Сергей Шведов - Черный колдун

Рекин Лаудсвильский пребывал в отличном расположении духа — близилось окончание тяжелого продолжительного путешествия. За маячившим на горизонте холмом начинались земли духов, а там и до крепости храмовиков рукой подать. В крепости можно будет отдохнуть, а потом продолжить путешествие до Бурга по дороге относительно безопасной, наезженной многими караванами и тщательно охраняемой в последние годы. Посвященный Чирс и король Гарольд покровительствовали торговле. И даже тупые приграничные владетели, косо посматривавшие поначалу на деятельность Лаудсвильского, потихоньку начали усваивать мысль о выгодности проводимой им политики. Первым поддержал Рекина Ульф Хаарский, один из самых умных и влиятельных, несмотря на молодость, владетелей в Приграничье и Нордлэнде. Ульф, в отличие от многих, умел считать на несколько ходов вперед и не отличался излишней щепетильностью в выборе средств. Лаудсвильский гордился тем, что первым разглядел в угрюмом мальчишке незаурядную личность и помог ему встать на путь возвышения. Кто знает, какой бы в ином случае оказалась судьба ярла Ульфа Хаарского, тем более что в начале пути ему пришлось столкнуться с такими людьми, как Бьерн Брандомский и Грольф Агмундский, да упокоятся их души в раю, если они нашли туда дорогу. Рекин тяжело вздохнул, припоминая кончину суровых владетелей. Угомонились-таки. Увы, никто в этом мире не вечен. Но угомонился ли наконец их убийца, этот подонок Бес Ожский, или его все еще продолжает носить грешная земля? Будем надеяться, что он все-таки сгинул среди вохров в Южном лесу. С этой мыслью жить как-то уютнее. Рекин пытался выяснить судьбу почтенного Ахая в Хянджу, но ничего нового храмовики сообщить ему не могли. Лаудсвильского отсутствие вестей о Черном колдуне успокоило, но Ульф Хаарский, приведший в столицу храмовиков отряд в две тысячи наемников, был, кажется, огорчен. Чужую душу понять трудно, даже такому проницательному человеку, каким считал себя благородный Рекин. В Хянджу ярлу будет где развернуться. Похоже, он нашел общий язык и с посвященным Чирсом, и с посвященным Халукаром. Правда, на Ульфа косо посматривал посвященный Вар, Левая рука Великого, но тем хуже для Вара.

Тонкая улыбка появилась на губах владетеля Лаудсвильского, когда он бросил взгляд на своего молодого спутника владетеля Аграамского. Дурачок. Он воображает, что породнился с одним из самых могущественных жрецов Храма Великого, хотя Рекин намекал ему об истинном положении дел. К сожалению, мальчишка слишком самоуверен. Его дед, старик Аграамский был поскромнее, правда, умом тоже не блистал. Впрочем, нет ничего удивительного в том, что молодой Тейт потерял голову — дочь посвященного Вари Айяла была редкостной красавицей. Даже вечно угрюмый Ульф Хаарский не остался, кажется, равнодушным к чарам горданки. Возможно, именно поэтому благородный Тейт так спешил со свадьбой и отъездом. Даже долгая и трудная дорога не охладила чувств влюбленного владетеля. Он и в данную минуту вьюном кружился возле повозки, ободряемый улыбкой красавицы. Эх, молодость, молодость, святая простота! Время посвященного Вара закончилось — это Лаудсвильский уловил сразу. Судьба старого полководца читалась в прищуренных глазах Чуткого уха Храма и в горделивом взоре посвященного Чирса. В Храме готовились к большим переменам, и Лаудсвильский поспешил убраться восвояси, дабы не зацепили ненароком. Впрочем, Аграамский не останется в накладе — кроме красавицы он получил немалое приданое. Лаудсвильский покосился на телеги, окруженные плотным кольцом дружинников Тейта. Рекин от души пожелал молодому владетелю довезти обретенные сокровища до родового замка. Это было бы на руку и самому Лаудсвильскому: счастье, выпавшее на долю Аграамского, подхлестнет других владетелей, и от желающих послужить Храму отбоя не будет.

Лаудсвильский обернулся: густое облако пыли поднималось у горизонта. Сердце владетеля болезненно сжалось. Неужели стая?! А ведь достойный Санлукар утверждал, что пожары уничтожили в прошлом году огромные лесные массивы и тем самым перекрыли монстрам путь в Приграничье.

— Бросай обозы к черту и уноси ноги, — крикнул Лаудсвильский Аграамскому.

— А как же золото? — возмутился Тейт.

— Вохрам золото ни к чему. Если уцелеем, мы за ним вернемся.

Лаудсвильский огрел захрапевшего коня плетью и, не оглядываясь, поскакал вперед. Десять его воинов во главе с бывалым Эрлингом ринулись следом.

Аграамский растерялся: о стае он слышал, но никогда не сталкивался с ней нос к носу. Его дружина смешалась. Часть воинов бросилась вслед за Лаудсвильским, но большинство остались на месте, растерянно поглядывая на владетеля.

— Может, это кочевники? — неуверенно предположил кто-то.

Аграамский приподнялся на стременах, пытаясь разглядеть в клубах пыли угрожающую ему и его людям опасность. Если это кочевники, то было бы большой глупостью бросать им обоз на разграбление. Да и стая, если она не слишком велика, вполне по силам его людям, среди которых было несколько наемников, служивших на границе еще ярлу Гоонскому.

— Только бы вохров не было, — сказал один из дружинников, — а с вожаками мы справимся.

— Телеги в круг, — крикнул владетель Аграамский.

Возницы действовали на редкость слаженно. Дружинники поместили коней в огороженное пространство, а сами укрылись за телегами, изготовившись к стрельбе.

Лаудсвильский обернулся на скаку — кажется, благородный Тейт вздумал защищаться. Боже, какой идиот! Эрлинг, скакавший рядом с хозяином, грязно выругался.

— Тейту конец, — бросил он. — Это стая, и большая к тому же.

Рекин не отозвался — Аграамского, конечно, жаль, но собственная жизнь дороже. Видимо, со стен крепости заметили скачущих во весь опор беглецов. Ворота распахнулись раньше, чем Лаудсвильский доскакал до глубокого рва. Подъемный мост был уже опущен, и группа всадников стремительно ворвалась в крепость.

— Стая! — крикнул Эрлинг удивленным храмовикам. Это страшное слово произвело на обитателей крепости свое магическое действие. Подъемный мост был вздернут и мгновение ока, а воины, прихватив арбалеты, бросились на стены.

Встревоженный Санлукар, Меч и око Храма на далеких Северных землях, сам вышел встречать благородного Рекина. На иссеченном морщинами лице старого воина явственно читалась тревога.

— Всем удалось спастись? — спросил он вместо приветствия.

— Благородный Тейт Аграамский остался оборонять обоз, — вздохнул Эрлинг.

— Он что, сумасшедший, этот ваш благородный Тейт, — В сердцах воскликнул огорченный чужой глупостью Санлукар.