Роберт Говард - БРАТ БУРИ. Сага Медвежьей реки

Отвечай поскорее.

Твой Р. Г.

Тевису Клайду Смиту,

март 1930 года

Салям!

Я должен Хинку письмо, надо ответить ему, пока он не подумал, что я окончательно ударился в пьянство.

Спасибо, что так лестно отозвался о моих писаниях. Как раз сейчас я пытаюсь выдавить из себя хоть что-нибудь для Фарнсуорта, потому что у него уже почти не осталось моих неопубликованных рассказов. Я не видел выпуска этого месяца, но знаю, что там не напечатано ни одной моей истории. В следующем выпуске появится мой рассказ «Песня Мидии» — мне недавно прислали его предварительный экземпляр, — а Фарнсуорт еще обещает, что на обложке июньского выпуска появится иллюстрация к первой части повести «Луна черепов». Недавно я продал ему три стихотворения: «Песню сумасшедшего менестреля», за которое он великодушно предлагает мне восемь долларов; «Темную империю» — шесть долларов; и «Тени на дороге», которое, кажется, ему очень понравилось, и он предложил мне за него одиннадцать с половиной долларов. Я никогда не получал столько за стихотворение. Прости, что говорю о таких приземленных вещах, как деньги; я понимаю, что это банально и скучно, ведь я, как и ты, презираю всю эту мелочную чепуху. Фарнсуорт говорит, что издательство собирается выпустить этим летом новый журнал, в котором будут опубликованы самые разнообразные по жанру рассказы, требуется лишь то, чтобы они выделялись из общей массы. Я не думаю, что они найдут что-нибудь такое уж необыкновенное, просто будут несколько отличаться от уже знакомых произведений. Надеюсь, что когда выйдет этот журнал, мой доход возрастет вдвое. Конечно, может случиться и так, что мне не удастся продать им ни единого рассказа.

Рад, что тебе понравился «Сатирикон». Петроний, конечно, был негодяем, но во всяком случае не лицемером. Кажется, я где-то слышал, будто он по происхождению был не римлянином, а романизированным галлом. Даже если и так, то он настолько «романизировался», что в нем ничегошеньки не осталось от галла.

Я получил выпуск «Хунты» и чертовски повеселился, читая про фехтование при помощи кузнечного молота. Так держать! Продолжай дубасить по черепушкам подписчиков «Хунты», пока они не взвоют.

Ну вот, сегодня я пишу банально и скучно. Постараюсь вскоре написать тебе письмо поинтереснее. В последнее время я довольно много работаю, и мои жалкие мозги почти иссохли.

Отвечай скорее.

Твой Р. Г.

Тевису Клайду Смиту,

март 1930 года

Нет, ты не показывал мне «Номада», но я могу представить себе, что это такое. Реджинальд ван Праудрер зовет своего камердинера: «Говорю тебе, я думаю, что смогу обойтись без всяких удобств среди девственных лесов Голландской Гвинеи. Просто попрошу служителя отеля дать мне номер с видом на джунгли. Клянусь Юпитером, я заставлю этих чертовых местных жителей устроить для меня пляски — я, в конце концов, человек старой закалки». Но не падай духом, все мудрецы, начиная с Бруклина и кончая Преисподней, не смогут помешать тебе добиться успеха. У тебя есть то, чего нет у них — сила и жажда. Они вдут рука об руку. Именно жажда успеха, денег, власти делает людей великими. Не верю, что у какого-нибудь ублюдка, который всегда получал все, чего бы ни пожелал, действительно могут быть мозги, сила воли и власть. По крайней мере, у него нет той силы, которая заставляет человека преодолевать препятствия и пробиваться наверх.

Сегодня я получил письмо от Фарнсуорта — он принял мою повесть «Короли ночи» и обещал за нее сто двадцать долларов — после публикации, конечно. Я ожидал, что он возьмет ее для своего нового журнала, так как в ней полно действия, и нет на самом деле сложных и запутанных моментов. Тем не менее он взял ее для «Сверхъестественных историй»; возможно, потому, что главный герой — Кулл из Атлантиды, который уже появлялся в «Королевстве теней» и «Зеркале Тузун Тхуна». Для меня это было в новинку, так как я описывал решающее сражение. Но мне все равно кажется, что я справился с ней довольно удачно. Сюжет истории состоит в следующем: римляне пытаются расширить свои владения в Британии, а галлы начинают создавать свое королевство Далриад на восточном побережье теперешней Шотландии.

Ты знаешь, я поражаюсь тому, как английский язык впитывает в себя другие языки, вступая с ними в контакт. У англичан довольно извращенный и глупый способ коверкать произношение иностранных слов на свой манер, чтобы им было удобно выговаривать их. Например, голландское слово «Kaatskill», преобразованное англичанами в «Catskill». Или кельтское слово «Cill Cinni» — теперь оно звучит как «Kilkenny». Ты знаешь, в Ирландии с трудом можно найти город или графство, которые назывались бы своим настоящим ирландским именем. Точнее, многие названия — ирландского происхождения, но их произношение неизменно английское или на скандинавский манер. Само слово «Ирландия» — голландское, точно так же, как Мюнстер, Лейнстер или Ольстер. Я думаю, что их кельтские названия звучали совершенно по-другому. Только одна провинция сохранила свое кельтское название — Коннеда или Коннот, которую назвали, наверное, в честь Конна мак Коннмора тысячи лет тому назад.

Да, кельтский язык довольно непрактичен. В старые времена не только в каждой местности существовал свой диалект, но и у представителей определенных профессий был свой особый жаргон. Ирландец не мог без труда заговорить со своим соседом. Английский же язык — идеальный литературный язык. Он гибкий, но с совершенно четкой конструкцией, сочетает в себе самые выгодные особенности латыни, кельтского и скандинавского языков. Я думаю, что в его основе лежит большей частью кельтский язык, хотя ученые мужи могут со мной не согласиться. Интересно, что большинство слов в нашем словаре происходят от латинских корней, в то время как большинство разговорных слов — германского происхождения. Но, черт, зачем я говорю об этом, ты ведь и сам все прекрасно знаешь. Кстати, забавное замечание о восточноевропейских языках. Возьмем, к примеру, норманнское завоевание Англии; оно обогатило наш язык изящными скандинавско-французскими словами, но в течение долгого времени язык саксов считался языком простолюдинов — не чистый саксонский, конечно, ибо к тому времени он уже успел смешаться с датским, но назывался он саксонским.

Думаю, что на востоке Англии смешение норманнского и саксонского языков произошло быстро, но упрямые западно-английские слова, более живучие из-за того, что смешались и с уэльскими и с корнуоллскими, надолго остались в нашем языке.

Расмотрим скандинавское завоевание Франции, когда сформировалось герцогство Нормандия. Заметь, как грубые скандинавские имена зазвучали мягче при соприкосновении с латинизированным языком франков. Если брать наиболее типичные скандинавские имена, то Хрольф превратился в Ролло, Годфри — в Джоффри, Рогнвальд — в Рональда, Робьяр — в Роберта, Рихарт — в Ричарда, Ранулф — в Ральфа, Эдвард — в Эдуарда, Реджинальд — в Родрика или Родерика. Большинство имен в Ирландии — английские, приобретение кельтов, но есть одно имя, которое саксы украли у ирландцев — Эдмунд, произошедший от Эамонна. Теперь английский язык звучит не так резко, как германские языки, но более живо, напористо, нежели южные языки. Но я уже, наверное, наскучил тебе.