Очень драконий отбор
Я снова надолго осталась одна.
Обычно у меня не бывает проблем с одиночеством, но в тот момент это оказалось крайне некстати: сложно было для меня придумать компанию хуже, чем я сама.
В голову лезла всякая чепуха. Мысли путались. Тяжесть всего случившегося запоздало свалилась на плечи небесным сводом. Я хотела было посмотреть за ходом Отбора и отвлечься таким образом; но, как выяснилось, ночью артефакты отключались. Думаю, у Кио была какая-то возможность наблюдать за конкурсантками денно и нощно. Но, к сожалению, мне этот способ был неведом.
Некоторое время я мучила книгу, упрямо пытаясь читать. Увы, смысла в этом было чуть меньше чем никакого: поймав себя на том, что уже почти минуту смотрю неотрывно на одну и ту же страницу, я волевым усилием прекратила издевательство над литературой. И попыталась воспользоваться методом, помогающим коротать время и прочищать мозги лучше всего — то есть, уснуть.
На самом деле, у меня даже получилось. Только вот, как выяснилось, была это не лучшая идея.
*
Сначала мне приснился Алан.
Он смотрел из своего укрытия, как уроды развлекаются со мной, и в глазах его что-то безвозвратно умирало. Там больше не было даже страха, только пустота. Мне уже доводилось видеть такие глаза… И это напугало, напугало до ужаса. Я рванулась, чтобы освободиться...
Картина сменилась.
Вот уже я стою в крови по щиколотку, а те, что пришли в наш дом, безнадёжно мертвы. Их тела выглядят ужасно, и, пожалуй, любого нормального человека вывернуло бы, но мне наплевать. Кровь повсюду, на стенах и даже на потолке. Я сама ею покрыта, и лишь сияние крыльев несмело, неуверенно пробивается сквозь эту алую пелену. Я хищно скалюсь, осматривая эту картину… и снова вижу Алана.
Брат испуган. Он смотрит на меня, но не узнаёт.
— Ал?
Он кинулся бежать. Я — за ним.
Мы неслись по горящим улицам Вел-Лерии, меж падающих башенок и свистящих заклятий. Я звала брата, но он всё не оборачивался; я порывалась взлететь, но крылья вдруг стали тяжелы, будто камни, и безвольны.
Как будто я никогда и не умела летать.
Вот уже впереди замаячили тёмные арки Большого Моста, знаменующие вход в трущобы. Они всегда были темны, но теперь, в этом сне, там пряталась какая-то совершенно особенная чернота, вязкая и поглощающая.
— Алан, стой! — крикнула я отчаянно.
Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы он туда входил. В этот мир преступников, шлюх и воров… безрадостное болото, из которого почти нет шанса вырваться…
И он услышал. Он обернулся ко мне на самой границе света и тени, посмотрел всё теми опустошёнными, усталыми глазами и вроде бы даже порывался что-то сказать…
Но чёрные когтистые лапы, вырвавшиеся из темноты, уволокли его туда, под мост.
И я побежала следом.
Липкая тьма поглотила меня, распахнула навстречу свои объятия. Я слышала, как плещется под ногами не то вода, не то кровь, как кто-то кричит, стонет, ощущала, как пытаются ухватить меня тощие костлявые руки. Вокруг был непроглядный мрак, и лишь мои крылья едва мерцали, выхватывая мерзкие, уродливые картины. Я игнорировала их, слепо неслась вперёд, туда, где порой мелькали светлые волосы Алана.
И я, наконец, догнала его. Ухватила за плечо, вынуждая повернуться… и уставилась в светло-серые глаза Владеша.
— Ты умер, — сказала я.
— С нашей работёнкой такое случается, — усмехнулся он криво. — Не я ли учил тебя этому, малышка?
— Ты мне лгал, — бросила я.
— Тоже часть игры, — вздохнул он. — Заполучить настоящую принцессу эльфов со всеми её способностями — шутка ли? Ты была большой удачей, малышка. Отличным приобретением. И не думай: я любил тебя, как дочь. И учил всему, что умею сам. Знаешь ведь...
— Я знаю, как любят дочерей. Ты к этому не имеешь отношения.
— Правда? А как надо? Как твой папаша-мечтатель? Знающие люди предупреждали его, что из столицы пора валить. Что там, я лично передавал предупреждение. И что в итоге? Что сталось с его семейкой?
— Ты солгал мне про Алана.
Он поморщился.
— Я собирался сказать, на самом деле. Позже, так, чтобы подцепить на крючок вас обоих. Но потом они с Ловкачом сцепились, как бешеные крысята. Из-за смерти какой-то шлюхи… Глупо.
— Почему ты не убрал Ловкача, пока была возможность?
— Ты же умная, Лил. Знаешь, что он был очень удобен… да и об остальном наверняка догадываешься.
— Он был твоим сыном.
— Так уж вышло. Сама его мать не знала, от кого залетела — иначе точно пришла бы ко мне, хотя бы для того, чтобы поднять с этого денег. И я не знал… довольно долго. А потом прощал мальчишке слишком многое.
— С кем он связался?
— Я не могу ответить, Лил. Я всего лишь тебе снюсь. Но кое-что ты знаешь и сама, верно? Поступай так, как я тебя учил. Сопоставь всё, что знаешь. Анализируй. И никогда не теряй хладнокровия. Думай и анализируй, Лил. Разгадка рядом. Она уже у твоей двери…
Я хотела задать ещё несколько вопросов, но всё вокруг утонуло во вспышке взрыва.
— Извини, Лил, — голос дядюшки Брэди прозвучал совсем рядом. — Я очень хотел тебе помочь, но уже не успею. А жаль… это дельце дурно пахнет.
Я пошла на звук и застыла изваянием. Он сидел обгоревший, изуродованный взрывом, и смотрел на меня.
Я сглотнула.
— Мне жаль, дядя Брэди.
Он покачал головой:
— Не говори глупостей. Просыпайся! Сейчас же! Вперёд!
И я побежала по сужающемуся коридору под хохот темноты вокруг.
— Ты не стала бы убегать? — прозвучал откуда-то голос Дорлины.
