Олег Микулов - Тропа длиною в жизнь

– Ну а я? – вновь спросил Аймик. – Меня-то почему спасла?

(«Не из-за моих мужских достоинств, тут обольщаться не приходится».) Айрита удивленно посмотрела на него:

– Но… Ты ведь Северный Посланец, правда?

– Меня звали и так.

– Ну вот. А эти шестиногие клятву нарушили. Древнюю. Война не война – они тебя должны были к нам привести. Так твоя невеста сказала. Бессмертная…

(Ничего себе. Что все это значит?)

– …А тут… Даже войны не было, а они все равно тебя убить сговорились. Чтобы с нами, с детьми Мамонта, покончить. Хорошо, мне подслушать удалось…

Аймик невольно прижал руку к груди, с такой силой билось его сердце. Он ничего не понимал, но… Надежда. Немыслимая, невозможная надежда…

Незаметно подошла ночь, теплая и тихая. Разговор истаял. Не хотелось даже шевелиться, – на Аймика снизошли покой и умиротворение, такие неуместные здесь, на чужой и враждебной земле. Словно это вовсе не ему грозит смерть, словно он в безопасности, среди своих…

Небо на горизонте вздрагивало от сполохов дальних зарниц, не мешавших звездному свету. Небо не сердилось, не ворчало. Только где-то вдали плакала ночная птица.

И Небесные Братья смотрели в пещеру… Аймик вздрогнул, почувствовав женскую ладонь на своем плече.

– Давай ложиться. Отдохнем как следует; завтра, может быть, придется потруднее, чем сегодня.

Тонкая оленья шкура покрывала невесть откуда взявшееся ложе из веток и сухой травы. Они легли рядом, и Айрита – красивая, юная, сильная, едва ли не в дочери ему годящаяся, – порывисто обняла спасенного ею седого, запущенного мужчину и горячо зашептала. Словно молодому охотнику:

– Северянин! Северянин! Айрита знает: тебя ждет Та-Кто-Не-Может-Умереть. Инельга. Но она потом, ее сейчас нет… Хотела бы – пришла бы сама… А тебя измучили, знаю… И я замучилась… Давай, а? Не рассердится Инельга; я же тебя у нее не отнимаю, только помочь хочу…

Айрита давно спала, но Аймик, прижимаясь щекой к ее плечу, и не помышлял о сне. Наконец-то он хоть что-то узнал об этой таинственной Инельге. Имя. Женское. Ждет его. Якобы… Так, значит, Дад лгал, и вовсе не к нему и не к его дочери шел он, Северный Посланец? Но почему же тогда ни Армер, ни Великий Ворон ни единым словом… Нет, пока лучше… Помолчать и не подавать виду, что об этой… (Как ее? «Не могущей умереть», так, что ли?) он до сих пор и слыхом не слыхивал.

5

«…Скорее, скорее, Летучий! Тебя эта стерва тоже седлала, и как это я позволил? У-у, ублюдок говенный».

Райгр изо всех сил молотит пятками своего коня. Летучий всхрапывает и косит глаз в недоумении: «Что с тобой, хозяин?» Но ускоряет бег.

Данбор, военный вождь детей Мамонта, чем-то неуловимо похожий на свою младшую дочь (несмотря даже на густую бороду!), с удивлением смотрел на приближающегося всадника.

(«Великие Духи, что еще стряслось у этих… шестиногих, что он так торопится? И кто это такой? Неужели…»)

Всадник приблизился настолько, что сомневаться уже не приходилось. Зять.

Данбор вздохнул. До чего все же не повезло Айрите с мужем. На первый взгляд – хоть куда мужчина. Охотник. Крепыш. А поближе узнаешь, – тьфу, да и только… И в кого он такой уродился? Не в отца, ясное дело; тот хоть и враг, да настоящий… Но все же что случилось?

Райгр осадил взмыленного скакуна, подскакав почти вплотную к сыновьям Мамонта, и самодовольно усмехнулся, увидав, как охотники непроизвольно дернулись. Эти… пришлые невесть откуда до сих пор не научились взнуздывать коней. Убивать – это да, на это они мастаки. А вот чтобы так, как они, исконные жители этих мест…

– Данбор, вождь детей Мамонта, приветствует Райгра, отважного сына Пегой Кобылы! Что привело тебя, о Райгр, любимый мой зять, в наши суровые края?

– Данбор! – начал было Райгр, даже не потрудившись слезть с коня. Однако, увидав, как посуровели лица мужчин, как напряглись их кулаки, сжимающие оружие, поспешил исправить ошибку и спешился.

Данбор невольно поморщился. От зятя за несколько шагов воняло грязным, давно не мытым телом, а вдобавок ко всему еще и чесноком. Взгляд брезгливо скользнул по отороченной мехом куртке-безрукавке – обычному одеянию сыновей Пегой Кобылы, по коротким кожаным штанам… Все грязное, замызганное, даже кожаные ремешки на груди завязаны как попало. И это сын вождя… И он еще попытался унизить сыновей Мамонта. Да самый последний из его воинов…

– Райгр, сын Онгра, вождя сыновей Пегой Кобылы, приветствует отважного Данбора, вождя детей Мамонта! – Шестиногий выпалил скороговоркой положенное приветствие. И сразу перешел к делу: – Данбор! Беда стряслась! Твоя дочь, что ты в жены мне дал, бежала от нас. Да не одна; пленника нашего с собой прихватила. И чем он только ей приглянулся, козел вонючий, – хохотнул Райгр. – Так вот, отец мой передать велел: мы, конечное дело, их переймем; никуда не денутся. Так чтобы ты не обижался потом. С ослушницами у нас сам знаешь как. Строго. Даром, что твоя дочь. Ну а если все же они до вас доберутся…

Данбор вскинул правую руку. И таким властным был этот жест, что Райгр поперхнулся собственным словом.

– Пусть Райгр, сын Онгра передаст своему отцу, великому вождю сыновей Пегой Кобылы! Нарушившая обет, данный у Священного камня, – мне не дочь! Похищающая чужих пленников – мне не дочь! Разрушающая мир между нашими великими Родами – мне не дочь! Сыновья Пегой Кобылы могут делать с ней все, что требуют их обычаи. Если же ослушница ступит на землю детей Мамонта, она будет схвачена и выдана сыновьям Пегой Кобылы. Вместе с вашим пленником. Живая или мертвая, – как того пожелает ее муж, отважный Райгр.

– Живая, конечно, живая! – во всю свою глотку расхохотался Райгр. – Да ты не беспокойся, Данбор. Переймем их, куда они денутся. И так уж и быть – не придется ей слишком долго мучиться; обещаю!..

Сыновья Мамонта долго смотрели вслед уносящемуся прочь всаднику. Никто не произнес ни слова. Все было слишком ясно. И слишком мрачно.

– Значит, так. К реке они пойдут этой ложбиной, никуда не денутся: справа все голо, не укрыться, слева – скалы, только шею свернуть. Будут отсиживаться где-нибудь – наши следопыты возьмут; они уже на хвосте… Только не будут, я эту дуру знаю. Так вот, вы трое – в самой ложбине схоронитесь. Только смотрите: там не брать. Пропустите и путь им отрежете, чтобы не улизнули назад. Остальные – здесь, в долине, но поодаль. Чтобы не увернулись к реке. А возьму я их сам. Сам! Тепленьких! Радостных! Здесь, у выхода, когда они уже решат: «Все! Спаслись!»

Райгр говорил возбужденно, захлебываясь слюной. Сыновья Пегой Кобылы и сыновья Сайги слушали молча, натирая свои тела красной охрой, как положено воинам. Им-то что? Он муж, его право решать. Только Энгр, силач, хмуро возразил: