Вячеслав Грацкий - Седьмой

— А я, признаться, не верил. — Человек улыбнулся. — Представляешь, а ведь говорили, что мне даже не придется доставать оружие, что вы сами поубиваете друг друга. А я не верил. И вот на тебе!

— Кто говорил? Адамир?

— Ну, какая теперь разница, правда?

— Что тебе нужно?

— Ты и сам знаешь. Я хотел его раньше выхватить, пока ты болтался над пропастью, но не рискнул. Знаешь ли, человек иной раз способен на чудеса силы и ловкости. К тому же ты маг, не так ли? Берсень, кажется.

— Адамир рассказал тебе все?

— Мне рассказали достаточно для выполнения задания. Ладно, хватит развлекаться. Буду короток. Отдаешь мне меч — оставляю тебе жизнь. Устраивает?

— Оставляешь жизнь?

Берсень начал смеяться. Он хотел остановиться, но организм воспротивился, и он пару минут буквально давился от смеха. Удивительно, но, отсмеявшись, он почувствовал себя гораздо бодрее. Да и мышцы стали меньше ныть.

— Что же я сказал смешного? — поинтересовался наемник.

Берсень вгляделся ему в глаза. Борясь со смехом, он подспудно ожидал получить в любой момент нож под сердце. И был сильно удивлен, когда увидел, что наемник не двинулся с места.

— Странно, что ты не убил меня. Признаться, я думал, что люди твоей профессии не любят тратить время попусту.

— Это хорошо, — человек кивнул, — люди всегда много чего думают о нас. Это помогает. А дело в том, что люди все разные, ну а мы ведь тоже люди.

— Не уверен.

Наемник рассмеялся:

— Ты мне нравишься. Я вообще люблю поговорить с такими, как ты. Особенно в таких обстоятельствах.

— Может, тебе в палачи надо?

Голова прояснилась, и Берсень мало-помалу начал перебирать заклинания. Наемник тотчас что-то учуял.

— А у тебя изменился взгляд, колдун. Ты знаешь об этом? Похоже, решил вспомнить про магию. — Глаза его сузились, но более он никак не выдал своей готовности. — Так вот, не советую. Я быстрее. Надеюсь, ты еще не научился убивать движением бровей? Силой мысли?

Берсень не нашелся с ответом.

— Зато я знаю, что не научился. А значит, мой меч пока быстрее. Итак, продолжаем разговор, на чем мы остановились?

— Зачем тебе это?

— Скучно, колдун. Неделями ползти за вами, таиться, наконец выйти на свет — и что ты предлагаешь, чикнуть ножиком и уйти?

— Это разумно.

— Я знаю. Поначалу так мы и поступаем. Но потом мы умнеем и начинаем ценить общество других людей.

— Но не их жизни.

— Совершенно верно.

Лицо наемника осветила искренняя улыбка.

— Так ты предлагал мне в палачи? Но это заблуждение, думать, что убийство доставляет мне удовольствие.

— Может, ты плачешь от горя?

Берсень мало-помалу готовился к атаке. Трудно сказать, заметил ли это наемник. Возможно, это тоже было для него развлечением, и он ждал именно этого.

— Ну что ты! Такие среди нас не задерживаются. Да, мне нравится убивать, но дело вовсе не в убийстве, как таковом. Мне нравится быть быстрее и умнее. Будь моя воля, я бы оставлял жертве ее драгоценную жизнь. Честное слово! Но — издержки ремесла, как ты понимаешь.

— Ну что ж, тогда подойди и возьми меч, — как можно равнодушнее сказал Берсень. — И не рассказывай мне сказку о том, что пощадишь меня. Я уверен, Адамир приказал не оставлять в живых никого.

— Ошибаешься. Мне было приказано доставить меч. И поверь, тот, кто это приказал, вовсе не боится тебя. Ни живого, ни мертвого.

— Ты упорно не называешь его по имени. — Маг растянул в усмешке губы.

— Думаю, он меняет имена как одежду. Поэтому, какой в имени прок? Я-то не колдун, но и я оценил его мощь. А ты, ты, колдун, ты хоть понял, с кем связался?

— Кое-что. Остальное собирался выяснить позднее.

— У тебя храбрый язык. Может, и впрямь оставить тебе жизнь? И посмотреть, что получится. Только меч тебе придется отдать добровольно, идет?

— Я же сказал — иди и возьми.

— Но ты ведь собираешься сопротивляться?

— Возможно. Но ведь ты любишь быть быстрее и умнее.

Наемник покачал головой:

— Глупо в твоем положении сердить меня. Но я не сержусь. Я не умею сердиться. Я могу убить тебя издалека, из арбалета, что ты сделаешь тогда?

— Давай начинай, — кивнул Берсень. — Я готов. А ты?

Мгновение наемник изучал лицо Берсеня, затем его рука дернулась к заряженному арбалету, лежавшему на камне. В руках мага вспыхнула молния, и арбалет в мгновение ока обуглился. Наемник вскрикнул, замахал обожженными пальцами.

— Ты шустрый. — Он выдернул меч из ножен и двинулся вперед. — Но успеешь ли ты сотворить еще одно заклятие?

Наемник был прав, Берсень отлично это понимал. В лучшем случае у него будет только одна попытка. И одно-единственное заклятие.

Маг прикрыл глаза. Мыслей не было никаких. Как будто все попрятались с испуга. Голова казалась пустой, как колокол, привяжи язычок, дерни — и зазвенит, загудит.

Наемник застыл над ним, покачивая клинком.

— И чего, спрашивается, на рожон-то лез?.. — хмыкнул он. — Ладно, обещаю, боли не будет.

— И он убил Берсеня?

Она вскинула брови, и чародей едва не растаял от умиления.

— Да, милая… — Он страстно поцеловал ее. — Да, цветочек мой душистый!

Два года назад, во время своих странствий среди людей, он нашел ее в каком-то забытом богами городке. В то время это была забитая, чумазая девчонка пятнадцати лет от роду. Но уже тогда чародей был покорен ее чарующим взглядом.

Но дело было не только в этом. Еще в их первую встречу чародей ощутил очередной знак судьбы — и, конечно же, не мог пройти мимо. Он подобрал ее и отдал на воспитание старому знакомцу, магу Митусу.

Потом было множество важных дел, так что на какое-то время он позабыл про нее. Вспомнил лишь пару месяцев назад и решил немедленно навестить.

Он едва узнал девушку. Она превратилась в настоящую красавицу, к тому же обладающую немалыми способностями в магии. Рассказывая о невероятной скорости, с которой она обучалась, Митус буквально захлебывался от восторга.

Тогда же маг понял, что именно эта девушка достойна стать его женой.

Хотя, конечно же, иной раз признавался он себе, дело заключалось вовсе не в ее магических талантах. Дело заключалось в ней. В ее улыбке, в глазах, в ее непередаваемом обаянии. Иной раз чародей просто был не в силах отвести от нее взгляда. В особенности если она чему-то удивлялась, вот как сейчас. Ее вспорхнувшие ресницы ввергали его в настоящее исступление.

Практикуй маг людоедство, как делали некоторые его сородичи, Радмила, несомненно, стала бы шедевром кулинарного искусства.

— Ох, Радмилушка ты моя премудрая!

— Не называй меня так. — Она надула губки. — От этого слова веет какой-то затхлостью, а ведь мне только семнадцать!

— Хорошо-хорошо, Радмилушка моя прекрасная!