому соперничеству командующего Первой армией, лорда Эджиби, ограничил зимние вылеты разведкой вдоль рубежей.

Когда бушевали бури, солдаты на фронте укрывались в землянках, а те, кому повезло, — в бараках. Их главным врагом сейчас были не столько рочийцы, сколько Королева Зима, чьим главным оружием были холода, простуда и лихорадка.

Время от времени маги наводили свои чары, а патрули выходили в дозор, пеший или конный.

Но все три армии, похоже, сочли за лучшее дождаться улучшения погоды.

В одном из вылетов Хэл наконец нашел то, что искал, — новую базу для своей части. Старая ферма не только располагалась слишком далеко от фронта, чтобы подходить им, но была постоянным напоминанием о поражении, поскольку шрамы от давнишнего рочийского рейда так и не зарубцевались.

Под новую базу была выбрана небольшая деревушка у пересечения дорог, к востоку от Паэстума и всего в нескольких милях от линии фронта. Ее не слишком сильно разорили, и что самое главное — раньше там держали молочный скот, и огромные коровники как нельзя лучше подходили для размещения драконов.

Эскадрилья осторожно перебралась на новые квартиры, стараясь, чтобы разрушенная деревушка не перестала выглядеть таковой.

Подчиненные Хэла с энтузиазмом отнеслись к этой перемене, хотя нашлись и немногочисленные ее противники, в числе которых был и сэр Нанпин. Хэл недоумевал — ему казалось, что любой всадник, так озабоченный увеличением числа своих жертв, был бы только рад оказаться поближе к фронту. Но он быстро выбросил это из головы, решив, что Трегони завел себе на ферме какую-нибудь любовницу, а теперь вынужден терпеть воздержание наравне с остальными.

Хэл, благодарный своему неприязненному отношению к религии, разместил штаб в сельской церкви, внушительном сооружении, чьим единственным недостатком были отчаянно текущие жестяные крыши. Но его мастеровые быстро привели крышу в порядок, и Хэл вселился в божественную обитель. Жрецы жрецами, но в церкви оказалось несколько превосходных печей, так что здание превратилось в клуб для собраний в свободное от службы время. Хэл выяснил кое-что забавное: крошечная комнатушка, предназначенная для признания в грехах тому богу или богам, которым посвящался этот храм, имела в задней стенке маленький щиток, почти у самого пола. За ним скрывалась слуховая труба, выходившая прямо в помещения жрецов, — вне всякого сомнения, для скрашивания унылых жреческих будней и возможного шантажа. Он не стал рассказывать о своей находке никому, кроме сержанта Ти.

Всадники нашли себе помещение для столовой в одной из трех деревенских таверн, и ее полки вскоре украсились первоклассными военными сувенирами из собственной мастерской. Хэл обнаружил, что один из новоприбывших раньше работал в таверне, и назначил его заведовать жидким продовольствием, подчинив его сержанту Ти.

Ти предложил идею привезти из Паэстума шлюх, которую Хэл немедленно отверг. Всадники уже и так заработали репутацию гуляк, а появление в их лагере еще и проституток вполне могло стать последней каплей в чаше терпения армейского начальства. Хэл не мог придумать этому никакого объяснения, кроме того, что люди, находящиеся в одной постели, обычно так или иначе разговаривали, а руководство боялось шпионов. Но таков был приказ, поэтому ему не оставалось ничего иного, как уважать его. Солдаты, чьи плотские желания не умертвили даже тяготы войны, могли получить увольнение в Паэстум с его официально разрешенными борделями.