Лев Жаков - Чудес не бывает

К великому моему сожалению, эта метафора оказалась на удивление точной и пугающей.

И Тики сквозь эту ветошь материи пользовался энергией мира.

Итак, огромная сила и умение выходить на нее во сне. В меньшей степени - наяву.

Получается, что его кошмары колдовали на кладбище и поднимали мертвецов. Вернее, он кошмарами колдовал. Да, звучит дико, но я не мог объяснить иначе. К тому же в невероятное поверить, как я уже сказал, значительно легче.

Наш дом - бывшее жилье волшебника - способствовал реализации всего вышеназванного.

Но что же дало толчок, что позволило снам вырваться в мир? Единственное, что имело смысл назвать причиной, - бокал вина. В конце концов, почему нет? Это был первый день, когда сны проявились. Я помню тех тварей, что мы били с Винесом до того, как я поселился здесь, - они выглядели иначе и не имели такой сильной связи с хозяином, вернее, они выглядели более похожими на ходячие трупы, они ими являлись, а эти - самостоятельнее… живее?

Один раз, правда, - на следующий день после того, как я разобрался с кошмарами на кладбище и понял, в чем дело, - я оставил его одного: чтобы дойти до Школы, встретиться с Арбиным и с Эмиром.

Эмир на лекции законов Лиги не пришел. Пришлось идти к ректору за комментариями. На моей памяти отец ни разу не пропустил ни одной лекции, да и что ему расстояния?

–Нет, в следующую среду он не появится, - сказал дед как-то безучастно, глядя в сторону. - Он ушел на войну.

–На какую войну? Зачем? Почему? Надолго?

–Может быть, навсегда…

Мое изумление выросло и лопнуло, оставив горький привкус во рту: воспоминание о словах, которые не были сказаны между нами.

–В последнее время, когда Винес рассказал ему о тебе, он чувствовал свою вину. Очень переживал. Снял все защиты. Как бы наказывая себя, ведь из-за них не почувствовал сразу, понимаешь?

Стало ясно, почему он так морщился, дергая глазом в моем присутствии. Как я когда-то…

Нет, я не чувствовал удовлетворения, что вот он понял, каково приходилось мне. Я был готов заново все это терпеть, чтобы только он вернулся… живым.

Или не готов? Уверенности не было.

Две недели все было спокойно и тихо. Контролируемые мною сны не ходили по улицам ни днем, ни ночью, не появлялись и зомби. Горожане осмелели до того, что даже по ночам можно было встретить их на улицах. Они раскланивались со мной, некоторые заговаривали, те, что посмелее.

Я становился известной персоной, если возможно так выразиться. В таком маленьком городке, как этот, такое несложно.

Во-первых, разнеслась история с жабой - та, где я превратил в жабу старушку. Говорят, в той церкви повесили при входе объявление - специально для старушек - "к верующим не приставать". Очень полезно, но я не дошел полюбоваться, не до того было.

Во-вторых, соседский мальчишка, хоть и не способен был доказать шрамами эффективность моего лечения, растрезвонил о встрече с зомби и последующем волшебном исцелении по округе.

Слухи - не слухи, а меня несколько раз посещали охотники и стражники, чтобы я залатал их нехитрые раны. Пожимая плечами, я занимался лечением.

Охотники платили мне мелкой монетой: от мяса я отказывался, готовить не хотел. Стражники - почти никогда. Я и на это только пожимал плечами. В конце концов, пусть остается на их, не на моей совести.

Накануне Нового года меня посетил средней выкопоставленности, но высокого ощущения собственной значимости чиновник в сопровождении писаря с пером за ухом и бряцающего оружием и доспехами стражника.

На улице стоял трескучий мороз, такой, что дыхание замерзало в воздухе причудливыми ажурными фигурами.

Витиевато извиняясь, ссылаясь на скудость казны и спокойствие в городе, наступившее в результате моих "успешных и своевременных действий", мне дали понять, что в моих услугах более не нуждаются. Писарь, следуя значительным подмигиваниям среднепоставленного лица, вытащил из широкого рукава и предъявил мне официальную бумагу с печатью во всю нижнюю половину листа. К бряцанию доспехов прибавился тонкий звон золота в тощем мешочке, который передал стражник. Я принял, не взглянув, и продолжал смотреть в лицо лица.

У него имелось пятно на совести, причем ко мне относящееся. Он смущался почти незаметно, скорее, просто побаивался, что я узнаю, нет, это не стыд, никакого чувства вины, что же это могло быть? Придется усилить чувствительность, не хочу, чтобы остались неясности.

Я посмотрел ему прямо в глаза, так что он действительно смутился, и затаенная мысль забегала в зрачках. А, он присвоил себе часть моего заработка, интересно, интересно. И ведь не совестно ему.

Они уже вставали - видимо, чиновник испугался, что я каким-нибудь образом узнаю.

Долго и также витиевато раскланиваясь, с опаской на меня поглядывая, он двигался задом к спасительным дверям, писарь и стражник шли за нами.

Уже взявшись за ручку, он с облегчением и немного свысока смерил меня взглядом:

–Ну, мастер маг…

Я посмотрел ему прямо в самую середину зрачков и отчетливо произнес:

–Не забудьте. Купить. Детям. Леденцов.

Секунду он непонимающе созерцал мои глаза, потом увидел в них, что я знаю. Промелькнул в глубине его продажной души образ большой безобразной жабы. Дикий, панический ужас хлестнул по чувствам:

–Помилуйте, вашволшбство, у меня дети!… - чуть не взвыл он, и стало ясно, что он сейчас свалится на колени с грохотом. Пришлось держать его за взгляд:

–Я и говорю: не забудьте, купить, детям, леденцов.

Мой голос прозвучал, видимо, достаточно угрожающе. Он закивал, засуетился, завертелся в поисках ручки, за которую держался, дернул раз, другой, не в силах открыть, потом таки справился и вылетел на крыльцо, где остановился, поджидая свиту, боясь оглянуться на меня. Я пожал плечами, пропуская низшие чины, и тут грянул гром.

Это выглядело, как конец света. Из черной низкой, зависшей над зданиями невдалеке тучи вырывались, сверкая, жгуты молний, и грохот стоял такой, что закладывало уши. Вопили и бегали в панике люди, ржали лошади, еще какие-то звуки, и все сливалось в единую какофонию, от которой мгновенно разболелась голова.

–Над ратушей! Над базаром! - закричал чиновник и начал заваливаться-таки на колени:

–Не погубите, господин маг! Спасите! Убытки, разорение! - он забился головой о снег и принялся рвать волосы из мехового воротника. - У меня жена и трое детей! И другая жена и еще трое детей!…

Меня не особенно тронули его вопли, было скорее стыдно за такое недостойное мужчины поведение, но вот источник этого светопреставления! Работа Тики! Прямо отсюда, из башни снежного замка! Мирэн, вразуми мальчишку, если я начну останавливать это безумие, то могу и убить его.