Танит Ли - Героиня мира

— Очень вкусные, — сказал он. Три часа назад его слова прозвучали бы как похвала мне, а теперь, видимо, являлись поздравлением в его собственный адрес. — А ты, — добавил он, — похожа на прекрасную статую. Любовь моя, ты просто сокровище.

Когда мы проходили через кабинет, он бегло осмотрел его. Конечно, он видел эти покои и раньше. Ванная комната приведена в порядок, она к нашим услугам. Он бросил взгляд на молельню.

— Нужно приобрести новые фигуры для святилища. Ты говорила, прежние потерялись.

— Во время отступления частей Дланта.

— Жаль. Судя по рассказам, они были хороши. Но наши будут лучше. А может, ты захочешь отвести нишу для Вульмардры? Или священные рощи у озера тебе больше по душе? Для некоторых ритуалов они годятся лучше.

Я припомнила, как он повернул коня, желая избежать встречи с завершавшими обряд женщинами. Он позволит мне участвовать в женских таинствах.

Но я промолчала. А он не настаивал на ответе.

Спальня украшена цветами. Повсюду драпировки, глянец. Синюю бабочку убрали с подоконника и повесили вышитую занавеску.

А вдруг сюда явится призрак Кира Гурца и встанет у нас над душой, когда мы возляжем под геральдическим щитом с девизом?

Мой предыдущий брак являл собой жалкое недоразумение и ничего больше. А тот волчий вой среди лесов, донесшийся из иного мира, — не доведется ли мне услышать его и сегодня ночью? Тогда он поведал мне лишь одно: «Ты сбилась с пути». Полный сожаления, карающий глас.

— Мне позвать слугу, — проговорил вдруг Карулан, — или ты поможешь мне стянуть эти проклятые сапоги?

Я помогла ему снять надраенные до блеска сапоги; он придерживал меня за талию, чтобы я не упала, а потом притянул к себе.

— Услуга за услугу. Я распущу тебе шнуровку на корсете. — Он стал целовать меня. В теле его созрело желание, клинок наточен и покинул ножны. — Все сразу или ничего, Аара, — сказал он.

Я отстранилась от него. Еще не понимая, в чем дело, он спросил:

— Что теперь?

— Сэр, вы сказали, что лучше мне вас не обманывать.

Лицо его отражало полнейшее спокойствие. Он опустился на постель и бросил:

— Ладно, — а затем, тяжело вздохнув, добавил: — Но вам придется поспать здесь до утра для виду. Я и пальцем к вам не притронусь.

— Нет, — возразила я, — вы не понимаете. Позвольте мне… попробовать объяснить… я в крайне затруднительном положении. Не знаю, могу ли я довериться вам… — теперь слова хлынули из меня потоком, — а вдруг мне лучше уступить, а когда вы заснете, убежать…

— Храни вас боги, о чем вы…

— Контракт подписан. Он соединил нас, и Гурц теперь ваш. Вы получили все, чего хотели, и если я нужна вам, я не стану противиться. С мое стороны это было бы некрасиво, ведь вы проявили ко мне такое внимание. У меня нет причин для возражений… разве что физиологические, но может быть, вам не…

— Аара. — Он поднялся, сел, схватил меня за запястье и легонько встряхнул. — Я не желаю слушать всю эту белиберду. Если вы считаете, что должны мне о чем-то рассказать, я выслушаю вас. Если это так неотложно, я выслушаю вас до конца. Время у нас есть. Говорите.

И тогда я опустилась в резное кресло у камина, в котором шумно горели поленья.

— Мои доводы прозвучат глупо. Вы сочтете меня дурой. Возможно, так оно и есть. С самого начала, с тех пор, как мне исполнилось тринадцать лет, желания мои ничего не значили. Меня зацепило колесами, и они потащили меня, пихая и подталкивая, проезжаясь по мне и волоча по земле. А теперь я, конечно же, попалась в очередной раз, и у меня нет выбора. Я люблю одного человека, — я приумолкла, ожидая, что Карулан посмеется надо мной или как-то выразит недовольство, но этого не произошло. — В праздник урожая он стал моим любовником. Я думала, что забеременела от него, но судьба избавила меня от этого ужаса… от этого счастья… — я заметила, что сбилась и собралась с мыслями. — Полагаю, у него нет и не было никаких намерений на мой счет. Но ведь он не знает, кто я такая. Он увидел во мне лишь одну из северных вдов-дворянок, собственность принца Кристена Карулана. А ведь он знал меня еще ребенком, он утешал меня, когда погибли мои родители. И был влюблен в мою родственницу. Я спасла его от смерти. Я — южанка, как и он. И к тому же, к тому же… Нужна я ему или нет, я не смогу… я не хочу принадлежать никому другому. Я принадлежала Гурцу. Я сыграла эту роль. Но больше не буду. Не буду притворяться перед вами. Берите меня, если хотите, я согласна. Но только на эту ночь. А завтра я оставлю Гурц вам. А сама отправлюсь следом за другими в те края, куда устремляется всякий, кто имеет отношение к обеим из воюющих сторон и пытается избежать превратностей такого положения. На юго-восток. В королевство Тулия. Когда-то я читала о нем на уроках. Залитые солнцем земли, горы, золотистые боги и синее море.

— Уд в ночи, — сказал Карулан. — Так вы все еще школьница. Ну и речь. Я подозревал, что за всем этим что-то кроется. Нет. Начните-ка сначала. Я хочу знать подробности. Так вы, говорите, полностью южанка?

— Да. Я родилась в том самом городе, который Длант сначала захватил, а потом потерял. Мои родители погибли в форте Высокобашенный.

— Прекрасно. С этого и начните.

Я ощутила жуткую усталость, понимая, что теперь мне вдруг придется во всем ему признаться и поведать о трех нескончаемо долгих годах моей жизни.

У Карулана возник интерес ко мне. И это по-своему ценно.

И пока гости пили на нижнем этаже, потихоньку представляя себе, как мы бьемся в пароксизме страстей и желания, мы с Каруланом сидели друг против друга, словно два храмовых образа, и я выкладывала ему всю подноготную, ощущая омерзение и опустошенность, несшие мне раскрепощение.

Я так никогда и не узнаю, сколько времени занял мой рассказ.

Когда я закончила, он принялся задавать мне вопросы, и я отвечала, не опуская даже имен; потом он на некоторое время вроде бы погрузился в размышления. По всей вероятности, именно тогда я сняла кольцо с гелиотропами и положила его на подлокотник кресла. Карулан встал, помог мне подняться на ноги (я почти совсем утратила способность двигаться), подвел меня к кровати и уложил спать в одиночестве. Почти сразу же я впала в некое подобие столбняка. Последним, что я видела, был его силуэт на фоне окна. Он застыл, приподняв занавеску, глядя на большую матовую луну. Его фигура отличалась от фигуры Гурца стройностью и красотой, но, пребывая в трансе, я приняла его за Гурца, который отвернулся от меня и глядит в ночь, все глядит и глядит вдаль.

Когда я совсем состарюсь, можно будет похвастаться и рассказать, как император проявил ко мне доброту. Повод тому есть. А впрочем, тогда он еще не успел стать императором.