Яцек Пекара. - В глазах Бога
– Девственниц? – он вдруг взорвался смехом. – Маддердин, идиот! Это поэтому ты здесь появился? По следам этих шести девиц с юга? Будто бы они предназначены для каких-то тайных ритуалов? Парень, эти женщины должны скрасить ночи шести кардиналам, что съедутся завтра. Шести старым идиотам, которых уже может возбудить лишь молодость, загорелое тельце и невинность. Шести хрычам, которые с нашим другом Белдария сговариваются, как лишить власти епископа Хез-хезрона. Здесь нет никакой ереси, Маддердин, только политика!
Слова Бульсани ударили меня, как обухом по голове. Выходит, я шёл ложным следом. Это не здесь была резиденция Церкви Чёрного Преображения, это не здесь предавались ереси, не тут осквернялись святые реликвии. Я мог лишь плюнуть себе в глаза, ибо мне не оставалось ничего иного. В такой ситуации я не мог рассчитывать на помощь моего ангела-хранителя. Возможно, будь он в хорошем настроении, то поддержал бы своей силой в битве с ересью. Но не сейчас. Раз Мордимер подвёл, поищу себе иного инквизитора, – так, несомненно, думал мой ангел. И он был прав. На этом свете нет места тем, кто совершает промахи. Что ж, несмотря на всё, я пытался. Но может, в действительности, я не хотел признаться даже самому себе, что в зловещий дворец Гомолло меня привела забота о близнецах и Безносом. А может сейчас, зная, что смерть близка, я просто старался отыскать благородные мотивы своим поступкам.
Кардинал выглядел таким, каким я его запомнил на аудиенции. Он был болезненным старичком с милой улыбкой, выбритыми щеками и седой, козлиной бородкой. Его лицо напоминало печёное яблочко со слегка потрескавшейся кожицей.
– Мордимер Маддердин, – сказал он тихо. – Что за визит, инквизитор! Мы встречались, – он задумался на миг и расчесал пальцами бородку, – шестнадцать лет назад на аудиенции в Хез-хезроне. Кажется, тогда ты имел честь поцеловать мне руку.
– У Вашего Высокопреосвященства отличная память, – сказал я, отвесив лёгкий поклон. Цепь, которой обмотали мои лодыжки, зазвенела.
– Что же привело тебя в мой дом, Маддердин? – спросил он с лукавой улыбкой. Необоримое искушение посетить подземелья Гомолло? Чтобы удостовериться в том, являются ли все эти байки о кардинале-дьяволе правдой?
– Я осмелился побеспокоить Ваше Высокопреосвященство по другому поводу, – пояснил я, – и если Ваше Высокопреосвященство позволит, могу его изложить…
– Нет, Мордимер, – он махнул рукой, – этот разговор меня уже утомил. Посвящу тебе минуту-две завтра вечером. Разъяснишь мне действие некоторых орудий. Это может быть очень занимательным, если приговорённый сам будет описывать результаты действия орудий на своём теле. – Он щёлкнул пальцами: – Да, да, да, это прекрасная мысль. – Его лицо озарилось улыбкой.
По мне пробежала дрожь.
– Осмелюсь напомнить Вашему Высокопреосвященству, что я являюсь инквизитором епископа Хез-хезрона и действую на основании законной лицензии, выданной властями Церкви и подписанной Его Святейшеством. Белдария посмотрел на меня, явно расстроенный.
– Твоя лицензия погибла, Мордимер, – сказал он. – Впрочем, меня такие вещи не касаются.
Я знал, что у меня остался один единственный шанс на спасение. Неслыханный, невероятный, но всё-таки шанс. Этот человек был болен, но он был уверен в собственном могуществе и в том, что ни перед кем не отвечает. Однако, это не было правдой. Никто не является безнаказанным.
– Лицензия инквизитора утверждается Святым Отцом по представлению епископа, – сказал я, молясь, чтобы успеть закончить предложение, пока не прикажут бросить меня в подземелье, – но решение епископа является проявлением воли ангелов, а из этого следует, Господа Бога нашего Всемогущего. Ты не можешь мне навредить, кардинал Белдария, тем самым не противопоставив себя воли ангелов.
Кардинал побагровел так, что я думал, ему кровь брызнет всеми порами лица. Похоже, никто никогда не обращался к нему таким образом. Свита кардинала стояла онемевшей, и, думаю, они гадали о том, какие такие хитрые штучки будут применены к наглому инквизитору.
– Сру на ангелов! – прогремел Бельдария, и его крик сорвался на петушиный фальцет. – В подземелье этого мерзавца! Приготовьте орудия! Сейчас! Немедленно!
На это я и рассчитывал. На неосторожные и неосмотрительные слова «багровеющего» [5]. Он был старым, склеротичным и надломленным приступами мигрени. Но даже он должен знать и помнить, что нельзя просто так глумиться над ангелами. Он должен знать, что ангелы мстительны, злопамятны и обидчивы. Я почувствовал характерные мурашки в спине и дрожь, пробегающую по позвоночнику. Все лампы и свечи в комнате погасли, будто их задуло внезапным порывом ветра. Но, несмотря на это, в комнате было светло. Даже светлее, чем было. В центре её стоял мой ангел-хранитель. Могучий, белый, светящийся, с крыльями, достигающими свода, и серебристым мечом в мраморной руке.
Все присутствующие пали ниц. Только Белдария стоял, теперь бледный как мел, и двигал губами, будто только что выброшенная на берег рыба.
– Мо… мо… мо… мо… – пролепетал он.
Мой ангел-хранитель созерцал его со зловещей улыбкой.
– Кардинал из Гомолло, – сказал он, – пришло время расплаты.
Он махнул левой кистью в воздухе, и вдруг прямо рядом с ним появились Безносый и близнецы. Ошеломлённые и моргающие отвыкшими от света глазами. У Безносого блуза была окровавленной, а у одного из близнецов щёку пересекала скверная рана. На моих ногах лопнули звенья цепи.
– Назначаю тебя, Мордимер, и твоих друзей полномочными представителями Инквизиции во дворце Гомолло и прилегающих вотчинах. Да будет так именем ангелов! – Остриём меча он стукнул в пол так, что посыпались разноцветные искры.
– Извещу других ангелов, – добавил он уже тише. Ожидай завтра инквизиторов из Хез-хезрона.
Свечи и лампы запылали полным светом, а ангела не было уже среди нас. Только выжженные следы его стоп остались на драгоценном ковре кардинала. Безносый крикнул как резанный, в его руке появилась длинная, кривая сабля. Он подбежал к ближайшему из придворных кардинала и пригвоздил его остриём к полу.
– Безносый, – рявкнул я, – иди сюда, Безносый!
Минуту он смотрел на меня, не понимая, но, в конце концов, его лицо рассвело улыбкой. Улыбающимся он выглядел ещё ужаснее, чем обычно.
– Мордимер, – сказал он с чувством, – ты пришёл за нами, Мордимер.
Он подошёл и обнял меня. Я отодвинулся, ибо он вонял, как замарашка. Условия в подземельях кардинала не способствовали гигиене, а, впрочем, а, впрочем, мытьё и так не относилось к любимым занятиям Безносого. Пронзённый придворный лежал на полу и хрипел. Он харкал кровавой пеной. Я какое-то время равнодушно смотрел на него. Остальные придворные постепенно вставали, начались какие-то перешёптывания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});