Артем Михалев - Московская магия. Первая волна

Колонна машин вынырнула из темноты спустя шесть с половиной минут. Объехав тела по тротуару, автомобили встали, перекрывая улицу. Из микроавтобуса выскочили восемь человек в масках. Быстро распределив между собой сектора, они взяли местность под прицелы автоматов. Два механика в оранжевых робах занялись покореженной «девяткой». Ее сохранность их явно не интересовала. Выстрелами пневмопистолета прибили цепи к останкам машины и погрузили ее в кузов эвакуатора. Отлетевшие детали отправились следом. Вся операция заняла не больше минуты.

Тем временем из легкового автомобиля вышли двое. Высокий парень лет двадцати пяти и мужчина чуть за сорок. Дорогие костюмы, аккуратные прически и уверенная походка — эти люди хорошо знали себе цену. Старший махнул спутнику в сторону тел:

— Граф, займись.

Отданный спокойным тоном приказ не терпел возражений.

— Сделаю.

Игорь Сергеевич подошел к прибывшему и крепко пожал руку. Синхронно поморщившись от скрежета, мужчины отошли в сторону, пропуская эвакуатор.

— Рассказывай, Сергеич.

Наблюдая за действиями парня, хозяин клуба начал кратко пересказывать события вечера. Тот, кого назвали Графом, не торопясь прошелся между телами. Постоял, прислушиваясь к чему-то, и, слегка поправив брюки, присел на корточки возле Черного. Прохладная рука легла на лоб спортсмена. Спустя некоторое время судороги, все чаще сотрясавшие Сергея, начали прекращаться. Дыхание выровнялось. Дождавшись разрешающего кивка, санитары положили Черного на носилки и погрузили в карету «скорой помощи». Машина отъехала еще до того, как Граф склонился над телом Алены.

Девушке явно стало лучше после укола. Легко прикоснувшись к ее вискам указательными пальцами, Граф двинулся к Александру. Мгновения спустя вторая машина увезла спортсменку. Парни явно знали свою работу на «ять».

Мне было очень жарко. Болезненная дрожь сотрясала тело, выдавливая наружу едкий пот. Я словно попал в парилку и не мог из нее выбраться. Температура повышалась с каждой секундой, а сердце колотилось в груди, пытаясь вырваться наружу. Голова раскалывалась на части, мысли разбегались, и никак не получалось сосредоточиться.

Где я нахожусь? Что со мной происходит? Кто я такой? Я рыскал в поисках ответов и не находил их. Пытался, вспоминал изо всех сил, но воспоминания ускользали. Казалось, что воспаленное сознание играет со мной в прятки. Еще секунду назад я помнил все, но стоит отвлечься, как мозаика рассыпается на фрагменты. И приходилось снова метаться в поисках зацепок.

Не останавливаясь ни на мгновение, я собирал свою личность из проносящихся мимо меня кусочков. Но чем больше обрывков удавалось ухватить, тем сложнее становилось удержать их вместе. Не давать разбегаться. Они сковывали меня, и я больше не мог двигаться вперед. Хлипкая конструкция из воспоминаний и ощущений рассыпалась, как карточный домик. Вспоминать было уже некогда, я как сумасшедший прогонял перед собой картинки прошлого, боясь потерять хоть мгновение. Потерять частичку себя.

В голове пульсировало. Сильно отвлекала боль в руке. Кажется, я ее снова сломал, когда бил тощего. Тощего? Ну вот, опять. Парня в медицинском халате, который убивал Черного. Черный? Из глубин моего сознания вырвалось утробное рычание. Память вновь отказала. Казалось, я бегаю по кругу целую вечность, от одного воспоминания к другому. Такой ярости я еще не испытывал. Нельзя вспомнить все свое прошлое посекундно, невозможно держать в памяти одновременно миллиарды крошечных ощущений. Я идиот!

Необходимо действовать иначе. Целая вечность понадобилась, чтобы собраться с духом. Но я решился. Оставил только основу — то, что составляло мою суть. И откинул остальное. У меня едва хватило силы воли отбросить все, что с таким трудом насобирал. Я просто чувствовал, что это не игра. Потерпев неудачу, я на всю жизнь останусь пускающим слюни идиотом. Но я не видел другого выхода. Либо рискнуть, либо всю жизнь бегать между воспоминаниями. Роняя в пустоту фрагмент за фрагментом.

Я смог. Моя суть стала тем стержнем, на котором формировалась личность. Веретеном. Усилием воли сворачивая воспоминания в толстую нить, я принялся наматывать ее на себя. Виток за витком. Получилось неожиданно легко. Сложней всего оказалось запустить вращение. Первая нить, вторая, десятая, сотая. Со всех сторон ко мне устремились тысячи кадров из прошлого. Я вбирал собственную память с невероятной скоростью. Тратить силы больше не приходилось, пришло ощущение правильности. Я не знаю, сколько это продолжалось, но не слишком долго. Стоило последнему воспоминанию улечься на свое место, как на мой лоб опустилась прохладная ладонь. Ко мне вернулось ощущение тела, и в то же мгновение меня накрыло волной боли.

Распахнув глаза, я увидел склонившегося надо мной человека. Все плыло как в тумане. Последнее, что я услышал, перед тем как потерял сознание, было:

— Ты молодец. Все будет хорошо. Спи.

Граф поднялся и дал знак санитарам грузить тело на носилки. Достав платок, он начал оттирать кровь с туфель. Когда умудрился вляпаться? Скомкав окровавленную тряпку, молодой человек бросил ее на землю. Кажется, обувь придется выкинуть.

— Закончил? — из-за спины раздался голос Власова.

— Да, Владимир Николаевич. Картина вырисовывается следующая. Судя по документам, нападавший работал в местной больнице. Способности — чуть выше среднего, проявились около недели назад. В ауре еще видны остаточные пятна инициации. Спусковым крючком послужила смерть пациента. По сути, перед нами некромант-недоучка, мог тянуть жизнь и напрямую работать с энергетикой. Но запас сил накопил очень большой, специфика работы. Магом себя вполне осознавал, даже экспериментировал с больничным материалом. Стоит отправить туда наших, пусть почистят, кого успеют. Вандал, работал крайне топорно. Парню, что называется, снесло крышу — очередной избранный. Думаю, из-за этого тут все и завертелось. Магу захотелось сверкнуть мускулом. У спортсмена с девушкой шансов не было. Огнестрельное оружие, — Граф пнул скомканный свинцовый комочек, — против такого уже неэффективно. Если бы не вмешался оборотень, он бы убил. И ушел.

— Парнишка — оборотень? Черт, я рассчитывал на более серьезное приобретение, — Власов огорченно вздохнул.

— Парень проломил щит второго уровня.

— В смысле? Оборотни на это не способны.

— Владимир Николаевич, у нас информации — кот наплакал. О скольких перевертышах мы знаем? О семи? Наш Волков и питерский, у Сан Саныча. Двое в Европе и трое в Америке, у наших заклятых заокеанских «друзей». То, что остальные еще слабей, это не показатель. Аналитики утверждают, что сильные перевертыши сторонятся городов. Рановато делать выводы, не находите? На кофейной гуще гадаем.