Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — император

— Мы им задали жару, ваше величество?

— И еще зададим, — пообещал я.

— Дай-то Бог!

— Бог за нас, — напомнил я, — так не все ли равно, кто против?

Впереди посреди пещеры нечто вроде тыквы размером с двухэтажный дом, но с узкими прорезями. Я всмотрелся в одну, сердце затрепетало: звездное небо, однако не то, что видишь с земли, когда свет звезд, преломляясь в атмосфере, выглядит лучистым и почти ласковым, а холодное мертвое и бесконечное пространство с едва заметной россыпью звезд незнакомой части космоса.

— Ваше величество! — воскликнула радом Боудеррия.

Я вздрогнул.

— Что?

— Нет-нет, — заверил она, — просто вы так резко побледнели… Нас ждет что-то ужасное?

Я собрался с силами, отрезал надменно:

— Мало ли что нас ждет!.. Оно не знает, чего его ждет от нас!

Она вздохнул с облегчением.

— Слава богу, вы пришли в себя. Снова такой же наглый и уверенный.

— Я король, — напомнил я, — у королей это уже величие, а не эта ваша наглость. Не отставайте, дама!

— Я не дама, — отрезала она, — а леди!

— Видал я таких ладей, — пробормотал я. — Давай свернем к той щели… Там оторвемся от погони, она наверняка будет, переведем дух.

Она прислушалась, с той стороны доносится сухой грохот, больше никаких отличий от этого зала.

Она спросила саркастически:

— Вы знаете, что там?

— Нет, — ответил я честно. — Но там сильный шум, а филигоны шума не переносят.

Она сказала с сомнением:

— А вы в самом деле умное ваше величество.

— Знаю, — ответил я скромно.

— А почему, — спросила она, — филигоны не прекратят шум в своем корабле?

— Не знаю, — ответил я. — Возможно, это не их корабль.

— Ваше величество?

— А вдруг Маркус летает сам по себе? — предположил я. — А филигонам подчиняется в каких-то… рамках? Или этот шум от работы его, скажем, желудка.

Норберт произнес с уважением:

— Или это бьется его сердце.

— Скорее, — сказал Альбрехт авторитетно, — похоже на грохот крови в висках.

Я поднялся, взял меч.

— Сейчас все узнаем. Не рассыпаться, держаться компактно.

Альбрехт сказал тихонько:

— Это мне чудится или слышу дьявольский хохот?

— Чудится, — заверил я, хотя звуки, похожие на хохот, услышал еще раньше. — Хохот присущ только человеку. Особенно злобный.

— Злобный, — согласился он, — да. Звери не хохочут. Хотя улыбаются. Насмешливо так. Как мой конь — всегда надувает пузо, когда затягиваю подпругу…

— А вы его кулаком в пузо, — посоветовал Норберт.

— Обижается, — ответил Альбрехт со вздохом. — Хотя да, приходится напоминать, кто из нас человек, а кто лошадь.

В какой-то момент Сигизмунд догнал, сказал почтительно:

— Ваше величество… позвольте?

— Смотря что, — ответил я, — хотя ты и вроде бы и не слишком наглый, но моя должность предрасполагает к недоверчивости. Доверчивый король — уже не король.

Он застенчиво улыбнулся.

— Позвольте сейчас пойти впереди. Я чую некую недобрую эманацию. Вы ничего не ощущаете?

Я прислушался, сказал в недоумении:

— Нет. А что, запах или флюиды…

— Скорее, — сказал он, — флюиды, хотя и не флюиды, я же не знаю, что это. А может, и флюиды, вам виднее, вы же король, ваше величество! Вам сверху виднее. Но вряд ли флюиды, слишком уж необычное…

— Необычность, — пророкотал Тамплиер, — означает прежде всего опасность.

— Сэр Тамплиер, — сказал я, — идите направо, а вы, сэр Альбрехт, налево, у вас такая репутация. Если что, кричите громче.

Альбрехт кивнул, ничуть не обидевшись за репутацию, для мужчины это даже предмет гордости.

— Да, конечно. Если успею.

Он ушел вперед в сторону тьмы и растворился в ней почти без звука.

Глава 18

Зов пришел от Альбрехта, а когда мы прибежали, обнаружили его стоящим на краю пещеры, где с самым обалделым видом то поднимает голову к темному своду, то опускает к полу. Тот, уже привычно бугристый и неровный, шевелится, негромко потрескивает.

Массивные глыбы камня отламываются, поднимаются и, оторвавшись от пола, стремительно уносятся вверх во тьму, оттуда доносятся глухие удары.

Оглянувшись на звук наших шагов, отыскал взглядом мое лицо, бледный и дрожащий.

— Ваше величество!

— Что не так? — спросил я сварливо. — Надо идти, а не…

Он пролепетал:

— Но… камни! Камни рушатся вверх!

— Только и всего? — спросил я. — Можно подумать, антигравитацию не видели!.. Что, в самом деле не видели? Дикари-с. Там справа или слева проход есть?

Двое ринулись с факелами в стороны, через некоторое время первый прокричал:

— Нет!.. Здесь прямо от стен…

Второй крикнул на пару секунд позже:

— И здесь, ваше величество!

— Ну и ладно, — сказал я бодро, хотя сердце колотится, как у зайца. — Мужчины не выбирают окольные дороги! Камни же не сверху падают, чего вам снова не так? Какие вы все капризные, с кем я взялся строить светлое будущее с человеческим как бы лицом? В церковном хоре никто не поет?.. Сэр Норберт, не смотрите на лорда-канцлера, у него был дурной сон с кошмарами насчет кражи коней…

И, не дожидаясь реакции от вконец обалдевших, быстро побежал прямо, перешагивая с камня на камень, выбирая с виду те, что не шевелятся, перепрыгивая трещины и уклоняясь от глыб, что с треском выламываются и уносятся вверх.

Уже почти на той стороне догнал Норберт, лицо бледное, глаза безумные, с разбега налетел на стену и, распластавшись на ней, едва не расцеловал в благодарность, что твердая и несдвигаемая.

— Вот сюда, — велел я. — Герцог, вы там в хвосте не потеряйтесь!..

Альбрехт наконец-то нагнал, уже за Тамплиером и Сигизмундом, Боудеррия страховала еще всю дорогу через зал, а он вскрикнул с непониманием:

— Но… как? Как уносятся вверх?

— Не уносятся, — уточнил я, — а падают. Просто здесь верх и низ поменялись местами, разве не видно? Это же так просто!.. Но филигонов здесь точно нет.

За спиной раздался сухой треск такой силы, что я едва не присел, а спина покрылась мурашками.

Тамплиер, надменно повернул башню головы в сторону треска, подтвердил величаво:

— Да, сюда не сунутся. Но что это у них за летающая крепость?

— Это не совсем их, — сказал я.

— Ваше величество?

— Блохи на собаке, — пояснил я, — тоже могут считать собаку своим большим конем. А те, что на птицах, даже летают с ними.

— Ваше величество, но тогда это…

— Оно, — подтвердил я и тут же уточнил: — Как самая реальная гипотеза, хотя я гипотез не измышляю, как уже говорил. Или тогда не я говорил?.. Осталось только понять, сам по себе Маркус прилетает сюда регулярно или же это филигоны направляют его сюда…