Край собачьих следов - Рю Алёна
– Но я Рыцарь Служения!
– Не велено, – повторил мужчина.
«Да что за стадо баранов!» – возмутился про себя Доминик, вспомнив сравнение Лангдюра. Вытащив из-за пазухи платок, он завернул в него несколько монет и протянул стражнику.
Тот молча сунул его в карман, и все еще хмуря брови, проговорил:
– Приходите утром.
Доминик смерил их взглядом и снова вскочил в седло. Вот и началось то, о чем говорил Окунь. Когда Лидер был у власти, слова «Рыцарь Служения» значило много, теперь же это пустой звук. Что будет дальше?
Он поехал через площадь с уже давно закрытыми на ночь прилавками. Не мешало бы найти место, где переночевать. В академию теперь, скорее всего, тоже не пускают. Интересно, куда подался целый полк мальчишек, живших в казармах? Ведь из них далеко не все уроженцы Толлгарда. Неужели Леория правда не понимает, что сотворила?
Был у него один знакомый, у кого можно было остановиться. Младший лейт Петро Дриг снимал квартирку в старой части Толлгарда. Не то чтобы он был хорошим другом, но в постое вряд ли откажет. К тому же им будет, о чем поговорить. А в полночь он пойдет на мост, где они обычно встречались с Надин. Если ей передадут платок, она должна понять, что это значит.
Появлению Доминика у порога своей квартирки Петро не сильно удивился.
– Ты ко мне? – спросил он больше для порядка.
Лис кивнул и, не проронив ни слова, ввалился внутрь.
Петро жил холостяком, и это сразу бросалось в глаза. Особенно после визита к Лангдюру. Доминик не стал разуваться и, аккуратно обогнув кучу какого-то хлама, а может, и вещей, прошлепал на кухню. Здесь он оседлал табурет и, вопросительно глянув на невозмутимого Петро, спросил:
– Чего у вас там говорят-то? Как теперь без головы жить?
Младший лейт пожал плечами:
– А оно, знаешь, Лис, как водится: или новую отрастить, или сдохнуть.
***
За разговорами незаметно наступила полночь. Доминик попросил Петро не запирать входную дверь, а сам отправился на ночное свидание. Он боялся опоздать, но все же не удержался и нарвал по дороге ирисов.
На знакомом мосту не было прохожих. Лис оперся о перила и глянул на отражение в реке. Убывающая луна рисовалась в воде неровным кругом, подрагивающим от дуновений ветра.
Он и сам почему-то дрожал. Совсем как в ту ночь, когда они познакомились. Когда Надин пришла в казарму передать сообщение для Вирта. Он не простил бы себе, если б отпустил ее тогда просто так. Без обещания встретиться вновь. И это чудо, что она не отказала.
– Доминик?
Лис обернулся. Надин торопилась навстречу.
– Ты вернулся?
– Привет, – он протянул ирисы. – Это тебе.
Надин взяла цветы, и уже через мгновение он целовал ее. Целовал так, словно не видел несколько лет.
– Я так соскучился, – прошептал он.
– Я тоже, – Надин прижалась к нему.
Они обнимались и целовались, потом она взяла его под руку, и они отправились бродить по ночным улицам Толлгарда, озаренным светом луны.
– Ты знаешь, – заговорил Доминик. – Я тут все думал, и я… я ведь люблю тебя.
– Ты боишься, что с арестом Лидера твое положение изменится? – Надин внимательно посмотрела на него.
– Дело не в этом. Просто мне уже двадцать шесть, давно не мальчишка, и пора подумать о своем доме, семье, детях. Понимаешь, о чем я?
– Мне двадцать три, есть дом и семья, детей только что нет, но счастья мне эта жизнь не приносит, – пожала плечами Надин.
– Именно поэтому я и хочу предложить тебе…
– Подожди, – остановила его она. – Не говори того, о чем потом, может быть, пожалеешь. Ты ведь не знаешь, что ждет тебя завтра. А чтобы заводить семью, нужно знать. Так ли ты готов к тому, о чем хочешь сказать?
– Я готов ко всему, Надин, – он взял ее за руки. – Хоть на край земли. Лишь бы с тобой.
– Ты вот считаешь, что уже не мальчишка, а по словам твоим не скажешь.
– Зачем ты так? Если не хочешь бросать мужа, говори прямо.
– Гийом тут ни при чем. Я не люблю его, и не буду любить. Но и совершать опрометчивых поступков я тоже не хочу.
– Надин, – Доминик покачал головой, выпуская ее руки. – Я-то готов был предложить тебе весь мир.
– Мне хватит и того, что у нас есть. Пожалуйста, – она умоляюще посмотрела на него. – Давай оставим все как есть. Разве ты не счастлив?
– Я сегодня был у Лангдюра. У него уже сын.
– Лангдюру за тридцать, а у тебя все впереди. Не надо делать такое лицо, словно кто-то умер. Да, будет непросто, но если захочешь, ты все сделаешь, я уверена.
– Я хочу быть с тобой и не понимаю, почему ты не хочешь того же.
– Потому что сейчас, Доминик, тебе нечего мне предложить, и ты это знаешь. И потому прошу тебя, – она сама взяла его за руку, – не надо портить то, что есть.
– А что есть? – он отстранился.
– Я люблю тебя, Доминик. И сейчас, встречаясь с тобой, рискую не просто своим добрым именем… Когда твой друг Даррен Тигр хотел увезти Антис Оклин, я солгала ему ради тебя, а ты спрашиваешь, что между нами есть? – она отвернулась.
– Если все так, пойдем со мной. Вот прямо сейчас. Мы будем счастливы, клянусь тебе.
– Нет, – она покачала головой.
– Не пойдешь?
– Не пойду. Ты побывал в гостях у друга и считаешь, что уже все решил, но подобные вещи так не делаются. Нельзя вот так взять и все бросить. У тебя есть твоя служба, у меня муж…
– Неужели он настолько для тебя важен?
– Гийом – хороший человек, я не могу запятнать его имя.
– Ты думаешь, он не знает, что у тебя есть… любовник? – последнее слово далось ему с трудом.
– В любом случае, он не стал бы оскорблять меня разоблачением.
– Ладно, дело твое. Но все-таки я спрошу еще раз. Пойдем со мной? – он протянул руку.
– Прости, Доминик, – она посмотрела ему в глаза, но руки не взяла. – Не судьба нам быть вместе. Уже хорошо, что хоть немного времени мы у нее вырвали.
– Это глупость, Надин. И когда-нибудь ты поймешь, что сегодня совершила большую ошибку.
– Может быть, – она тяжело вздохнула. – А может быть, ты завтра проснешься и поймешь, что сам сделал глупость и все испортил.
Доминику хотелось схватить ее и унести, но он развернулся и пошел прочь. Надин выронила цветы и, смахнув слезу, сказала вслед:
– Не все можно вот так решить. Иногда выбор делается за нас.
Лис не понимал, почему она отказалась. Дело ли здесь в Гийоме, или в его неясном будущем, или вообще это другое. Может, как многие люди, она боялась перемен? Или не любила его настолько… Хотя как можно говорить о сильной любви или слабой? Любовь не имеет степеней, она либо есть, либо нет.
«И у нас с Надин, видимо, второе», – подумал Доминик и с чувством пнул попавший под ногу камешек.
Луна в небе, еще недавно улыбавшаяся Антис и Даррену, теперь сочувственно глядела сверху.
Глава тридцать девятая – Ход Игры
Только ближе к вечеру Антис решилась спросить:
– А все-таки, что все это было? Мы думали, Хинта убили, а он жив-здоров.
Даррен уселся перед костром и, рассматривая пляшущие язычки пламени, рассказал:
– Пару лет назад мы начали замечать странную активность в городе: собрания людей, множество пасквилей и карикатур на короля, листовки с призывами к свободе. В то же время некоторые дворяне резко меняли позиции по каким-то вопросам. Словом, что-то затевалось, и судя по всем признакам, – антигосударственное.
Однажды утром Лидер вызвал меня к себе и дал задание, о котором я не мог рассказать никому. Я должен был найти способ попасть на закрытые собрания дворян, можно сказать, внедриться в их круг. Первыми под подозрением у Лидера были лорды Гурсы. Я, понятно, решил действовать через женщину. Около месяца выслеживал ее, вызнавал ежедневный маршрут, а потом подстроил встречу. Мы начали видеться тайком от ее мужа, сначала по каким-то квартирам, а потом уже и в домах ее друзей, того же Кебарда. Мне удалось убедить леди, что служба у Охотников меня тяготит, приказы Лидера кажутся сомнительными, а политика короля губительной. Хинт тогда прикладывал немало усилий к миру с Ренордом, и вести об этом уже давно покинули дворец.
