Селин Кирнан - Отравленный трон

Рори поднял глаза, направив взгляд мимо деревьев на что-то, что Винтер разглядеть не могла. — Другие…

— Да, Рори. Другие не хотят этого… — Винтер старалась говорить терпеливо. Бог свидетель, Рори, похоже, уже заплатил свою цену за неповиновение другим, кто бы это ни был. — Но я должна с ним поговорить. Я должна найти Альберона, Рори! Помоги мне!

Он перевел взгляд на Винтер, и она постаралась не показать свои страх, когда призрак поплыл к ней, не отрывая глаз от ее лица. Он оказался совсем близко. Он переливался, как блики на воде, черты его дрожали так, что Винтер стало страшно за него.

Может ли призрак умереть? Если да, то именно так это и выглядит.

Лицо Рори оказалось прямо перед Винтер. Это все еще было его лицо — доброе, умное, грустное лицо того, кто играл с ней в детстве. Но, оказавшись так близко от Рори, под его внимательным взглядом Винтер впервые почувствовала близость могилы. Она чувствовала, как движется под его кожей, невидимой, но осязаемой для души, все, что происходит с телом после смерти, тление и копошение могильных червей. Она почувствовала, что если всмотрится достаточно внимательно, то увидит, как под поверхностью идет разложение.

— Рори, — прошептала она с ужасом. — Что с тобой случилось?

— Я их задержу, — вздохнул он, — пока ты с ним говоришь, но не смогу отвлечь их надолго, и когда я крикну «Беги», беги со всех ног, беги подальше. Поняла, малышка Мурхок?

Винтер молча кивнула.

Рори отвлекся от нее, покачиваясь, как кленовый лист на волнах пруда.

— Сегодня… — прошептал он, — когда в мире будет тихо… я жду тебя здесь.

Он стал расплываться, Винтер в волнении потянулась к нему:

— Рори! Где? Где мне тебя ждать? Где?

Он снопа удивленно взглянул на нее:

— Где же, как не в темнице, милая… он не сходит с пыточного стула… не понимает, что уже свободен.

Винтер почувствовала холодную волну понимания. Она непроизвольно отступила на два шага и слегка отвернулась, сощурившись.

— Рори, — прошептала она, — ты хочешь сказать… Рори, это тот парень? Убийца?

— Измученный человек, девочка, да. Страдалец. — Рори был так изможден, что голос его едва слышался. — Сегодня, — вздохнул он, — я встречусь с тобой там… Попытаюсь… отвлечь других.

Он устало отвернулся и померк. Его слова не сразу растворились в воздухе — так часто бывает со словами призраков.

— А я отведу тебя туда и обратно, — сказала кошка, разглядывая ее с головы до ног и подергивая хвостом. Винтер так и подскочила, удивленная, что она все еще здесь. Кошка сощурилась, ухмыльнулась и неодобрительно покачала головой: — О, великий охотник, девочка! Не надо так ежиться! Ты становишься похожа на добычу.

Веселиться и смеяться, пока можем

— …И они справились с работой?

Винтер вздохнула:

— Да, папа. Они все сделали как надо.

Она не подняла глаз от листа бумаги, который держала в руках. Она знала, что Лоркан прохрипел свой вопрос, только чтобы что-то сказать. Конечно, подмастерья Паскаля справились с работой. Они справились с ней превосходно. Не было и речи о том, чтобы они с ней не справились. Поэтому Лоркан их и выбрал. Но Винтер заметила, что Лоркан не спросил, как, по ее мнению, выглядит библиотека. Она вздохнула, сложила бумагу и уронила руки на колени.

Библиотека выглядела ужасно. Особенно на профессиональный взгляд Винтер. В прекрасной резьбе на дереве зияли гладкие дыры. Куда ни посмотри — ровные голые участки так и резали глаз. Она закрыла глаза и встряхнула головой, чтобы избавиться от воспоминаний.

Когда она вошла утром в библиотеку, она была искренне удивлена, увидев, что ее ожидает один Паскаль. Он задумчиво глядел в окно, и на минуту она подумала, что с мальчиками случилось что-то ужасное. Но мастер только печально улыбнулся ей и обвел комнату широким жестом.

— Вот, — сказал он. — Все готово.

Винтер пораженно огляделась. Она не замечала, насколько быстро шла работа. Только теперь она подумала, что провела большую часть последних дней сидя на подоконнике и глядя в пространство, пока Паскаль с подмастерьями трудились вокруг нее.

И теперь их работа, беззастенчиво изуродовавшая творение ее отца, закончена.

Винтер, поморщившись, открыла глаза. Она снова взглянула на бумажку и развернула ее, вглядываясь, как будто слова могли стереть память об уничтоженной красоте.

Лоркан глядел на дочь, откинувшись на подушки. Винтер сидела в изножье его кровати, скрестив ноги, в рабочей одежде. После библиотеки она пришла прямо к нему, оставила инструменты у двери и молча уселась на постель. Она скрестила ноги, откинула голову на спинку кровати и закрыла глаза. Так она и сидела, молча, ни на что не глядя, пока бедный Марчелло не вышел тихо и незаметно. Тогда, убедившись, что они с отцом остались одни, она открыла глаза и поглядела на него. Лоркан тяжело вздохнул, улыбнулся ей и кивнул. Сегодня он постарался как можно больше времени провести на ногах и был утомлен. Он закрыл глаза. Когда она сказала, что библиотека закончена, он, похоже, вовсе не был удивлен.

Винтер опустила глаза на бумагу, перечитывая аккуратные, ровные ноты, безукоризненно проведенные линейки. Раньше ей никогда не приходило в голову, как трудно Кристоферу писать пером, но теперь она понимала, сколько работы потребовала эта запись. «Они намеревались лишить меня всего, чем я являюсь, — сказал он. — Очень действенная месть».

В тщательно записанных нотах было три части. Это был дуэт для двух блокфлейт, одна басового регистра, другая — высокого. В нижнем регистре была медленная, величественная, ритмичная мелодия, прекрасная в своей простоте, весомая и возвышенная. А над ней текла танцующая, почти смеющаяся гармония нот. Будто чистая река струилась в чаще вековечного леса — так сочетались величественность и веселье. Дуэт назывался «Лоркан», Кристофер оставил его под чашкой ее отца перед уходом.

Им оставался завтрашний день — один день, и все. А потом Винтер предстояло расстаться с отцом. Столько всего надо было сказать друг другу, но ни отцу, ни дочери не хотелось сейчас слов. Может быть, завтра. Да Завтра она сможет говорить, и все, что надо сказать ему, произнесет без усилий.

— Может быть, завтра, — тихо проговорил Лоркан, глядя в небо, — у меня получится прогуляться по апельсиновому саду. — Его слова отразили мысли Винтер, и она молча кивнула, слишком взволнованная, чтобы отвечать.

Небо за окном стало темным, как синяк, — Лоркан смотрел, как темнеют облака, как тускнеют их яркие края с заходом солнца. Он закрыл глаза, чуть нахмурившись — от боли или горьких мыслей. Потом повернул к дочери голову, открыл зеленые глаза, но не проронил ни слова. Он хотел что-то сказать, но оба сразу застыли, внимательно прислушались и улыбнулись друг другу, услышав тихое царапанье в тайную панель. Рази! Они встрепенулись, расплывшись в радостной улыбке.