Наталья Гайдамака - Меченая молнией

По дороге домой Крейон дал совет Дарасу: если он не хочет ни служить Сутару, ни превратиться в покорное животное, надо уйти, если удастся, из города, ну а не удастся — из жизни… Сам он уже принял такое решение и задержался только потому, что напрасно ждал Дараса.

Эрлис возненавидела Сутара — ведь он покушался на свободу, а может, и на жизнь Крейона. Но чем больше узнавала она о том, что происходит в стране, тем сильнее переполняла ее боль за всех обездоленных им людей. Все чаще задавалась она вопросом, почему Сутару удалось так легко и быстро поработить их город, превратить гресторцев в свое послушное стадо. Девушка прислушивалась к разговорам между Крейоном и Ратасом, потом начала спрашивать сама, и Ратас постепенно объяснил ей многие загадки. Оказалось, что Грозный бог — это и есть Сутар, просто он умеет с помощью особых красок и приспособлений изменять свое лицо так, чтобы на людях появляться страшилищем. Да, Грозный бог — только человек, но человек не совсем обычный. Сутар нездешний, он пришел издалека («Из-за гор?» — спросила Эрлис), даже не из другой страны, а из другого мира, который когда-то давно был похож на Грестор, но время в том другом мире текло намного быстрее, чем на родине Эрлис, и этот странный мир далеко обогнал ее, ушел вперед, и люди там научились многому тому, что здесь еще неведомо, но там они все равны в этих знаниях и умениях, а тут Сутар один владеет ими, отсюда и его силы. Сперва Эрлис было трудно осмыслить все это, но Ратас повторял свои объяснения снова и снова, пока она не начинала понимать. Там, в мире, который он называл Эритеей, люди давно уже научились в помощь себе создавать сложные приборы и механизмы. Один из них и прихватил с собой Сутар, отправившись путешествовать по другим мирам — в Эритее умели и это. Он переделал его и придал ему вид золотой ладьи, в которой появляется в Гресторе и наводит ужас на его жителей. Но хуже всего было то, что незваный пришелец имел невиданную власть над людьми. Стоило ему пожелать, как он и вправду начинал видеть человека насквозь, узнавал все его мысли и чувства. Однако и этого было ему мало: как гончар глину, сминал и комкал он души тех, кто был ему неугоден, придавая им ту форму, которую считал нужной, и отбрасывая все, на его взгляд, лишнее. Что с того, что люди после этого превращались в стадо одинаково убогих и жалких созданий, которые даже не пытаются изменить свою участь? Зато Сутар мог не дрожать за свой трон. Самых лучших, самых умных, самых смелых, а потому и самых опасных для него он сломал или попросту уничтожил, а остальных запугал, вбил в головы животный страх и покорность. Послушание вознаграждалось: он щедро одаривал тех, кто ему предан, отбирая добро, а то и жизнь, у тех, кто не спешил признавать Грозного бога. От имени Бисехо новый правитель время от времени наделял едой, одеждой, а в холода и топливом самых бедных среди тех, кто принял новую веру, и все больше людей склонялось к ней. Грозный бог суров, но справедлив: он не даст погибнуть тем, кто признал его власть! Мало кому удалось скрыться от всевидящего ока Бисехо-Сутара.

Ушедшие в горы хорошо понимали: им надо до поры до времени затаиться и собирать силы. Но чтобы знать, как развиваются события в городе, необходимо хоть изредка бывать там, подвергая себя двойной опасности; в руки Сутара им нельзя попадать живыми, потому что тогда ему ничего не стоит проведать обо всех их замыслах и о том, где они прячутся. Ведь Сутару не нужны палачи: зачем ломать человеку кости или пытать его огнем, если он и так выдаст все свои и чужие тайны, стоит правителю взглянуть на него попристальней? Ни стойкость, ни мужество тут не спасут, и выход лишь один — покончить с собой, чтобы не стать предателем против воли, а затем не превратиться в существо, которое уже не волнуют ни верность, ни измена. Но может случиться неожиданное нападение, малейшая задержка, неудачный удар… И потому первым заданием для Крейона, с тех пор как он очутился в горах, стало найти яд, который бы действовал мгновенно, и способ применения этого яда.

Нужное вещество и его необходимую дозу Крейон нашел быстро. Гораздо сложнее сделать маленькую, надежную и простую в употреблении иглу с отравой, которую легко можно было спрятать в одежде. Достаточно даже небольшой ранки, чтобы яд попал в кровь и смерть стала неминуемой. Работу осложняло и то, что он с тяжелым сердцем взялся за это дело.

Крейону не давала покоя еще и рана Эрлис. Она давно зажила, однако толстый неровный шрам навсегда остался на лице. Девочка доверилась ему, а он не сумел ни уберечь, ни защитить ее…

Эрлис быстро поняла, что он во всем винит себя, и стала закрывать щеку покрывалом или просто прядью волос. Честно говоря, ее мало беспокоило, как она теперь выглядит, словно бы злополучный рубец был на руке или на ноге, смотреться в зеркало она не привыкла, не было у нее никогда этого самого зеркала. Да и откуда бы ей взять время на себя любоваться? Работы хватало. Она готовила еду, убирала в доме, помогала, когда надо было, Крейону и Ратасу во время опытов. Девушка привела в порядок запущенный огород возле их жилища, научилась в редкие свободные часы стрелять из лука, оставленного кем-то из ночных гостей, что иногда наведывались к ним, и порой отправлялась на охоту. У нее был меткий глаз, и никогда не возвращалась она с пустыми руками. Охота не приносила ей особого удовольствия, но давала хоть какую-то возможность разнообразить стол, потому что друзья Ратаса снабжали их весьма скромными припасами.

Время от времени по ночам их дом наполнялся детскими голосами. Эрлис знала уже, что детей, которым не исполнилось еще десяти лет, Сутар не трогал, иначе они могли бы сойти с ума и погибнуть. Именно потому однодумцы Ратаса старались во что бы то ни стало вывести из Грестора мальчишек и девчонок, которые близко подошли к опасному возрасту. Здесь, в этом доме среди скал, они отдохнут несколько часов, Эрлис их помоет и накормит, и они двинутся дальше, через горный перевал, в Комину, куда еще не простерлась власть Сутара. Ратас хотел со временем переправить туда же Эрлис и Крейона, тем более что Крейон, как выяснилось, был родом из Комины. «Тут убежище пока надежное, — говорил Ратас, — но я смогу вздохнуть спокойно лишь тогда, когда вы будете далеко отсюда».

Приставить к дому охрану он не мог: людей и так не хватало. Но было условлено, что в селении, расположенном ниже их укрытия, в случае опасности зажгут сторожевой огонь — столб дыма известит, что надо бежать дальше в горы, потому что держать оборону было бы слишком трудно. Больше всего надежд возлагалось на то, что враги не скоро узнают, кто скрывается в маленьком домике в горах.

Наконец первая партия игл с ядом была готова, и Ратас сам понес их. Они не знали, куда он отправился и скоро ли вернется. Ратас приучил их не задавать лишних вопросов: чем меньше знает один, тем безопаснее для всех, и хотя у них есть теперь средство спасения на случай крайней опасности, всего предвидеть невозможно.