Елизавета Абаринова-Кожухова - Искусство наступать на швабру

— Это бесчестно, господин Серебряков! — уничижительно заявил Гераклов, только что явившийся из радиорубки.

— Честно — не честно, все это понятия не материальные — парировал кок. — Главное для нас — революционная необходимость! Да вы не беспокойтесь, мы вовсе не собираемся держать их в сыром подвале. Более того, им даже будет дана свобода передвижения в пределах острова. Естественно, только в дневное время и под нашим контролем. И голодом морить мы их не будем. Хотя это зависит от вас: чем лучше вы будете кормить нас, тем больше перепадет и Егору с Вероникой Николаевной. A что поделаешь — закон перераспределения собственности!

— Чужой собственности! — не удержался Грымзин.

— Свое берем, — презрительно бросил Иван Петрович. — Ладно, хватит травить баланду, пошли на кухню!

Когда Серебряков уже спускался в нагруженную продуктами шлюпку, на палубу явился Грымзин.

— Возьмите вот это, — банкир протянул коку толстую книгу в твердой обложке. — Для Егора, чтоб ему не было так скучно.

— Что за книга? — строго спросил Петрович. — Надеюсь, не Солженицын? A, «Теория и практика банковского учета»! Ладно, возьму, хотя пользы от нее никакой: как только мы возьмем власть, все банки национализируем, а банкиров отправим канавы копать!

— Кишка тонка! — проворчал Грымзин и ушел к себе в каюту. A Серебряков лихо отчалил в сторону острова.

— Ну, что будем делать, Владлен Серапионыч? — спросил Гераклов, отойдя с доктором в сторонку.

— A что делать? — пожал плечами доктор. — Ждать и надеяться на лучшее. A если мы начнем активничать, то они могут просто убить и Егора, и Веронику Николаевну, а их останки… Ну, впрочем, о дальнейшем вам более квалифицированно расскажет господин Ибикусов.

— Неужели они посмеют?..

— Посмеют, еще как посмеют. Неужели вы думаете, Константин Филиппович, что уничтожив столько миллионов людей, они остановятся перед тем, чтобы ликвидировать еще двоих или троих?

— Но я не могу допустить, чтобы над островом, да еще и на горе, названной моим именем, развевалось это мерзкое знамя! — громогласно заявил Гераклов. — Для меня это личное оскорбление!

Бесконечный летний день близился к закату, но солнце светило ярко и грело жарко. Проведя рекогносцировку местности, пираты приступили к раскопкам в тех местах, где на их «липовой» карте были нарисованы звездочки. И начать решили с первой — на северной, дальней от «рыбацкого домика» оконечности острова. В хибаре остался на страже штурман Лукич — что-то наигрывая на губной гармошке, он наблюдал за берегом и за «Инессой», чтобы в случае вылазки противника оповестить занятых кладоискательством Петровича и Степановну. Неподалеку от домика на пеньке сидела Вероника. Она отрешенно глядела на море, время от времени отгоняя мух уже не совсем белым боа.

Егор после обеда предпринял восхождение на пик Гераклова. Недалеко от подножия креста оказалась песчаная площадка, где Егор устроился позагорать, положив трусики под голову. Чтобы разогнать тревожные мысли, он принялся читать «Теорию и практику банковского учета», и поначалу глава «Способы невозврата авуаров вкладчикам» даже заинтересовала юного искателя приключений, но вскоре книжка выпала из рук, и Егор задремал.

Ощущение чьего-то присутствия вернуло его к реальности. И действительно, прямо над ним стояла Вероника Николаевна. Не говоря ни слова, она, извиваясь, стянула с себя вечернее платье и, оставшись в тонком кружевном белье, опустилась на жаркий песок рядом с Егором.

— Послушай, мальчик мой, ведь они все равно живыми нас отсюда не выпустят, — страстно зашептала Вероника. — Ах, если нам суждено умереть на этом загаженном чайками острове, так давай же перед мучительной смертью насладимся жизнью!

Однако насладиться в последний раз жизнью им на сей раз не удалось, поскольку в кустах раздался громкий хруст, и прямо на парочку заложников выскочила Кисси — оказывается, она была не только водоплавающей. Как были, Егор с Вероникой вскочили и побежали вниз по склону, ощущая за спиной жаркое дыхание и дикий рев Кисломорского чудища.

Очень скоро они оказались на берегу, возле привязанных к ивам лодок. Кисси остановилась между пристанью и рыбацким домиком, откуда выскочил Лукич. Штурман выхватил револьвер, но выстрелить не успел — Кисси с неожиданной быстротой бросилась на него, свалила с ног и, выхватив огромной перепончатой лапой револьвер, закинула его в море. Егор с Вероникой между тем лихорадочно отвязывали одну из шлюпок.

Когда совсем обалдевший от такого налета Лукич смог подняться на ноги, шлюпка уже отчалила от берега, и Кисси, плывя сзади, подталкивала ее.

— Ак ту маука тада! — грязно выругался штурман, выуживая из воды промокший револьвер.

Егор и Вероника, схватив каждый по веслу, отчаянно гребли в сторону яхты. На пол пути Кисси отплыла в сторону и, махнув хвостом, исчезла в воде.

— Спасибо, Кисси! — крикнул ей вдогонку Егор.

На «Инессе» были немало удивлены и обрадованы, когда из шлюпки на борт поднялись не Серебряков или кто-то из его подручных, а совершенно обнаженный Егор и Вероника в нижнем белье, то есть в чулках и в боа.

Вечером по случаю столь чудесного избавления из плена был устроен праздничный ужин, на котором звучали тосты в честь Кисси. Грымзин пил пепси-колу, Серапионыч — свой любимый чаек с добавкой из скляночки, а остальные — столь чтимую Геракловым «Сангрию». Правда, сам Константин Филиппович почти не пил. Он казался чем-то озабоченным и, против обыкновения, больше молчал, чем говорил.

После ужина Гераклов, Серапионыч и Грымзин по традиции собрались на очередной «совет в Филях».

— Похоже, ситуация изменилась в нашу пользу, — говорил Грымзин. — Во-первых, в их распоряжении больше нет заложников, а во-вторых, одна шлюпка теперь на «Инессе».

— Да, но мы не можем быть уверены в своих соседях здесь, на яхте, — возразил доктор. — По меньшей мере в четверых. Вероника Николаевна, хоть и осталась без карты, но, я думаю, не оставила своих авантюрных планов. Ибикусов — вообще темная лошадка. Ха, так он действительно от ночевок в угольной яме стал черным, как эфиоп. Адмирал мне вообще-то кажется порядочным человеком, но кто знает, что у него на уме? Наконец, радист прямо состоит в сговоре с шайкой Серебрякова.

— Не состоит, — рассеянно возразил Гераклов. — Он мне признался, что имеет во всем этом деле какие-то свои интересы. Я ему не очень-то верю, но не думаю, что он врет. У меня на это политический нюх. Так что он, скорее, чего-то недоговаривает.