Сергей Шведов - Варяжский сокол

Ган Карочей, пораженный величием города Волыни, восхищенно цокал языком, оглядывая хоромы князя Трасика. Князю Трасику похвалы гостя доставляли удовольствие, но большого значения он им не придавал – хотя бы потому, что вовсе не считал старый дом, построенный дедом Яромиром, образцом соразмерности и величия. Княгиня Синильда, получившая это жилье в дар от мужа, украсила его стены затейливой росписью, но в остальном дом был довольно прост и никак не соответствовал тому положению, которое ныне занимал в Варгии князь Трасик. Впрочем, Волынь – это город лужичей, и если ган Карочей посетит новое жилище великого князя ободритов в славном граде Микельборе, то тогда он поймет, что такое истинная красота.

– Ловлю тебя на слове, великий князь, – обворожительно улыбнулся скиф и с поклоном принял из рук хозяина здравную чашу. Трасик так и не понял, зачем хазарский ган увязался за ним в Волынь, но о знакомстве не жалел. Карочей оказался на редкость интересным собеседником и скрасил князю Трасику и графу Гийому далекий и нелегкий путь до стольного лужицкого града. Впрочем, разговоры шли не только о пустом и суетном, но и о делах торговых. Льстивый хазарский ган соблазнял ободритского князя выгодами союза с хазарами и, надо сказать, преуспел в этом. Дело теперь стояло за малым – за обещанным золотым дождем, который вот-вот должен был пролиться на Трасика. Шутки шутками, но золото великому князю не помешало бы, особенно в нынешней непростой ситуации, когда братичад Сидраг оскалил клыки на дядю. Недаром же матушка, княгиня Синильда, говорила, что злато сильнее булата. И у великого князя ободритов было немало возможностей убедиться в ее правоте.

Угостив гостей вином, Трасик не забыл отправить дары князю Свентиславу. Все-таки хоть и прибыл великий князь ободритов в славный город Волынь по частному делу, но и о вежливости забывать не следует.

– Я все сделаю, как ты сказал, великий князь, – кивнул головой расторопный приказный Бодря, помогая Трасику скинуть с плеч тяжелый дорожный кафтан, шитый из драгоценной византийской парчи.

– Что нового в Волыни? – небрежно спросил князь.

– Тебя ждет для разговора кудесник Гордон.

– Когда и где?

– Он уже здесь, – тихо произнес Бодря. – Пришел тайным ходом. Сейчас он находится в ложнице княгини Синильды.

– Кто-нибудь знает, что он пришел?

– Только я и ты, великий князь.

– Посвети мне.

Кудесник Гордон хорошо знал тайный путь в эту ложницу. Впрочем, тогда он еще не был кудесником, а был ведуном высокого посвящения. Трудно сказать, любили ли эти люди друг друга, или их отношения строились на взаимной выгоде, но в любом случае князю Витцану пришлось смириться с присутствием в ложнице собственной жены ее второго тайного мужа, который вмещал в себя частицу Чернобога. Для Синильды этот тайный брак был единственной возможностью стать ближницей Макоши и занять подобающее ей в иерархии место. Ибо замужние женщины могли стать ведуньями богини только в случае брака с Велесом. Эти браки заключались в храме Чернобога, и ни один, даже самый знатный из варягов, не посмел бы сказать Волосатому «нет» либо иным способом выразить ему свое неудовольствие. Синильда и Гордон долго рука об руку шли к высокой цели. Увы, матери князя Трасика так и не суждено было ее достичь, она умерла при родах двенадцать лет тому назад. Родила она, кажется, мальчика. Трасик сумел даже припомнить его имя – Аскольд. Надо полагать, жрецы Чернобога не оставили его без внимания. Конечно, князь и сам мог бы позаботиться о ребенке, рожденном Синильдой, но признать его братом он в любом случае не имел права, ибо князь Витцан, законный муж княгини, к тому времени уже давно умер.

Кудесник Гордон поднялся, чтобы поприветствовать вошедшего, хотя ранг позволял ему сидеть даже в присутствии великих князей. Трасика тронуло такое проявление внимания, и он обнял старого знакомого почти сердечно.

– У нас неприятности, – сказал Гордон, усаживаясь на ложе, которое со дня смерти княгини Синильды оставалось нетронутым.

– Сидраг? – спросил Трасик, располагаясь в кресле напротив.

– Да. Похоже, он сейчас находится в Волыни, хотя моим людям пока не удалось выйти на его след.

– Что он опять затеял? – поморщился как от зубной боли князь.

– Он требует встречи с тобой на Калиновом мосту.

– Что?! – потрясенный Трасик подскочил с кресла, словно ужаленный. – Но ведь это невозможно. Ты же сам сказал, Гордон, что ни один из твоих боготуров не согласится сопровождать его туда. А без их участия все потуги Сидрага окажутся тщетны.

– Я за свои слова отвечаю, великий князь, – холодно отозвался Гордон. – Но Сидраг нашел пришлого боготура из радимичей, и это сильно осложняет дело.

У Трасика захолодело сердце от дурного предчувствия. Месть кровным родственникам строжайше запрещалась славянскими богами, а уж их убийство влекло такие кары небесные, что лучше бы отступнику на свет не рождаться. Разумеется, в Варгии убивали и своих, даже самых близких, но только чужими руками. А здесь Сидраг поднимает меч не просто на родного дядю, не просто на старшего в роду, а на великого князя. Такое возможно только с согласия Чернобога, да и то если волхвы Волосатого признают, что обвинения княжича обоснованны, а преступления его дяди Трасика действительно выходят за привычный ряд. Такими преступлениями испокон веку считаются отцеубийство и братоубийство. Ибо поднять руку на самых близких способен только человек, находящийся под воздействием навьих чар. Тех самых чар, которые могут превратить любое живое существо в Дракона. И такого человека нужно убить раньше, чем его сердцем окончательно завладеют силы зла. Кому же, как не самому близкому родственнику, это сделать? И смерть князя Трасика на Калиновом мосту станет признанием его вины. Правда, в случае смерти обвинителя обвиняемому остается не только жизнь, но и доброе имя. А его обидчику – вечное забвение.

– Завид и Благовид уже выказали свое расположение приезжему боготуру и дали согласие на божий суд. Правда, срок испытания еще не назначен.

Волхвы Завид и Благовид были давними соперниками Гордона, а Завид даже претендовал на ранг кудесника. Однако ведуны назвали первым ближником Велеса все-таки Гордона, за которого горой стояли ободритские и лужицкие князья и бояре. Ободритская и лужицкая знать именно в Гордоне видела союзника в борьбе против чрезмерных притязаний кагана Славомира и ведунов бога Световида. И до сих пор кудесник оправдывал их надежды.

– А этого боготура нельзя устранить? – вырвалось из груди Трасика неразумное пожелание.

Кудесник Гордон промолчал, сделав вид, что не расслышал вопроса. И действительно, обращаться с такими предложениями к первому ближнику Чернобога было верхом бестактности. Трасик осознал свою ошибку и прикусил язык. Боготур Осташ – это теперь его проблема, и подходить к ее решению следует осторожно, дабы не поставить под удар и себя, и кудесника Гордона. За убийство боготура ведуны Чернобога обязательно будут мстить, и тут уж неважно, пришлый тот Осташ или доморощенный. Ибо обида нанесена не роду, не племени, не верви, а самому Волосатому.