Е. Кочешкова - Шут

Почти тут же, остановилась карета — это замертво пали лошади. Шут с изумлением понял, что животные не просто загнаны, они истощены, как будто эта скачка продолжалась вечность. Да и сам-то он был едва живой — с трудом спустился с козел и, спотыкаясь, подошел к двери кареты. Та распахнулась раньше, чем он успел прикоснуться к позолоченной ручке в виде конской головы.

— Пат! Боги, что с тобой?! Ты ранен? Пат? Ты слышишь меня?

Он слышал. Но будто сквозь одеяло.

Внезапно пошел снег. Шут почувствовал невесомое прикосновение холодных хлопьев к лицу, увидел, как мгновенно они запорошили весь мир, как усыпали темный камзол Руальда, запутались в его волосах — белые на белом. Шут вспомнил вдруг их первую встречу, и в этот миг заснеженный король вновь показался ему похожим на небесного посланника.

— Дени… Дени сейчас догонит нас… — с трудом выдохнул Шут, медленно оседая на землю. Сила не просто ушла из его тела, вместе с ней его покинули и силы обычные. Король стремительно шагнул ему навстречу, едва успев подхватить и прижать к груди здоровой рукой. — Все хорошо. Теперь все будет хорошо…

Объятие Руальда было таким крепким… Таким родным… Но лицо друга будто подернуло туманом, оно расплывалось, теряя привычные контуры, пока не обрело иные, смутно знакомые черты… Шут узнал Безымянного короля, чья статуя венчала заброшенную усыпальницу в Забытом саду. Он вспомнил вдруг, что когда-то, очень давно, годы и годы назад, он обещал королю навестить его в этом печальном пристанище… Как он мог забыть? Ведь тогда Шут поклялся своим сыном, и своей честью, что вернется. Он протянул руки, желая обнять вновь обретенного друга, но глаза короля наполнились печалью и Шут в отчаянии понял, что слишком поздно… Непреодолимая стена времени ширилась, отделяя их друг от друга, и вскоре уже не осталось ничего. Ничего, кроме смутного чувства потери.

И обволакивающей тишины, в которой таяли все звуки, даже медленные удары его сердца.

5

Разбудили Шута скандальные крики под окном. Он сонно потер глаза, машинально сел, свесив ноги с кровати, отдернул балдахин. И только тогда понял, что находится в своей комнате. В Солнечном Чертоге.

«Леди Арита, — определил он, медленно выплывая из объятий сна. — Гневаться изволят… — постепенно сознание прояснилось. — Но я-то, право, как тут оказался?! И где же Руальд? Дени? Неужели все обошлось?!»

Он отбросил одеяло и вскочил с кровати, вертя головой в поисках одежды. Однако, делать что-либо под аккомпанемент Аритиных воплей было просто невозможно. Шут сморщился как от головной боли и, распахнув почти оттаявшее окно, выглянул в сад.

Леди Арита стояла под самым его подоконником и визгливо орала на какого-то долговязого парня. В ее речи так и мелькали слова вроде «подлец», «обманщик» и «как он мог!». Шут подумал немного, а потом высунулся наружу и звонко крикнул:

— Ах, прекрасная леди, как я вам благодарен! Еще никто не пел мне серенады под окном! Это так мило с вашей стороны! — он подхватил лежащую рядом салфетку и, сделав вид, что громко высморкался, бросил ее вниз. — Вы покорили меня, сегодня на балу я буду весь ваш! — Шут широко ухмыльнулся и послал Арите воздушный поцелуй, точь-в-точь как это делала она сама.

Ответной реплики он ждать не стал — из открытого окно ощутимо несло холодом, и Шут поспешил его захлопнуть.

«Пусть теперь лопнет от возмущения,» — думал он, закрывая створки на замок и подхватывая свежевыстиранный костюм, который обнаружился, как обычно, на спинке кресла. Кто-то даже успел пришить к рукавам недостающие бубенцы, взамен тех, что оторвались во время путешествия. Рубашка и вовсе была новая. Она чудно пахла полевыми цветами… Когда Шут развернул ее, сухие лепестки упали на пол. Он приложил белоснежную ткань к лицу и вдохнул запах лета… Благодарность наполнила его сердце.

На столике у изголовья кровати Шута ждали вино, сыр и свежий теплый хлеб, завернутый в тряпицу, чтоб не остыл. Еда была очень кстати — спешно обуваясь, он отправил в рот большой ломоть душистого каравая.

Леди Арита… Когда-то она, еще не обремененная замужеством, тоже пыталась подобраться к Руальдову любимчику поближе… однако же, как и многие другие обитательницы Чертога, получила вежливый отвод.

Сказать по правде, Шут опасался женщин. Хоть они и относились к нему с симпатией, в отличие от мужчин. Сложно сказать отчего, но Шуту в дамах виделась смутная угроза его благополучию. Она уходила корнями в поверье балаганщиков, которые частенько говорили, что любовь есть гибель для артиста. До тех пор, пока она пылает, все прекрасно, но стоит только чувствам стать безответными, и они лишат влюбленного уверенности в себе. А что может быть хуже для силача, жонглера или акробата?.. Виртуоз, посмеиваясь, говорил, что жениться артист может только на женщине из «своих».

К тому же, любовные приключения требовали немало энергии, а у Шута все силы по большей части уходили на репетиции и упражнения, потому как есть свой хлеб даром он никогда не мог: полагал, нет ничего хуже неподготовленного толком выступления. Порой после нескольких часов, проведенных на перекладине или у зеркала, он только-то и был способен, что доползти до кровати и уснуть мертвым сном.

Какие уж тут дамы…

«А чудные, однако, видения меня посещали… — подумал Шут, наскоро споласкивая лицо над умывальной чашей. — Про Безымянного Короля… Эх ты, хвост собачий — ведь там я знал его имя! Надо же! И забыл…» — Шут огорчился. Ваэлья учила его обращать внимания на сны, и этот показался ему действительно необычным. Да право, и сон ли это был? Шут пытался припомнить детали, но видение таяло, оставляя после себя лишь смутное ощущение вины и радости.

Вздохнув, он утер лицо, кинул в рот остатки хлеба и поспешил к Руальду. Дробный стук его частых шагов разнесся по лестнице, ведущей на верхние этажи дворца. У королевских апартаментов Шут увидел гвардейцев, и сердце его замерло от радости, а потом заколотилось в два раза быстрее. Гвардейцы! Не бритоголовые тайкурские варвары, а свои, родные воспитанники Дени! Молодые воины почтительно склонили перед ним головы и синхронно отступили в стороны, открывая дверь в покои Его Величества.

Шут с замиранием шагнул через порог и огляделся, пытаясь понять, где может быть Руальд. Тут же подскочил камердинер и спросил, что господин Патрик изволят доложить королю.

— Господин Патрик изволят беседовать с Его Величеством лично, — весело фыркнул Шут, обходя камердинера. — Где я могу найти его?

— Их Милость трапезничают…

— Значит, я вовремя поспел! — камердинер настойчиво пытался убедить незваного гостя подождать, пока о нем будет доложено. Он получил свою должность не так давно и еще плохо знал, как вести себя с королевским шутом и чего от него можно ждать.