Елена Малиновская - Демон-хранитель. Сделка

— Умер? — перебил его Фабион, внимательно слушающий сбивчивый рассказ священника. — Был убит или…

— Вроде как сердце, — с презрением выплюнул Ольтон. — Да разве правду узнаешь? К тому моменту Агата как раз забеременела. Я умолял Рихарда одуматься, хоть на время забыть о своих забавах. На бедную девочку свалилось слишком много бед. Но этот негодяй лишь посмеялся надо мной и посоветовал не лезть в чужую семью. Закончилось все очень и очень плохо. Когда Рихарда, по обыкновению, не было дома, к Агате завалилась одна из его любовниц. Пьяная, вульгарная девица, его содержанка. Она накричала на Агату, обругала ее, даже дала пощечину. Девочка так растерялась от этой наглости, что не догадалась позвать слуг и выставить нежеланную гостью на улицу. А ведь она была как раз на сносях. И потом, одно дело — догадываться о похождениях мужа и совершенно другое — увидеть на пороге его любовницу. От волнения у нее начались преждевременные роды. Ребенка сумели спасти, а вот сама Агата прожила после этого всего несколько дней. И я думаю, родовая горячка стала следствием перенесенного шока.

Отец Ольтон замолчал, понурившись. Солнце, робко заглядывающее в этот темный закуток храма через разноцветные витражи, отражалось алым от его чисто выбритой тонзуры.

— И вы решили наказать Рихарда, — подал голос Гаральд. — Но почему через его детей? Разве Пабло или Ксана виноваты в его грехах?

— Рихард был неверным мужем, но оказался неплохим отцом. — Отец Ольтон грустно усмехнулся. — Оставшись с младенцем на руках, он и думать забыл о своих развлечениях. Выбрал для Пабло лучшую кормилицу, каждый вечер лично укладывал его спать и читал ему сказки. Если честно, сначала я и не думал убивать кого-либо. Просто хотел показать Рихарду, как больно, когда теряешь родного и любимого человека. Как мучительно страдаешь, понимая, что твоему ребенку угрожает смертельная опасность, в которой виноват именно ты. Поэтому я написал ему несколько анонимок, в которых угрожал разделаться с Пабло, обвинял мальчика в гибели Агаты, хотя, понятное дело, на самом деле в этом был виноват именно Рихард, и никто более. К моему удивлению, эти письма были восприняты более чем серьезно. Рихард запретил Пабло выходить из дома.

— Это безумие. — Гаральд недоверчиво покачал головой. — Агата Ортензия погибла много лет назад. И вы до сих пор хранили в сердце ненависть к Рихарду?

— Говорят, время лечит, но в моем случае это было ложью. — Священник виновато пожал плечами. — Впрочем, пару лет я всерьез полагал, что та давняя история завершена для меня. Все равно я бы не смог убить Пабло, зная, что тем самым уничтожаю последнюю память об Агате на этой земле. Но когда саэра Яльга рассказала мне о том, что Ксана — родная дочь Рихарда… О, в тот самый момент во мне вновь пробудилась ненависть. Оказывается, злость на Рихарда никуда не пропала, просто смиренно дожидалась своего часа. Я и раньше знал, что он очень любит падчерицу, но не мог себе позволить причинить ей вред. Ведь тогда я думал, что Ксана не имеет никакого отношения к этому проклятому роду. Честно говоря, я до последнего сомневался, стоит ли мстить Рихарду таким образом. Собирался просто поговорить с Ксаной, рассказать, кто на самом деле ее отец и какое он чудовище. Но она испугалась моего появления, попыталась бежать и…

Отец Ольтон не закончил фразу. Отер пот со лба, и я заметила, насколько сильно дрожат его руки. Н-да, месть, конечно, благородное дело, но не тогда, когда совершается подобными методами.

— Я знал, что вы придете, — неожиданно продолжил священник и исподлобья посмотрел на Фабиона. — После визита Яльги, когда она открыла мне тайну рождения Ксаны и попросила отговорить ее от свадьбы с Пабло, я целый вечер провел в храме. Пытался добиться ответа от Светлого близнеца, как мне поступить. Он не снизошел до меня, но в зеркале предсказаний мне явилось нечто… Было темно, я надышался курительной смеси, поэтому у меня сильно болела голова и слезились глаза, но все же… Совершенно точно, что это был рогатый слуга Темного близнеца, который смеялся надо мной. И тогда я понял, что Укардию ждут огромные перемены.

В закутке клубился сумрак, однако он не помешал мне увидеть, как Фабион побледнел от этих страшных слов. Да что там, мне самой стало не по себе.

— Вы видели демона? — неожиданно вмешался Гаральд. Он наверняка заметил реакцию моего приятеля на откровение священника, но почему-то поспешил ему на помощь, а не стал расспрашивать, что все это значит. — Отец Ольтон, мы знаем, что Рихард обещал жизнь своего первенца Темному близнецу. Вы не могли не слышать о ритуале, когда с Пабло кровью смыли запах рода Ортензия. Та же саэра Яльга наверняка держала вас в курсе всех дел семьи. Вам не кажется, что увиденный вами демон — это тот самый, который много лет назад вернулся ни с чем к своему господину?

Отец Ольтон явно не ожидал подобного поворота разговора. Он растерянно моргнул и уставился на Гаральда, словно эта мысль вообще не приходила ему в голову.

— Кстати, а что за сделку заключил Рихард с демоном? — настырно влезла я в разговор. — Вы сказали, что Рихард очень любил своих детей — что Пабло, что Ксану. Это как-то не согласуется с данным обещанием. Разве нет?

— Рихард заключил сделку с демоном? — медленно переспросил Ольтон. — Я впервые об этом слышу. Тот ритуал… Да, Яльга говорила о нем, но ей обряд объяснили совершенно иначе. Мол, у Пабло была какая-то кожная болезнь, не опасная, но весьма противная… Боги, но ведь сделка многое объясняет! Хотя бы смерть его тестя и то, что почти сразу после этого Рихард стал бургомистром!

— И ради этого он хотел пожертвовать своим еще не рожденным ребенком? — Я невольно передернулась от омерзения.

— Вот именно, что еще не рожденным! — Ольтон всплеснул руками, словно негодуя на то, что объясняет прописные истины. — Легко жертвовать тем, кого ни разу не видел.

— Но если ваше видение было правдивым, то, получается, демон вновь вышел на охоту, — пробормотала я, задумчиво потирая лоб.

— Или же… — почти не разжимая губ, обронил Фабион и с затаенным отчаянием посмотрел на меня.

Гаральд перехватил наш обмен взглядами. Недовольно качнул головой, но не стал ничего говорить. Вместо этого кивнул на Ольтона и поинтересовался:

— Ну и что нам с ним делать?

— Пусть им займутся власти, — ответил Фабион. — Им и решать, какое наказание заслужил этот слизняк.

— Вы считаете меня слизняком? — Голос Ольтона аж зазвенел от негодования. — Я отомстил за смерть любимой женщины! Ударил по самому больному месту Рихарда. Я отправил ему вчера письмо, в котором рассказал, что его вина в смерти Ксаны — определяющая. И он не выдержал этого признания. Покончил с собой, а значит — я победил!