Бернхард Хеннен - Во власти девантара

— Потому что мы не любим лизоблюдов Эмерелль, — строго ответила эльфийка. — В Альвенмарке ей подчиняются все. Она душит все, не похожее на обыденность. Тот, кто живет там, живет в ее тени. Она — тиран, который позволяет себе самой принимать решения относительно того, что верно, а что нет. Мы очень хорошо знаем, как вы пресмыкаетесь перед ней. Вы ведь всего лишь пыль под ее ногами, вы…

— Довольно, Гилиат, — перебил ее звучный мужской голос. От их эскорта отделился высокий воин. На руке у него сидел сокол, на голову которому он надел пестрый колпак. Он коротко кивнул в знак приветствия. — Меня называют Валискар. Я — предводитель воинов в нашей общине и отвечаю за вас до тех пор, пока вы являетесь нашими гостями, — он строго посмотрел на Фародина. — Я помню твой род. Потомки Алскалеля всегда были очень близки ко двору Эмерелль, не так ли?

— Я не…

Валискар перебил его.

— Что бы ты ни хотел сказать, можешь рассказать совету, ибо знай, что здесь, в Валемасе, решения принимают не в одиночку! А теперь следуйте за мной.

Валискар отвел их в самый просторный из семи залов. Там собралась почти сотня эльфов. Некоторые стояли небольшими группками и разговаривали. Однако большинство уселись на коврики, разложенные вдоль стен.

В конце зала сидел сребровласый эльф на фоне знамени Валемаса, на котором был изображен конь. Сложив руки на коленях, он замер, казалось, глубоко погруженный в свои мысли. Пока Фародин и Нурамон шли через зал, вокруг становилось все тише, и остальные эльфы тоже отошли к стенам. Чем ближе гости подходили к сребровласому, тем отчетливее чувствовал Фародин ауру его власти.

И только когда они оказались прямо перед ним, он поднял голову. Радужка его глаз сверкала, словно янтарин.

— Добро пожаловать в Валемас. — Он жестом велел им сесть на коврик перед собой.

Едва они сели, как подбежали два молодых эльфа и поднесли кружку с водой, глиняные бокалы и миску с сушеными финиками.

— Я Малавайн, старший из жителей этого оазиса. Вы должны извинить нас за скромный стол, однако дни, когда мы жили в достатке и довольстве, давно миновали. А теперь скажите нам, почему вы предприняли такое далекое путешествие сюда из Альвенмарка.

Оба товарища по очереди стали рассказывать о своем путешествии и приключениях. Чем дольше длился их рассказ, тем отчетливее чувствовал Фародин, как отступает неприязнь. Было очевидно, что тот, кто восставал против Эмерелль, мог рассчитывать на неограниченное гостеприимство в Валемасе. Когда они наконец закончили рассказ, Малайвин кивнул.

— Королева принимает решения, ничего не объясняя. Так было всегда. Мне кажется, она поступила очень несправедливо по отношению к Нороэлль и вам обоим. — Он оглядел собравшихся. — Я думаю, что буду говорить от имени всех, когда предложу вам нашу помощь в поисках.

В большом зале стало тихо. Не было одобрительного гула, почти никто ни жестом, ни кивком головы не подтвердил слова Малайвина. И тем не менее различие в отношении, по сравнению с тем, которое путники ощутили по прибытии, не могло быть более разительным. Хотя Фародин по-прежнему ощущал горечь, меланхолию и гнев, но теперь он чувствовал также, что сердца собравшихся приняли его. Как и эти люди, он был жертвой Эмерелль.

— Как вы можете мирно сидеть с чужаками? — В конце зала поднялась молодая женщина.

Фародин узнал ее по голосу. То была Гилиат, воительница с закрытым лицом, которая говорила с ними у подножия дюны. Очевидно, она пришла на собрание позднее, поскольку сменила доспехи и белые одежды на бесшовную юбку и короткую шелковую блузку. Теперь стали видны ее длинные каштановые волосы, заплетенные в косу. Ее тело было настолько тренированным, что грудь можно было скорее угадать, чем увидеть. Красивой она не была. Слишком острый подбородок, слишком крупный нос, однако у нее были чувственные полные губы, а ее зеленые глаза сверкали от страсти, когда она в гневе указала на Фародина.

— Еще и часа не прошло, как вот он угрожал кровной местью нашему народу, если мы не подчинимся его воле! Мы ушли сюда от Эмерелль. Мы хотели свободы. А теперь вы терпите здесь эльфа из ее свиты, который относится к нам с таким же пренебрежением, как и его госпожа. Я настаиваю на своем праве проучить его при помощи клинка.

— Правда ли, что ты угрожал кровной местью нашему народу? — холодно спросил Малайвин.

— Все было не так, как она говорит… — начал Фародин, но старик жестом перебил его.

— Я задал тебе простой вопрос. И жду на него не подробного, а четкого ответа!

— Да, это правда. Но тебе следовало бы…

— Ты еще и собрался мне указывать, что мне следует делать, а что нет?

— Все было не так, как кажется, — попытался успокоить его Нурамон. — Мы…

— А ты решил, что можешь объяснять мне, как понимать то, что я слышу? — Малайвин казался скорее разочарованным, чем рассерженным. — Я должен был догадаться. Тот, кто приходит от двора Эмерелль, несет в себе высокомерие. Согласно нашим законам, Гилиат имеет полное право бросить тебе вызов, Фародин.

Фародин ничего не понимал. Как можно быть таким упрямым? От приязни не осталось и следа. Никто в зале не желал больше слушать то, что они могли сказать.

— Я приношу извинения за свои слова и не хочу ни с кем сражаться.

— Ты в своем высокомерии считаешь себя непобедимым или страх руководит твоим языком? — спросила Гилиат.

Широко расставив ноги, она застыла перед ним, уперев руки в бока.

— Если обида слишком сильна, то смыть горечь произнесенных слов может только кровь, — холодно объявил Малайвин. — Вы станцуете под песнь клинков. Ваш поединок будет длиться до первой крови. Если ты будешь ранен, то кровь смоет твои слова, А если проиграет Гилиат, то ты завоюешь место среди нас и мы примем то, что ты скажешь, ибо мы — свободный народ.

Фародин вынул кинжал. И прежде чем кто-либо успел остановить его, он разрезал себе тыльную сторону ладони.

— Женщины и мужчины Валемаса! — Он вытянул руку, чтобы каждый мог видеть, как кровь стекает по его руке. — Я пролил кровь, чтобы искупить свои слова. На этом спор окончен.

Собравшиеся погрузились в ледяное молчание.

— Тебе следовало бы прекратить пытаться навязать нам свою волю, Фародин. Даже если путь через пустыню обессилил тебя, тебе придется подчиниться нашим законам и сражаться! — Малайвин поднялся и хлопнул в ладони. — Принесите барабаны. В танце клинков каждый удар наносится под ритм барабанного боя. Мы начнем с медленного ритма, чтобы ты мог привыкнуть. Битва и барабанный бой быстро ускорят темп. Обычно у каждого танцующего два меча. Тебе нужно еще оружие?