Лана Ежова - Принцесса Севера

– И даже больше… клянусь именем Предвечной, – сквозь рыдания зареклась жрица.

– Отдашь ей, когда она подрастет, – прошептала роженица и вложила в ладонь сестры свой прощальный подарок той, которую никогда не увидит.

– Тристан, – перевела Лелия взгляд на мага, – ты клялся присматривать за ней и позаботиться о безопасности, если увидишь малейшие признаки.

Тристан кивнул, его лицо было серым, почти как плащ.

– Я готова, мой друг, – губы ее дрожали, но кривились в улыбке. – Да исполнится воля Всеблагих…

Локки, пряча взгляд, вынул из потайного кармана нож с узким лезвием и черной рукояткой из рога марапана. Некромантский кинжал – единственное оружие, с помощью которого самоубийцы уходят из жизни достойно.

Тонкие пальцы обхватили шершавую рукоять. Приподняв нож над левой грудью, прикрытой тонкой сорочкой, императрица сделала пробный замах.

– Я люблю тебя, Тин, – она смотрела на оцепеневшего любимого в последний раз и улыбалась. – Люблю тебя больше жиз…

Блеснула сизоватая сталь – кинжал вошел в плоть полностью, точно в сердце.

Один шут знал, что императрица тренировалась каждый день на протяжении всей беременности.

Когда ее глаза остекленели, заклинание спало – и мужчина, рыдая, кинулся к мертвой жене.

– Убери его! – шипел Локки на мага. – Иначе ее жертва напрасна!

Придворный маг вырубил своего повелителя со спины, использовав ослабленное боевое заклинание.

Тем же некромантским кинжалом, который отнял жизнь у матери, шут дал жизнь ее ребенку, вырезав его из утробы…

Спустя несколько часов Константина разбудил звук, похожий на мяуканье. Дезориентированный, император, шатаясь, поднялся с постели, застеленной синим бельем. В белой колыбельке, изукрашенной серебром, надрывался младенец.

Воспоминания нахлынули на него сбивающей с ног волной. Император глухо застонал и оперся на кроватку. Невольно он рассматривал новорожденную девочку – ее пол они с Лелией узнали с помощью магии спустя считанные недели после зачатия. Лелия… Лелия… единственная женщина, которой нашлось место в его сердце.

Константин хотел бы заплакать – и не мог. Боль осколком льда застыла в сердце, промораживая насквозь. Непредумышленно он искал продолжение любимой – и находил их в каждой черточке сморщенного личика. Вылитая мать…

Девочка, словно почувствовав присутствие отца, перестал кричать. Глаза малышки, по-взрослому серьезно, встретили взгляд Константина. Император вздрогнул, поняв, что ребенок необычен, и отвернулся. Пару мгновений он собирался духом. Еще пару секунд внимательно рассматривал свою наследницу, все больше убеждаясь, насколько она отличается от простых детей.

Ее выдавали глаза, их выражение и цвет.

Император взял мягчайшую подушку с кровати и опустил на головку дочери…

***

Семиград, императорский дворец,

45-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Аташа вышвырнуло из памяти прошлого, как пробку из всколоченной бутылки с игристым вином.

Толком не обретя чувство реальности, он пропустил следующий удар – и «Призрачный таран» впечатал его лицом в стену. Кости глухо хрустнули – у человека от таких «обнимашек» со стеной треснуло бы не одно ребро, у Аташа сломался только нос.

Демон сполз на пол и развернулся к агрессору. И вовремя.

Локки, не целясь, запустил в него «Огненный дротик», пробивающий каменные блоки в метр толщиной. Демон молниеносно перекатился по полу, уходя из-под обстрела.

Шут собирается его убить! И ему наплевать на то, что он под покровительством Эвгуста!

Значит, столкновение до смерти?! Что ж, тем лучше! Камиец потянулся к внутренней силе, мечтая оставить от противника мокрое пятно. И обнаружил пустоту.

Сила до последней капельки покинула его каким-то невероятным образом. Чудеса да и только, нехорошие чудеса…

«Огненный дротик» черкнул возле подбородка опешившего мужчины. Как простому смертному, демону пришлось рассчитывать на одну лишь ловкость дабы спасти свою шкуру.. Слава богам, быстрота движений у него оставалась сверхчеловеческой. Кстати, о богах…

– Покажи мне свои уши, шут! – крикнул демон, резво заползая под стол.

– Может тебе еще и мою задницу показать? – рявкнул Локки, швыряя в демона новое заклинание все из той же стихии Огня.

– Только не в стол! Там мои мемуары, – простонал обреченно Тристан.

Шут внял его мольбам и потушил язычки пламени, пляшущие по мебели.

– Демон, кис-кис, выходи скорей на бис! – Локки хищно раздувал ноздри. – Тебе все равно не уйти из башни живым. Ты только можешь выбрать, как умереть: быстро и легко или долго и мучительно.

– Что я тебе сделал, шут? – крикнул Аташ и мгновенно сместился вправо.

Туда, где он только что был, полетело огненное заклинание.

– Тебя предупреждали держать любопытство в узде? Ты не внял мудрому совету, за что и расплатишься!

Понимая, что у него есть лишь один шанс на жизнь, демон изо всех сил рванул на открытое место и упал на колени.

– Пощады! – крикнул он в отчаянии и выставил вперед раскрытые ладони.

Локки хмыкнул и развеял неиспользованное заклятие. Он и представить не мог, что демон унизиться до мольбы. Но раз инстинкт самосохранения оказался сильнее гордости, тем лучше… для него, шута, и его Госпожи.

– Ты понимаешь, на каких условиях я пощажу тебя?

Демон кивнул.

– Да, только дай взглянуть вначале на твои уши.

– А ты настырный, – шут приподнял волосы, открывая напряженному взору демона левое ухо, украшенное серебряной серьгой с черным камнем. – Про знак принадлежности проболтался Эвгуст?

– Нет, я и сам не лишен наблюдательности. Да и сталкиваться с сателлитами богов, будучи царем, приходилось не раз.

Шут приподнял брови.

– Что ж, отлично. Тогда ты понимаешь, что моя Госпожа не шутит: смерть – самое милосердное, на что может рассчитывать предатель.

Демон потупил взор и глухо поинтересовался:

– Клятва, которую я дам, перекроет мои обязательства перед Эвгустом?

– Да, ты переходишь в непосредственное распоряжение Госпожи. Все долги магу списываются с твоих счетов.

– Очень удобно, – пробормотал Тристан, поджав губы.

Локки быстро взглянул на придворного мага.

– Неужто завидуешь, дружище? Зачем тогда отказался, когда Она оказала тебе честь, предложив служение?

Тристан пожал плечами и поднял с пола кристалл с воспоминаниями.

– Временное умопомрачение. Я не смогу служить твоей Повелительнице, я видел, что бывает с ее самыми верными слугами.