Елена Грушковская - Багровая заря

— Ну, ладно, ничего не поделаешь, — сказала Алла сухо. — Придётся сейчас впопыхах готовить. Не знаю, успею ли я.

Мне бы её заботы!

Когда я вернулась к себе в комнату, Эйне на подоконнике уже не было. Закрыв окно, я села на стул. Хорошую историю она рассказала мне про хищников и жертв! Тут есть отчего потерять покой. Вот так живёшь, живёшь и ни сном ни духом не ведаешь о том, что за тобой следит пара хищных глаз, а пара острых клыков истекает голодной слюной, примеряясь, как бы тебя цапнуть. Вот вам и сказки про Дракулу!..

— Слушай, у нас, оказывается, сахар кончился!

В дверях комнаты стояла Алла в фартуке. Она вдруг начала принюхиваться, и я, подняв глаза, к своему ужасу увидела взгромоздившуюся на шкаф Эйне, похожую на чёрного грифа. От ухмылки, с которой она поглядывала на принюхивающуюся Аллу, у меня волосы встали дыбом. А ещё она игриво пошевелила бровями и помахала мне рукой, как бы говоря: «А я тут!» Похоже, вся эта ситуация её чрезвычайно забавляла. Мне, впрочем, было не до смеха.

— Чем тут у тебя пахнет? — спросила Алла, поморщив нос. — Ты что, куришь, что ли?

— А хотя бы и курю, так что же? — изо всех сил стараясь говорить как ни в чём не бывало, ответила я. — Восемнадцать мне уже давно стукнуло.

Алла покачала головой с видом глубокого порицания и сказала:

— Ну, если тебе угодно портить себе смолоду здоровье — пожалуйста. А сейчас не могла бы ты быстренько сбегать за сахаром? Я бы сама сходила, но у меня там на плите оладьи.

— Ладно, сейчас схожу, — сказала я.

Эйне пружинисто и почти бесшумно спрыгнула со шкафа. Это её запах Алла приняла за запах табака.

— Мне нужно за сахаром, — сказала я.

Эйне безо всякого разбега перепрыгнула через всю комнату и снова оказалась на подоконнике, а окно каким-то невероятным образом было уже открыто, и в него лился зябкий сырой воздух и запах дождя.

— Я принесу тебе сахар, — сказала она. — А ты подумай над тем, что я тебе сказала.

И она прыгнула в дождливое осеннее пространство за окном.

Не успела я сесть и над всем этим основательно подумать, как из дождя в комнату спрыгнула Эйне с мешком сахара на плече. Мешок был в пятьдесят килограммов, а она держала его легко, как будто он был набит стружками и опилками. Опустив его на пол, она сказала:

— Можешь подумать до завтра. Мы ещё поговорим. Закрой за мной окно.

Стоя над пятьюдесятью килограммами совершенно бесплатного сахара, я гадала, как мне теперь быть. За этим меня и застала Алла, заглянувшая, чтобы меня поторопить.

— Так ты пойдёшь за сахаром?

Я взглянула на неё, потом на мешок и пробормотала:

— А я уже… сходила. Вот.

Легко ли объяснить появление мешка сахара, когда никто его не заказывал, не ждал, когда его доставят, не видел потного отдувающегося грузчика, не платил денег? Пожалуй, не легче, чем приземление НЛО перед вашими окнами или постройку целого дворца за одну ночь. Излишне говорить, что Алла удивилась, а я решила никогда не обращаться к Эйне за помощью в бытовых делах: она явно была склонна перебарщивать с помощью. Впрочем, лавина вопросов, обрушившаяся на меня из-за этого мешка, по тяжести не шла ни в какое сравнение с тем выбором, который предлагала мне сделать Эйне.

Алла и отец осаждали меня, требуя объяснения, откуда взялось столько сахара, где и когда я успела его купить и на какие деньги, а надо мной висел грозный вопрос: быть или не быть? Мне так и хотелось крикнуть: «Да отстаньте вы от меня со своим сахаром!» С грехом пополам я состряпала такое объяснение: я написала курсовую за одного студента, у которого отец занимается сбытом сахара, вот он и расплатился со мной натурой — объяснение слегка натянутое и малоправдоподобное, но лёгкость, с которой в него поверили, изумила меня. Впрочем, у меня было не слишком много времени, чтобы изумляться: в пять утра раздался условный стук в окно.

Было ещё темно, на мокром от дождя стекле покачивались тени деревьев, а мои глаза горели и слипались после бессонной ночи: после всего, что я узнала, ни о каком сне не могло быть и речи. Вопрос «быть или не быть?» остался мною не решённым. Все мои человеческие чувства восставали против предложения Эйне, душа негодовала, а сердце содрогалось от ужаса. Стать чудовищем, проклятым Богом и людьми? Нет, нет, нет! Что угодно, только не это.

Но это означало бы, что я смиряюсь со своим статусом жертвы и буду жить в постоянном ожидании и постоянном страхе. Смогу ли я противостоять хищнику, если он на меня нападёт? Если он не боится креста, то не возьмёт его, наверно, и святая вода, а если ему нипочём солнечный свет, то, наверно, и чеснок — просто сказка, не имеющая ничего общего с действительностью. Как же этого гада можно одолеть?

— Я хочу помочь тебе, а ты думаешь о том, как меня убить? Вот она, человеческая благодарность!..

Сидящая на подоконнике тёмная фигура со взъерошенной гривой и мерцающими в кошачьих глазах красными искорками — не самое приятное видение в пять часов осенним дождливым утром. В темноте она дотронулась до моей руки холодной рукой.

— Вижу, ты не можешь решиться.

Ветер врывался в окно, и меня обдавало холодной, пронзительной и горьковатой осенней сыростью. Эйне, воплощённая тьма, с шевелящимися жёсткими космами и тускло белеющим во мраке лицом, протянула руку и коснулась моей щеки холодной ладонью. От её прикосновения вся моя кровь как будто превратилась в лёд.

— Не бойся… Чтобы принять решение, ты должна познать, что это такое, должна вкусить этого и понять, что значит быть хищником. И я помогу тебе в этом.

Она текуче сползла с подоконника, и её руки обвились вокруг меня, как ледяные лианы. Глядя в чёрную мерцающую бездну её глаз, я чувствовала, что каменею; из чёрной щели её рта веяло могильным холодом, её лицо приближалось и приближалось, пока я не ощутила на своих губах прикосновение — мягкое, холодное. Ощущение было такое, будто я взяла в рот кусок холодного сырого мяса. Всё моё нутро заледенело, от сердца до кишок, колени подкашивались, но она не давала мне упасть, держа меня железной хваткой. Я превратилась в комок застывшей от ужаса плоти, душа растворилась где-то в сыром дождливом мраке, мои губы были в ледяном плену, и это длилось нескончаемо долго — наверно, за это время я успела состариться и поседеть. Когда это наконец прекратилось, мне казалось, что у меня в мозгу выросли ледяные кристаллы.

— Ну, всё… Теперь ложись в постель. Ты почувствуешь небольшое недомогание и расстройство вкуса, но бояться не нужно, это временное состояние. Так сказать, пробная версия, а не настоящее обращение. Сейчас я тебя оставляю, но скоро вернусь. Не волнуйся, я буду поблизости. Если почувствуешь себя плохо, просто позови меня, я услышу и приду.