Ольга Денисова - Черный цветок

Есеня поинтересовался ценой этих услуг, и услышал: серебряник за день поиска в архиве. Это его вдохновило. Два серебряника он уже скопил, и, возможно, ему хватит времени найти то что нужно за два дня! А если не хватит, он заработает еще!

Но ни Полоз, ни Улич не разделили его радости. Улич написал на полу одно слово и предложил Есене его прочесть.

— Ха-аз… рцы-аз, — Есеня долго шевелил губами, — Харалуг, правильно?

— И как ты собираешься смотреть метрические книги, если столько времени читал одно слово? — рассмеялся Полоз.

— Да я научусь, что, трудно, что ли? Мне только вспомнить надо, я же умею, меня батька учил!

— Вот давай, вспоминай, — кивнул Полоз.

И теперь Улич учил его грамоте.

— Не надо, забудь ты эти названия! Каждая буква — это какой-нибудь звук. Буква червь — звук ч, буква аз — звук а. Вот по звукам их и запоминай. Ч — а, ча. Понял?

Улич вычертил всю азбуку на полу, и заставил Есеню повторить, какая буква какому звуку соответствует. Надо сказать, пошло значительно проще! Пару дней старик писал слова на полу, а потом велел попросить у Остромира какую-нибудь книгу. Есеня тут же вспомнил лечебник, который читал не меньше полутора лет, и его едва не стошнило. Оставалась надежда, что книгу Остромир не даст, но и тут его ожидало разочарование.

— Какую бы ты хотел? — спросил его учитель.

— Любую, — Есеня недовольно сжал губы.

— У меня есть книги по геометрии, но в них мало слов, такая, наверное, не подойдет.

— Подойдет! — пискнул Есеня и прикусил язык — он забыл, что читать все равно надо, и читать быстро, как Полоз или Улич, — то есть, конечно, надо где букв побольше…

— Возьми вот эту, про путешествие за море. Очень интересная.

Есеня вздохнул: какая разница? Что лечебник, что путешествие… Пока до конца строки дойдешь, начало все равно забудешь.

И каждый вечер, сжав зубы и собрав волю в кулак, он садился перед печкой со свечой и начинал складывать буквы в слова. Полоз и Улич слушали его невнятное чтение, и изредка поправляли. На третий день, когда Есеня открыл книгу на четвертой странице, Улич неожиданно закрыл ее и сказал:

— Сначала расскажи нам, что ты успел прочитать.

— В смысле?

— В прямом смысле. Ты прочитал три страницы, что там было написано? О чем?

— О путешествии… — Есеня почесал в затылке — не слишком ли много от него хотят?

— А поконкретней?

— Ну… о путешествии и все. Корабль там и все такое…

— Начинай сначала, — Улич раскрыл книгу на первой странице.

— Как? Зачем?

— Затем. Какой прок в чтении, если за ним ты не видишь смысла?

— Да так я год ее читать буду!

— Даже если ты будешь читать ее десять лет, по-другому все равно нельзя. Начинай.

Теперь они заставляли его повторять каждое предложение. Повторять своими словами, и вскоре Есеня понял, что это — рассказ. Человек рассказывает о том, как они собирались в дорогу, грузили корабль и отчаливали от берега. А потом случилось чудо. Он прочитал: «Соленый ветер натянул паруса», и вдруг увидел: причал, впереди море, и парус надувается, и пахнет солью…

— Ну? Чего замолчал? — спросил Полоз.

— Здорово. Соленый ветер…

— Давай дальше! То ли еще будет!

Есеня прочитал книгу за неделю. В субботу он не пошел в кабак, а в воскресенье проснулся пораньше, чтобы продолжать. Диковинные рыбы, неистовые бури, неизведанные земли, населенные черными людьми, растения с широкими листьями и сладкими плодами, ядовитые гады и огромные звери… Ему казалось, он видел их собственными глазами.

— Ну что? Понравилось? — хитро усмехался Полоз, — смотри, привыкнешь!

— К чему?

— К интересным книгам. Метрические книги поскучней будут.

Когда клерк показал ему на полки, забитые огромными, толстыми томами, Есеня присел от испуга — этого не прочитать и за всю жизнь. Полоз, конечно, научил его, как надо действовать — просматривать все записи, и искать букву «Ха». И ни в коем случае не читать все подряд! Но количество полок Есеню поразило. Клерк его успокоил — указал на книги, в которых речь шла о живых людях, а не об их давно умерших прапрадедах. Но и это оказалось внушительным — пять томов о бракосочетаниях, и девять — о рождении детей. Они договорились, что за половину серебряника Есеня смотрит книги до полудня, и ему не терпелось начать.

Через полчаса у него закружилась голова — более скучное занятие и представить себе было трудно. От Хвощей, Хрущей, Храбров и Хвостов тошнило в прямом смысле. За пять часов Есеня не просмотрел и половины книги. И двух серебряников — двух с половиной, он успел накопить еще — явно не хватит. Он бы мог протянуть на пять медяков в день, но на троих этого точно будет мало! Несмотря на скуку, Есеня испытывал настоящий азарт — каждая буква «Ха» вселяла в него надежду, каждая просмотренная страница приближала к цели. Он не мог остановится на полдороге, и тогда решился на нехороший, в общем-то поступок.

С Полозом он не советовался, знал, что тот откажется, поэтому действовал на свой страх и риск — Есеня попросил у Остромира денег в долг. Он долго мучился, не спал всю ночь, рассчитывая, сколько нужно взять, и как и сколько он сможет отдать. Выходило, что нужен ему ни больше ни меньше — золотой. Но даже если откладывать в день половину заработанного, то отдавать придется два месяца. В конце концов, азарт перевесил. Есеня понадеялся на то, что станет смотреть книги быстрей, а откладывать больше. А если он найдет Харалуга, то и вовсе сможет отдать часть денег, не потратив.

Дни шли за днями, и, как он не старался, больше пятнадцати медяков в день отложить не получалось. Он безо всякого успеха закончил смотреть записи о свадьбах и перешел к младенцам. Теперь голову ему кружили Худани, Хмарики и ХорОши. Есеня решил не обедать — с каждым днем золотой казался ему все большей суммой.

Сколько раз вспомнил он отца! Как не принес золотого домой, и тот, прежде чем рассердиться, растерялся, расстроился… Целый золотой! Пять недель таскать на себе мешки! Нет, он бы и сейчас, встретив горемычную вдову, не смог ее не пожалеть, но теперь он бы сделал это совсем по-другому. Сейчас он знал, сколько весит этот золотой, сколько пудов надо перетаскать на своей спине, чтобы его получить! А тогда… Чего стоила его доброта тогда? Покрасовался перед друзьями, не более. Правильно батя его выдрал, надо было и еще добавить.

Уличу он говорил, что поел в городе, и с тоской смотрел, как тот кормит Полоза. Куриной похлебкой и хлебом с сыром.

На пятый день «обедов в городе» его раскусили.

— Жмуренок, твои голодные глаза снятся мне по ночам, — сказал Полоз, — не знаю, что ты в городе ешь, а сейчас на-ка, пожуй хлебца…