Игорь Ковальчук - Скиталец

— Сядь, Ричард.

И Дик опустился обратно па скамью.

Небо напоминало чашу, одна половина которой выцвела на солнце, а вторая сохранила всю густоту ночной сини, и граница была так размыта, что казалось — рождающийся свет вливается во тьму, как вода ручья в реку, а река — в море. Радуга стремительно выцветала и вскоре пропала, рассыпавшись брызгами алого, желтого, белого и даже зеленого — цвет, который невозможно было представить в небе. Сияние наполняло мир, и человеческому взгляду казалось, будто лодочка дрейфует не по воде, а по воздуху, ставшему гуще и плотнее.

Потом первыми искрами всплеснуло солнце, и рыцарь-маг увидел остров. Светило только-только появилось из-за горизонта, оно напоминало тонкую золотую полоску, ослепительно-огненную, окруженную дрожащим нимбом — белым с желтым отливом. Казалось, берег висит в воздухе, отливая зеленью — мерцающе-серой в новорожденном солнечном свете, — а над твердью — полупрозрачный замок. Видение это было настолько дивным, что Дик решил: чудится. Или, может, это видение солнечных чертогов, где, должно быть, живет сам Господь Бог — явилось перед внутренним взором, желая показать, что он идет верным путем?

Молодой граф не мог отвести от зрелища глаз, а оно не пропадало. Наоборот. Солнце все поднималось над горизонтом, полоса пламени расширилась, все выше и выше вознося далекий таинственный островок, потом превратилась в полукруг, а там и в полный диск, который когда-то мальчик по имени Дик Уэбо называл Божьим Нимбом. В какой-то момент видение замка и скалы в жемчужно-серой зелени обтекло дневное светило, и оно увенчало воздушные башенки и галереи, становясь таким ярким, что смотреть на него было невозможно, но и отвернуться не получалось.

Незаконнорожденному сыну Плантагенета казалось, что свет омывает его, как вода — берег моря, и несет туда, к волшебному острову и волшебному замку, которые только что обратились из солнечных чертогов в чертоги колдовские, но земные. Он не заметил, когда остров утвердился среди волн, обратившись в драгоценность на смятом шелке водной глади — из тех, прекрасных настолько, что при одном взгляде на них сжимается под ложечкой, но которые все-таки можно потрогать руками.

— Это — Авалон? — медленно спросил Дик, вдруг вспомнив, что рядом с ним сидит друид, который не раз бывал на «острове фей».

— Да, — улыбаясь, подтвердил Гвальхир. — Это Остров яблок, он же Остров Большого Круга. Имеется в виду, конечно, друидический Круг, то есть Совет… Но для вас это Авалон.

— Вот это да! — только и смог сказать рыцарь-маг.

Серпиана как зачарованная смотрела вперед, на залитое солнцем море и вырастающий из него скалистый остров, с шапкой густой зелени и изысканным венцом замковых построек. Даже лицо Олхау-ра потеряло свою обычную невозмутимость. Лодка скользила по воде, как сани по укатанному снегу, ветер дул в лицо, овевая путешественников смешанным ароматом морской соли и цветущих садов. Чем ближе подплывали к берегу, тем отчетливее становился запах цветов и свежей зелени, сладостный, как молодость.

Друиды направили лодку на узкую полоску песка у подножия одной из скал, и скоро стал виден чистый широкий пляж и узкая каменная лестница, ведущая на вершину горы, в гущу зелени. Суденышко пристало к берегу, и Гвальхир ловко, словно молодой, перемахнул через борт. Подтянул корму к берегу. Дик помог убрать весла и поднял Серпиану на руки, хотя она все порывалась выбраться на берег сама.

Песок был мелкий и светло-золотистый, влажный у линии прибоя и сухой у ступеней. Там он лежал мелкими волнами, похожими на извилистые следы крупной змеи. Серпиана посмотрела с невольным любопытством, хоть и знала, что это — след ветра. Двое друидов взвалили на себя сумки, снятые путешественниками с коней, а третий указал Дику на лестницу.

— Подниматься придется долго, — сказал он. — Но по пути будет где отдохнуть, Я могу помочь вашей супруге.

— Не надо мне помогать, — ответила девушка. — Я и сама прекрасно поднимусь. Давай я понесу свою сумку.

Она протянула руку за седельным вьюком, но друид не отдал. Улыбаясь, он закинул ее вещи па плечо и направился к лестнице.

— Пойдем, — сказал Дик и подставил жене локоть.

Они действительно очень долго поднимались по извилистой лестнице, то и дело отдыхая на площадках, высеченных в скале. Друиды постарались — путникам попадались не только площадки, но и небольшие гроты, где стояли лавочки и росли цветы, неведомо как укорененные в камне. Таких гротов Серпиана насчитала восемь. Некоторые были совсем малы, некоторые — она разглядела — таили в глубине и другие помещения, освещенные похожими на огромные шары светильниками — должно быть, магическими. Отдыхать в гротах было одно удовольствие, поэтому путешественники не спешили.

Становясь все более пологой, дорога нырнула в густые заросли цветущих яблонь и вишен, запетляла между скалами, увитыми виноградом и цветущим плющом. Вокруг порхали бабочки всех цветов радуги и маленькие птицы с пышными хвостами и крыльями. Под ногами хрустела галька всех оттенков серого — вроде самый обычный цвет, но он создавал ощущение утонченной красоты и даже совершенства. Казалось, что дорожка жемчужным мостом парит над зарослями.

Потом им стали попадаться жители Авалона: взрослые друиды в длинных одеждах трех цветов — зеленого, бурого и серого, девушки в длинных белых платьях и дети обоих полов в расшитых рубашечках. Эти последние играли в зарослях, лазали по деревьям, собирали цветы и болтали друг с другом. Постепенно лестница превратилась в дорожку, вымощенную камнем, по сторонам ее начали появляться домики, окруженные деревцами и цветущими кустами. Строения были похожи на крепкие бревенчатые хижины, крытые дранкой, аккуратные и, должно быть, очень уютные.

Друиды, с которыми встречались путники, раскланивались с Гвальхиром. Один из них остановился перед ними, и Дик узнал Маддока, кузнеца-друида из Озерного Края, только на этот раз не в грязной рубахе и кожаном переднике, а в длинной — до щиколоток — буро-зеленой хламиде с широким поясом, на котором висел золотой серп. Маддок обратился к старику-друиду на валлийском — судя по интонации, что-то спросил.

— Привет, — сказал Дик, глядя на кузнеца.

Тот обернулся с легким удивлением. Посмотрел на Герефорда. Нахмурился. А потом вдруг расплылся в улыбке, шагнул и, раскинув руки, сгреб англичанина за плечи.

— Ах ты, гулена! А мне говорили, что ты вроде пропал. А то и погиб.

— Нет, как видишь, жив. А ты все такой же здоровый… Бугай.

— Хорошо, что жив. И хорошо, что теперь ты здесь. Кстати, поможешь подлечить Трагерна. Он же до сих пор не пришел в себя.