Джо Аберкромби - Красная Страна

Он мельком увидел Мэра, все еще смотрящую на безумствующую улицу с балкона. Она указала на что-то, говоря с человеком рядом с ней, спокойно руководя. У Маджуда сложилось стойкое впечатление, что она никогда не планировала просто сидеть, откинувшись, и смиренно ожидать результата.

Стрелы мелькали в темноте. Одна, пылая, вонзилась в грязь перед ними. В ушах Маджуда звенели слова на языках, которых он не знал. Потом был еще оглушительный взрыв, и он съежился, когда щепки взмыли вверх, дым клубами поднимался во влажное небо.

Кто-то схватил женщину за волосы, и тащил ее, пиная, по навозу.

— О, боже, — сказал Карнсбик, снова и снова.

В лодыжку Маджуда вцепилась рука, и он ударил по ней мечом плашмя, освободился и продолжил пробиваться, не глядя назад, держась за крылечки на стороне улицы Мэра. Высоко вверху, на вершине ближайшей колонны, были видны три человека, двое с луками, а третий поджигал их покрытые смолой стрелы, так что они могли спокойно стрелять ими через дорогу.

Здание с вывеской, которая гласила «Дворец Ебли» было полностью в огне. С балкона выскочила женщина и рухнула в грязь, завывая. Рядом лежали два трупа. Четверо стояли с обнаженными мечами и наблюдали. Один курил трубку. Маджуд подумал, что это раздающий из мэровой Церкви Костей.

Карнсбик старался освободить руку.

— Нам следует…

— Нет! — отрезал Маджуд, продолжая его тащить. — Не следует.

Жалость, вместе со всеми признаками цивилизованного поведения, была роскошью, которую они не могли себе позволить.

Маджуд вытащил ключ от их магазина и пихнул его в дрожащую руку Карнсбика, а сам оглядывал улицу, подняв меч.

— О, боже, — говорил изобретатель, борясь с замком, — о боже.

Они ввалились внутрь, в спокойную безопасность, темнота магазина мерцала вспышками оранжевого, желтого и красного. Маджуд закрыл плечом дверь, выдохнул с облегчением, когда почувствовал, что щеколда упала, повернулся, почувствовав руку на плече, и чуть не отрубил голову Темплу своим мечом.

— Какого черта происходит? — полоска света блуждала по половине пораженного лица Темпла. — Кто победил?

Маджуд поставил кончик меча на пол и оперся на эфес, тяжело дыша.

— Ламб порвал Голдена. Буквально.

— О боже, — хныкал Карнсбик, соскальзывая по стене, пока его задница не шлепнулась по пол.

— Что насчет Шай? — спросил Темпл.

— Не имею представления. Не имею представления ни о чем. — Маджуд со скрипом приоткрыл дверь, чтобы выглянуть наружу. — Но подозреваю, Мэр зачищает Белый Дом.

Пламя на стороне улицы Папы Ринга освещало весь город в яркие цвета. Белый Дом был в огне до верхнего этажа, огонь вырывался в небо, алчный, убийственный; деревья горели по уклонам кверху, пепел и угли трепетали под дождем.

— Нам не следует помочь? — прошептал Темпл.

— Хороший бизнесмен остается нейтральным.

— Несомненно бывают моменты, когда надо перестать быть хорошим бизнесменом и постараться быть просто хорошим человеком.

— Возможно. — Маджуд снова захлопнул дверь. — Но это не тот момент.

Старые Друзья

— Ну что ж! — крикнул Папа Ринг, сглотнул и поморгал на солнце. — Ну, вот и все, полагаю! — Его лоб блестел от пота, но Темпл вряд ли мог его винить за это. — Я не всегда все делал правильно! — Кто-то вырвал кольцо у него из уха, и исковерканный остаток свободно болтался, когда он поворачивал голову. — Думаю, большинство из вас нисколько не будет скучать по мне! Но я, по крайней мере, всегда делал все, что мог, чтобы сдержать свое слово! Вы должны признать, что я всегда держал свое…

Темпл слышал, как Мэр щелкнула пальцами, ее человек пнул Ринга в спину и отправил его качаться с подмостков. Петля крепко затянулась, он пинался и извивался; веревка скрипела, когда он исполнял танец повешенного; моча бежала из одной его грязной штанины. Маленькие люди и большие, храбрые и трусы, могущественные и слабые — все они висят довольно одинаково. Одиннадцать из них болтались. Ринг, девять его прихвостней, и женщина, которая была главной над шлюхами. Из толпы раздался нерешительный возглас, скорее по привычке, чем от энтузиазма. События прошлой ночи более чем утолили даже аппетит Криза к смерти.

— И это конец, — сказала Мэр себе под нос.

— Это конец многому, — сказал Темпл. Одна из древних колонн, между которым стоял Белый Дом, повалилась от жары. Другая стояла странно голая, потрескавшаяся и почерневшая от сажи; руины настоящего смешались, обуглившись, с руинами прошлого. Добрую половину зданий на стороне улицы Ринга постигла та же участь; зияющие бреши выгорели среди множества деревянных лачуг и хибар; падальщики сновали среди обломков.

— Мы отстроимся, — сказала Мэр. — Да, у нас получится. Конвенция уже готова?

— Практически сделана, — удалось сказать Темплу.

— Хорошо. Этот кусок бумаги может спасти множество жизней.

— Вижу, спасение жизней — наша единственная забота. — Он устало пошел назад, не ожидая ответа. Он не проливал слез по Папе Рингу, но у него не было желания еще дольше смотреть, как того пинают.

Множество жителей города умерли от насилия, огня или повешенья и еще большее число сбежало, и даже еще больше сейчас готовилось уехать, а большинство остальных смотрели на итог великой вражды; мэрова Церковь Костей была зловеще пуста, шаги Темпла эхом отражались от закопченных балок. Даб Свит, Плачущая Скала и Корлин сидели за одним столом и играли в карты под безжизненными взорами древних доспехов, расставленных по стенам.

— Не смотрели повешенье? — спросил Темпл.

Корлин взглянула на него уголком глаза и ответила ему шипящим презрением. Более чем вероятно, что она слышала историю о его забеге голышом по улице.

— Я сам однажды едва не был повешен, неподалеку от Хоупа[23], — сказал Свит. — Оказалось, по недоразумению, но все же. — Старый скаут засунул палец за воротник, и ослабил его. — Удавило мой энтузиазм к этому делу.

— Неудача, — нараспев сказала Плачущая Скала, казалось, глядя прямо сквозь карты, половина из которых была повернута к ней, половина наружу. Она не уточнила, был ли неудачей конец энтузиазма Свита, или его почти-повешенье, или повешенье в целом. Она не была женщиной, склонной к уточнениям.

— И когда снаружи смерть, самое время побыть здесь. — Свит качнул стул назад и разместил грязные сапоги на столе. — Полагаю, это место прокисло. Скоро больше денег заработаешь, провожая народ отсюда, чем приводя сюда. Всего-то и надо собрать несколько бедолаг, отчаянно желающих снова увидеть цивилизацию, и мы поедем обратно в Близкую Страну.