Сергей Малицкий - Забавник

— Кто это делает?

— Не знаю. — Айра подставила лицо под лучи Аилле. — Если бы ты могла представить, девочка, что за тени теперь вьются над Скиром! Ирунг, Тини — твоя бабка, Эмучи — колдун баль, равных которому не было и не будет скорее всего, Лируд — учитель Эмучи и Марика. Наконец, твоя мать — Кессаа! Да и был такой воин — Зиди, который, думаю, зажег бы и меня. Твою мать он уж точно зажег. Только она не сразу это поняла. Поздно поняла.

— Поэтому Лебб Рейду ненавидел ее, — тихо произнесла Рич.

— Лебб Рейду — великий тан, — пожала плечами Айра. — Марик рассказал мне, что, когда ему довелось сражаться в его сотне при обороне Скомы, твой отец показал себя бесстрашным воином. Но бесстрашный воин иногда бывает слишком крепок. Крепок, как высохший древесный великан: против любой бури устоит, а против урагана — нет. Потому что гнуться не умеет. А твоя мать была как ураган.

— А я вот не хотела бы, чтобы Рин гнулся, — вдруг сказала Рич.

— А ты разве ураган? — удивилась Айра.

— Ага, — кивнула девчонка и улыбнулась. — Но маленький. Этот. Как его?.. Смерч! Так Ора говорила.

— Смерч он выдержит, — ответила ей Айра улыбкой.

— Рассказывай, — сказала она же чуть позже Орлику, который сидел уже на лавке и вытирал ладони ветошью, что отобрал у Тира.

— А чего рассказывать, — пробурчал вельт. — Это ты должна рассказывать. Куда уж мне с такой колдуньей тягаться. Помнишь, как ребятенок твой на свет появился?

Айра нахмурилась, посмотрела на Тира. Он тоже поднял глаза.

— Помню, — ответила она через мгновение.

— И что почувствовала? — прищурился Орлик.

— То, что чувствует любая мать, — проговорила медленно колдунья. — Усталость. Боль. Радость. Счастье.

— Понятно, — кивнул вельт. — Все бабы так чувствуют. Хотя если вспомнить, что удавалось из тебя о твоем прошлом выудить, несладко тебе тогда пришлось, и колдуны возле тебя были не из добряков.

— Это были хеннские шаманы! — повысила голос Айра.

— А как они колдовали над твоим сыном? — поскреб подбородок Орлик. — Ведь колдовали? Когда он еще в животе твоем ножками стучал, колдовали? Или ты думаешь, как метки у него на плечах появились? У отца-то его были метки?

— На плечах не было, — резко бросила колдунья. — У него ошейник был, как и у меня. Видишь след? Свой-то я вырвала. Да и его освободила. Может быть, зря… Хеннские шаманы над каждым танским ребенком колдуют, только метки очень редко проявляются, в несколько поколений — раз. Но мне все равно, что у него за метки!

— А мне нет! — строго заметил Орлик и перевел взгляд на Марика. — И хеннам, что гоняют лошадей по степи, тоже не все равно. И сайдам не все равно. И Леку, отцу Тира, не все равно! Он ведь ради этих меток здесь, не ради сына! И тебе не все равно, Айра. Ты присмотрись к сыну-то! Сотри негу материнскую из глаз, присмотрись. Рич! И ты присмотрись, или мне кажется, что ты насквозь всякого видишь? Или глаз затерся, пока рядом с парнем росла? Насьта, Марик! Глаза откройте! Или только я вижу то, что вижу?.. Нет, все-таки неплох был тот колдун, что учил меня, жаль, плохо он кончил. Эх, скольких мы с ним новорожденных приняли! Любое родимое пятно могли на заказ вылепить! Старик говаривал, что и склонности навести можно. Младенец, пока он в чреве, как кусочек войлока — все впитывает! Так вот у твоего парня, Айра, не завитки на лопатках. Зерна в нем!

Тир поднялся с места, отбросил на ковер меч, выпрямился, перевел взгляд с Орлика на мать. Бледность накатила на его щеки, скулы пошли красными пятнами.

— Подожди. — Айра опустилась на скамью. — Не вижу я никаких зерен. Зерна бы давно разглядела. Да и как не разглядеть? Сама светилась от счастья, загибалась от тревоги и боли, да ребеночек мой пылал, что твой факел ночью!

— Так он и теперь пылает, — пробормотал Орлик и добавил громким шепотом: — Только в огне этом черные языки проглядывают. Оттого и огонь его не столь ярок теперь, как ты ждала, Айра. Или ты без тревоги на сына смотришь? Думаешь, я боязнь за ребенка с тревогой о нем самом спутаю? Он ведь теперь к Леку вместе с тобой пойдет. Присмотрись!

— Ну? — дрогнул голос Тира. — Что вы видите во мне?

— Жажду, — испуганно прошептала Рич. — Ох, и повезло тебе, братишка, что ты Динусу кровь не пустил.

— Подождите. — Айра побледнела, обхватила плечи руками, прикрыла глаза. — Подождите. Орлик. — Она посмотрела на вельта. — Что скажешь мне?

— Печальную новость я тебе скажу, Айра, — недовольно пробурчал вельт. — Напрасно Раик суетится на кухне, да еще вместе с Жордом и младшим Яригом, который, судя по запахам, горазд состряпать что-нибудь вкусненькое. Не будет у нас времени на обед.

— Ну уж если ты так сказал, значит, точно не будет, — кивнула Айра.

— Что мне делать, мать? — повернулся к ней Тир.

— Слушайся Орлика, — попросила колдунья. — Понимаешь, порой важнее не сила, не умения, а сердце. Чем оно больше, тем лучше. Я и теперь разглядеть не могу, что вплели в твою плоть шаманы. А вот что будет с тобой, вижу сейчас ясно: стоит тебе пролить хотя бы каплю чужой крови, захочется пролить две капли. Будет две капли — не устоишь перед глотком. Глотнешь — захочешь напиться. Напьешься — умыться! Умоешься — дышать кровью станешь, пока дыхание твое не остановится… Слушай Орлика, у него большое сердце!

— Силенка тоже пока есть, — проворчал вельт и подозвал Рич. — А ну-ка, девка, взгляни, что я тут нарисовал, а то случай-то уж больно необычный! Был бы Рин, он бы тут же мне все растолковал. Но мне кажется, что и ты не менее расторопна!

— Все чужое вытянуть хочешь? — прищурилась Рич.

— Так точно, — кивнул Орлик. — Все, что подброшено, все тайное — все прочь. Все, что нажито, останется. Все, что без магии пришло, без тайны, при нем будет, а уж что со светом его будет, только ему самому известно. Хотя мне кажется, что еще ярче пылать он станет!

— А силенок-то хватит? — вздохнула Рич. — Как силу будешь вливать в линии?

— Не буду я ничего вливать, — отмахнулся вельт. — Это когда младенца метишь, вливать надо. Грязное дело — порой приходилось зверька какого замучить или собственную кровушку за монету пустить, а тут только держать надо. Вот по этим уголкам встать и держать. Да не руками, а головой. Словно веревку, которую парус из рук рвет. Понятно? Силенок хватит, времени бы хватило.

— Может получиться, — повернулась к Айре Рич. — Если, конечно, Тир сумеет вытерпеть. Есть в нем темная нить, но сплетена со светлыми, да еще завязана на тысячу узлов. Ее вырвать не удастся, выжигать придется, а это боль!

— Вытерплю, — отрезал Тир. — Когда яд выжигали, вытерпел!