Николай Басов - Посох Гурама
Миновав половину пути, он услышал предостерегающий крик Сухмета. Лотар быстро поднял голову. Рука старика была ещё высоко в воздухе. Лотар попробовал посмотреть, что творилось над ним, но это было непросто, шкура на его плечах перекрывала всё, как крыша.
— Она опускается! — тревожно закричал старик.
Лотар неторопливо опустился на колени и лёг, стараясь принять позу поудобнее. На всякий случай правую руку он положил на эфес Гвинеда. Неожиданно в его сознание вплыл звон колокольчиков, и теперь стоило известного труда отвлечься от него.
Лежать пришлось долго. Несколько раз Лотар слышал мягкое, едва слышное шуршание с той, внешней стороны и знал, что это паутина. Если она запутается в шерсти, ветер дёрнет её вверх, а она натянется, и те три существа, которых Лотар видел ночью, вообразят, что здесь появилась добыча, и объявятся тут, чтобы разузнать всё получше… Нет, подумал Лотар, драться пока не придётся, иначе он уже слышал бы вопли Сухмета.
Бледные тончайшие ниточки, усеянные каплями ядовитой жидкости, свисали перед его лицом. Казалось, если бы он вытянул шею, они задели бы его за нос или за щёку. Но он знал, что это обман его перенапряжённого магического зрения, что тянуться до этих нитей ему пришлось бы на всю длину руки — таким большим и надёжным был кожаный колпак, сделанный Сухметом.
Яд был едким. Плащ, который вчера не позволил этим нитям изжалить его спину, шею и ноги, пришлось выбросить, потому что в толстой и прочной дорожной ткани образовались огромные, с кулак, дыры. Без сомнения, он проест такие же дыры и в этой шкуре, только не сразу. А это — самое главное.
Сухмет закричал, Лотар посмотрел в его сторону. Старик держал руку вверху, нитей видно не было. Лотар поднялся, взял край шкуры и снова потащил её по камням. Всё-таки очень странно здесь проходят звуки. До Сухмета не больше пяти десятков шагов, а половину слов, которые он говорит, уже не разобрать. Но если здесь кто-то пытался сделать первоклассную ловушку, это понятно. Ведь предупреждением чаще всего служат именно звуки, значит, их нужно подавить точно так же, как зрение подавляется туманом.
Сухмет опять что-то закричал и высоко поднял обе скрещённые руки. Лотар осмотрелся: он был на месте. Над ним находилась одна из самых густых гроздей отравленных нитей, и нужно было поскорее отсюда удирать. Он повернулся и потрусил назад, всё было в порядке.
Едва он оказался рядом со второй грудой, сеть опустилась. Пришлось пережидать. Пока он стоял, прислонившись к каменной стене, круто уходящей вверх, к нему подошёл Сухмет.
— Повернись, господин мой.
Лотар послушно повернулся к нему спиной.
— Выдержит ещё немного, но не очень долго. Эта ядовитая слюна, наверное, способна переварить даже железо. Неудивительно, что на этом плато остались только камни. А мы-то думали, что здесь кто-то всё расчистил.
— Тогда давай поторопимся.
Торопливость его и подвела. Когда Лотар потащил вторую шкуру, она рассыпалась от чересчур резких толчков. Расстроенный Лотар бросил край шкуры и присел перед грудой чурочек и прутиков, до этого увязанных в каркас, похожий на гнездо невиданной птицы.
— Брось, не теряй времени! — проорал Сухмет.
Лотар кивнул, подхватил край шкуры и потащил её дальше. Сухмет ещё что-то кричал, но теперь Лотар не понимал его и пропустил момент, когда нити опустились на плато. Он лёг, свернувшись калачиком, и лишь после этого понял, что всё-таки попался — левая нога горела сухим, поднимающимся к бедру жаром.
Остатки второго кострища он всё-таки дотащил до назначенного места, но к Сухмету прибежал уже прихрамывая. Тот переполошился, когда понял, что произошло. Он закатал штанину и наложил очень плотную повязку с какой-то изумрудной мазью. Но и после этого лучше не стало. Наоборот, Лотар понял, что у него начинается лихорадка, странно меняющая цветовое восприятие всех предметов вокруг.
Сухмет едва отпустил его тащить третий, последний костёр. И уже в середине пути Лотар вдруг понял, что старик мягко, но решительно оттесняет его погружающееся в ступор сознание и начинает командовать его телом. Раньше Лотар даже не подозревал, что такое возможно. Лотар тащил, как ему казалось, нестерпимо блестевшую груду деревяшек по широкой серой поверхности, ложился, заворачивался в чернильную мглу своей спасительной шкуры, вставал, снова тащил, делал какие-то другие малопонятные движения, шёл назад… Каждое движение совершал кто-то другой, а он лишь из другого мира, где всё было в диковинку, смотрел и оставался безучастным. Лишь в глубине его сознания горел тревожный сигнал — ты в опасности, любое нападение на тебя будет смертельным, берегись…
Пошатываясь, едва переставляя ноги, Лотар дошёл до Сухмета и остановился. Старик смахнул пот с лица — такого напряжения требовал контроль над теряющим сознание воином — и быстро, так, что только лезвие засверкало, стал срезать завязки, которыми он закрепил на Лотаре шкуру. Потом осторожным движением поднял её над головой, уперевшись в неё недлинной палкой с широкой перекладиной.
Лотар, неловко переставляя ноги, вышел вперёд. Когда Сухмет убедился, что ему ничто не угрожает, он мягко уложил шкуру вниз. На её покрытой грубой, клочковатой шерстью поверхности теперь во все стороны расходились причудливые полосы, обнажившие размякающую на глазах, розовеющую мездру. В двух местах крепкая, способная устоять перед ударом не очень острого копья кожа уже разошлась, как будто кто-то ряску на воде разогнал. В дырах виднелась каменная поверхность.
Сухмет быстро повернул Лотара спиной к себе и внимательно осмотрел его. Кроме первого удара в ногу, других касаний не было. Сухмет облегчённо вздохнул.
Внезапно Лотар провёл рукой по лицу, приходя в себя. Сухмет поймал его взгляд. Это был ещё дрожащий, неуверенный, но несомненно уже не затканный одурью взгляд.
— Кажется, вчера я легче перенёс это отравление.
— Эта гадость накапливается в тебе, господин мой.
— Просто удивительно, что несколько капель… — Голос Лотара прервался. Он присел на камень и со слабым вздохом вытянул ноги.
— Да, действует она потрясающе. Погоди, сейчас я принесу противоядие, оно поможет тебе скорее прийти в себя.
Пока Сухмет нёсся за заранее приготовленными снадобьями, Лотар устроился на том месте, где провёл ночь, удобно уложил под себя дорожные плащи. Ему очень нравился вид на плато, который открывался из этой точки.
Сухмет принёс серебряную чащу, наполненную бледно-синей жидкостью, от резкого запаха которой Лотара передёрнуло. Он посмотрел на Сухмета. Старик хмыкнул.
— Люди всю жизнь одинаковы, даже ты, мой господин. Пей, будешь здоров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});