Джуд Деверо - Легенда

В устремленных на нее глазах сверкали веселые искорки.

– Мне пришлось от этого отказаться, когда все лицо у меня покрылось сыпью от шерсти.

Кэди посмотрела на него очень серьезно, т – Что ты имел в виду, когда сказал: «На сей раз ты можешь до меня дотянуться»?

– Я не помню. Когда это было? Вот так – так лучше? – спросил он, указывая на ее ноги. – Думаю, сегодня тебе больше нельзя ходить. Выше подниматься не будем. А завтра мне, может быть, придется отнести тебя на руках вниз.

– Этого ты не сделаешь. И что все-таки ты имел в виду?

– Когда?

Она прищурилась, глядя на него.

– Когда говорил, что ты можешь дотянуться до меня? Понятия не имею. Я не помню, чтобы говорил такое.

По его взгляду она поняла, что он говорит правду. Невозможно было притвориться и смотреть так невинно.

– Ты думал обо мне, когда надевал свою черную мантию? – неожиданно для себя и очень серьезно спросила она.

– Откуда ты знаешь, что она была черной? Кэди не ответила, ожидая ответа на свой вопрос.

Он принялся доставать продукты из рюкзака, размышляя над ее вопросом.

– По-моему, я всегда думал о тебе, – тихо ответил он. – Ты стала частью моего детства.

– А ты представлял себе, что едешь верхом на белом коне по пустыне и просишь меня уехать с тобой? – едва слышно спросила она.

– Точно! – ослепительно улыбаясь, согласился он. – Итак, что мы будем есть на обед? У меня есть сухой бефстроганов, сухой цыпленок по-королевски и сухой…

– Это шутка, да? Неужели ты думаешь, что л стану есть какие-то полуфабрикаты… – Она не могла даже перечислить то, что он предложил. Казалось, от одной мысли о такой еде ей стало плохо.

– Есть какие-нибудь предложения?

– Дай-ка мне рюкзак и я посмотрю, что в нем имеется, – сказала она, и он с улыбкой предложил ей проверить содержимое рюкзака.

Тридцать минут спустя Кэди приготовила рисовую запеканку под сыром, а на десерт – хлебный пудинг на порошковом молоке.

– Неплохо, – оценил Тарик, съев три порции и отправляясь мыть тарелки. – Совсем неплохо.

Кэди предпочла рассмеяться, потому что она вдруг поняла, что он, как всегда, хочет поддразнить ее замечаниями о ее стряпне.

Снаружи все еще лил дождь, но внутри маленькой пещеры было уютно и тепло. Когда стемнело, Кэди почувствовала, что начинает нервничать. Что будет дальше? Неужели она должна будет лечь с ним в один спальный мешок?

Она подсознательно чувствовала, что секс с этим мужчиной будет совершенно не таким, как то, что она испытала с другими. Секс с Тариком, или занятия любовью с ним – а с этим мужчиной будет именно так, – изменит ее жизнь полностью.

Но самое ужасное, она будет постоянно желать его, понимая, что он предназначен другой. Он собирался жениться на некой Леони, в голосе которой слышен звон монет и нотки, заложенные пансионом для богатых девиц. Мужчины вроде Тарика Джордана не ведут поварих из Огайо знакомиться со своими мамочками. Особенно с такими мамочками, которые всю жизнь только и занимаются, что сохранением собственной красоты. Что она подумает о Кэди, которая вечно забывает сунуть в сумочку даже губную помаду, не говоря уж об остальных косметических штучках.

– О чем мысли, роящиеся в твоей миленькой головке? – подвешивая над костром ведро с дождевой водой, чтобы вымыть посуду, спросил он.

– О том, что я никогда не приняла бы тебя за человека, способного мыть посуду.

– И за того, кто верит, что ты умеешь врать. О чем ты думала на самом деле?

– О твоей матери. Она обожает твою Леони?

– Они одного поля ягодки. Мама ее для меня и выбрала.

– Ты хочешь сказать, как выбирают сервиз?

– Именно так, – согласился Тарик.

– А твой отец? Он встречался с твоей… с твоей… до того как умер? – Она не была уверена, что следует упоминать его отца, потому что мистер Фаулер сказал, что отец Тарика всего шесть месяцев назад погиб в авиационной катастрофе. Не смогла она выговорить и слово «невеста».

Тарик вежливо сделал вид, что не замечал речевых проблем Кэди.

– О да, он назвал меня идиотом. Сказал, что лучше мне жениться на дочери уборщицы, но не на одной из приятельниц матери. Между моими родителями никогда не было любви.

– Почему же они все эти годы сохраняли свой брак?

– Если бы отец с ней развелся, он должен был бы отдать ей часть своего богатства, поэтому он просто менял любовницу за любовницей. А моя мать, насколько я знаю, вообще не занималась сексом с тех пор, как я был зачат, потому что в это время, видишь ли, портился макияж.

Кэди рассмеялась.

– А Леони такая же, как твоя мать?

– Иди сюда, – он уселся на камень и широко расставил ноги. – Нет, не смотри на меня так, словно я собираюсь лишить тебя невинности. Я просто хочу, чтобы ты села здесь, а я буду расчесывать твои волосы. В них столько веточек, что, боюсь, лесничий арестует тебя за кражу национальной собственности.

Кэди с улыбкой уселась на землю между его ногами, и он принялся нежно выпутывать прутики из ее волос, то и дело бросая щепки ей на колени. Она молчала, ощущая его чувственные руки на своей шевелюре. В пещере теперь стало очень тепло благодаря ярко пылающему костру. Она очень устала, но пока еще не хотела ложиться спать, потому что не хотела, чтобы кончался этот день. Никогда.

– Нет больше ко мне вопросов? – тихо спросил он, перебирая пальцами пряди ее волос.

– Нет, – ответила она, – ни одного. – Кэди помолчала. – Но я могла бы послушать. Мне хотелось бы послушать, если ты захочешь мне что-нибудь рассказать.

– Историю моей жизни, может быть? – спросил он, улыбаясь. – Но ведь я только этим все время и занимался, разве нет? Мы неудачно начали, так что я хотел сгладить плохое впечатление.

– Почему? В чем дело? Ты стал таким внимательным ко мне благодаря приписке к завещанию?

Ей вдруг почудилось, что кончики ее волос обрели чувствительность, потому что волна его гнева передалась от его пальцев к ее голове. Но Кэди не собиралась извиняться.

Немного погодя он успокоился и снова взялся расчесывать ее волосы.

– Я очень скрытен, потому что мне не хочется, чтобы меня окружали люди, которым ничего не нужно, кроме моих денег. Моя настоящая жизнь, скрытая ото всех, в моем доме.

– О? В твоей квартире в Нью-Йорке? А в какой из тех, что я видела, ты живешь? При этих словах он усмехнулся.

– Ни в какой. Пластиковая, – глаза его засверкали, – это та, где ты ворвалась в ванную, – для приема гостей, а вторая – это квартира Леони.

– Понятно. Ее квартира в твоем доме.

– Ревнуешь? – В голосе его прозвучала надежда.

Она проигнорировала его вопрос.

– Тогда где же живешь ты?

– В меня есть поместье в Коннектикуте – акры земли и большой дом.

– Как выглядит кухня? Таких усмехнулся.