Андрэ Нортон - Колдовской мир - 3: Полет мести

— Я должен осмотреть их обе, прежде чем принять окончательное решение.

— Вместе они нас устроят, — подтвердил капитан.

Это больше, чем он смел надеяться, и все же его заполнило бесконечное горе.

— Даже приняв мой план, ты потеряешь…

— Мы потеряем не менее половины своих сил, — уверенно продолжил Варнел. — Каждый должен будет сам принять решение, но Ксорок, Гуррин и Лангхолд будут яростно сопротивляться такому договору, они откажутся изменить обращение с нашими женщинами и изменить образ жизни. Их колонны преданы им, и большинство воинов последует их примеру. Арнел и Брин, вероятно, согласятся со мной, если я представлю убедительные доводы, и моя колонна будет с нами.

— Значит ты со мной? — обрадовался Горный Сокол. Казалось невероятным, что он еще не отослан с позором, не стал изгнанником без звания и места. То, что Варнел согласился и даже поддержал его…

— Конечно, если я найду предложение приемлемым, — проворчал его командир. — Но как ты говоришь, какой у нас выбор?

Глава фальконеров покачал головой.

— Перед нами множество трудностей. Добиться поддержки наших воинов — еще не самая большая из них. Даже если нас не поддержат другие, достаточно одной моей колонны. Меня больше тревожит реакция деревень.

Глаза Варнела потемнели.

— Те, что принадлежали частям Ксорока, не откажутся от своей свободы. Они не могут ожидать, что мы станем обращаться с ними лучше, чем их собственная колонна, и можно надеяться, что лишь горстка женщин доверится нам. А что касается остальных деревень… — Он пожал плечами. — Кто поймет женщин? Как судить об их ответе? Даже если эта целительница, о которой ты упомянул, выскажется в нашу пользу.

— Если у нас для начала будет хотя бы население одной деревни…

— Этого недостаточно, тем более на долгий период. Нам грозит другая опасность, мой друг, которой ты не видишь — совсем или частично. — Варнел недолго помолчал, потом медленно продолжил. — Когда я был мальчиком и впервые получил приказ отправиться в деревню, уничтожение ребенка-калеки было редким и страшным событием. Все связанные с этим болели душой, а я, по правде говоря, готов был отказаться от такого права. Сегодня такое происшествие не менее ужасно, но встречается гораздо чаще. В некоторых деревнях оно происходит ежегодно.

У Тарлаха перехватило дыхание, и главнокомандующий кивнул.

— У нас все чаще проявляются признаки родственного кровосмешения и вырождения. А что произойдет с нами, если так будет продолжаться и дальше?

— Возможно, мы сумеем добавить новую кровь, — задумчиво сказал капитан, вспомнив разговор с Бреннаном. — Не настолько, чтобы измениться самим, но все же…

— Какую новую кровь? — недоверчиво спросил Варнел. — Вряд ли остальной мир видит в нас идеальных супругов.

— Ну, может, женщины долин другого мнения. Мне кажется, жители долин тоже не хотят исчезнуть, допустить, чтобы их земли попали в руки чужаков. Но у них не хватает мужчин, однако я не заметил, чтобы они стремились привлечь их из других мест. Кажется, здешние женщины не хотят возвращения к прежней жизни, когда их считали непригодными для многих занятий. Наш образ жизни дает им альтернативу, и кое-кто из них может найти его привлекательным.

Капитан прижал пальцы к глазам.

— Мы говорим о будущих проблемах, не решив еще настоящих.

Варнел улыбнулся.

— Ты никогда не терял способности разглядеть единственное облачко на голубом небе, Горный Сокол. Позволь мне позаботиться о настоящем. Мне предстоит принять решение, и будь уверен, что я приму его незамедлительно. — Он вздохнул. — Вероятно, мне нужно начать со свидания с правительницей долины.

Тарлах удивленно посмотрел на него, и командующий поднял брови.

— Ты ведь не думал, что я одобрю твой договор, не выслушав вторую заинтересованную сторону?

— Конечно, нет. Просто мне кажется странной такая мысль.

— Если мы согласимся, такие встречи станут неизбежными, — сказал главнокомандующий без энтузиазма.

— И так как этого не избежать, лучше начать сразу же.

Варнел посмотрел на дверь.

— Я пойду в отведенную мне комнату. Пошли часовых или кого-нибудь из местных за ней.

— Конечно, командующий.

— Я знаю, у тебя много дел в твоем отряде, но задержись еще ненадолго. Очень скоро ты мне снова понадобишься.

— Я буду ждать твоего вызова, милорд.

Глава двадцать третья

Вздохнув про себя, Варнел повернулся к двери, услышав стук, но удивился, увидев перед собой не правительницу Морской Крепости, а Руфона.

— Леди долины готова немедленно принять тебя, лорд, — доложил Руфон.

Фальконер остолбенел, потом кивнул, принимая поправку. Правительница долины дает аудиенцию. Она не должна являться по приказу кого бы то ни было в своей крепости.

Он взял плащ, который повесил на ближайший стул, и набросил на плечи, потом прошел за Руфоном в небольшое помещение для совещаний, ту самую комнату, в которой предводители долины и офицеры несколько недель назад обсуждали грозящую опасность. Здесь его ждала женщина, и поскольку это необходимо, Варнел принялся разглядывать ее.

На ней была не обычная одежда высокородной леди из долины, а брюки и куртка воина, хотя оружия и доспехов на ней не было. Командующий сразу понял, что она сделала это специально, учитывая привычки своего гостя, чтобы как можно меньше подчеркивать свой пол.

Хотя она устала не меньше Тарлаха и очень встревожена, она прекрасна, по стандартам всех народов, какие известны командующему. Более чем прекрасна. В этом изящном лице видны сила и ум, а также гордость, которая всегда сопровождает с трудом завоеванное право.

В этом лице чувствовалось и сильное напряжение. Женщина понимала важность этой встречи для предложенного ею плана, к тому же исход встречи важен и для нее лично.

С ней была маленькая кошка с шерстью черепаховой окраски и сокол, самка. Птица приветствовала Варнела и его Славу Неба, когда они вошли в комнату.

Уна из Морской Крепости, в свою очередь, тоже внимательно разглядывала командующего. Как и описал его в своем кратком докладе Руфон, Варнел высок и строен. Волосы у него, вероятно, темные, судя по ресницам, а глаза серебряные. Черты лица, видные из-под шлема, правильные и типичные для всех фальконеров. Ведет он себя как человек, привыкшей и к власти, и к ответственности, которую налагает высокое положение в тревожные времена.

Уна знала, что он только что разговаривал с Тарлахом, и почувствовала облегчение. В нем не видно откровенного раздражения.