Яцек Пекара - Меч ангелов (ЛП)

– О, вы поняли! – Обрадовался он. - Именно мания, вы правильно сказали. Я давно уже заметил, что вы имеете богатый словарный запас и ловко им пользуетесь. Вы никогда не думали попробовать…

– Хайнц – Снова прервал я его. – Какая мания?

– Ах да, простите. Так вот, он хотел её лишить добродетели. Вы представляете себе?

Я охотно себе это представил, хотя обычно подобные удовольствия любили люди в пожилом возрасте. Это для них привозят с юга молоденьких, смугловатых дев и продают по очень высоким ценам. Иногда, в конечном итоге, по нескольку раз, ибо рекомые девы быстро учились, как удачно изобразить телесную невинность.

– Откуда вам об этом известно?

– Кто-то там кому-то сказал за пивом. - Риттер махнул рукой. - Но я не знаю, имело ли всё это именно такой смысл.

– Поиск смысла оставьте мне, – ответил я и пригубил глоток вина из кружки.

Вино было не лучшего сорта и немного кислое, следовательно, Риттер, как и обычно, был на мели.

– Откуда он вообще взялся в Хезе? Родился здесь или приехал из провинции?

– Вроде... - Риттер постучал пальцами в разлитой на столе винной луже, - приехал. Да, наверное, но уже много лет тому назад. Вроде, его родители имели мельницу или что-то такое, но лишили его наследства, или что-то вроде того.

– Ну, теперь видите сами, сколько вы всего знаете? - Обрадовался я. - Теперь ещё припомните, из какого села он родом. Только не выдумывайте, пожалуйста, ибо если я подамся в напрасное путешествие, я вернусь в Хез очень недовольный. А когда я недоволен, моя прирождённая кротость чахнет, как цветок без полива.

– Бa. - Он посмотрел на меня. – Да если бы я знал! Но не я ли говорил, что вы красиво изъясняетесь? У меня есть слух, мастер Маддердин, поверьте мне, у меня есть слух.

– А кто может знать? - Я пропустил его замечание мимоходом. - С кем Швиммер пил? С кем ходил по девкам? Кому доверялся?

– По девкам не ходил, не открывался никому, - буркнул Риттер. - Какой там, бирюк… А пил обычно с одним таким. - Щёлкнул пальцами в воздухе. - Вы освежите мою память? - спросил хитро.

– И почему ты мне так нравишься, Хайнц?

Я вздохнул и вынул из кошеля одну монету. Катнул её по столу в его сторону. Монета остановилась в луже вина, но не успела упасть, как Риттер проворно схватил её двумя пальцами.

– Алоис Пимке - сказал он невнятно, ибо в это время пробовал монету на зуб. - Вертелся там-сям, иногда помогал нам с декорациями. Но он не исчез, мастер Маддердин. Я видел его недавно в трактире.

– Где найти этого Пимке?

– Поищите "Под рылом и хвостом", либо "Под канатоходцем", либо в "Грудастой актрисе".

– Хайнц, Бог мне в том свидетель, что если ты всё это придумал, я сдеру с тебя кожу. Но в конечном итоге лучше всего будет, если ты пойдёшь со мной. В конце концов, ты знаешь Пимке, следовательно, ты мне его и укажешь.

– Что вы, нет, – заволновался он. - Того только недоставало, чтобы в городе заговорили, что я доношу в Официум.

– Хайнц, мы просто пойдём выпить, - пояснил я. - А как только ты укажешь мне Пимке, ты вернёшься себе спокойно домой. Кроме того, Инквизиториум не имеет со всем этим ничего общего. Это частное дело.

– А если я не соглашусь?

Я знал множество способов, чтобы смелых и сварливых людей преобразить в необыкновенно покладистых, почти покорных. Но ведь я не намеревался запугивать Риттера, который и так до сих пор не понимал, что похищение Илоны уже приняло вид, отличный от занимательных сплетен в трактире.

– Тогда, мастер Риттер, я шепну будто бы случайно в несколько ушей, что вы являетесь агентом Инквизиториума. И агентом необыкновенно полезным.

О чудо, он рассмеялся и даже хлопнул себя по колену. Но потом посмотрел на меня взглядом, уже немного омрачённым. Видно, до него дошло, что такую сплетню я могу пустить в любой момент, и трудно ему будет объясниться, учитывая тот факт, что нас не раз видели вместе. Таков уж, к сожалению, был наш мир, что информаторы Святого Официума не могли гордиться своей весьма полезной миссией, но должны были глубоко скрывать это честное призвание. Я мог об этом факте печалиться, но я не мог его не использовать.

– Хорошо, - неохотно сказал он, ибо, в конце концов, какой был у него выбор. - Но только потому, что питаю к вам труднообъяснимую привязанность... Но, - он поднял указательный палец, - наисветлейшему императору будет одиноко без своего брата-близнеца.

– Получите вторую монету, как только укажете мне Пимке. С какого трактира начнём?

– Две монеты, – выпалил он быстро. - А начнём мы с "Канатоходца", – прибавил он, потирая верхнюю губу.

– Наибольшие шансы, что будет там?

– Не-е. - Протянул он с игривой улыбкой. Как видите, чувство юмора вернулось к нему довольно быстро. - Там варят лучшее пиво!

Он положил монету в кошелёк и набросил на плечи плащ.

– Ну, а уже я думал, что просижу ночь в грустном одиночестве, - сказал он довольным тоном. - Только я умоляю вас: вы не выдадите меня? Что это я?

– Как вы думаете, мастер Риттер, сколько людей были бы склонны мне помогать, если бы я выбалтывал по дворам, кому обязан информацией?

– Тоже верно. – Он допил остатки вина уже из бутылки и глубоко вздохнул.

– А вы не задумывались, мастер Маддердин, почему Лёбе так поздно к вам явился? – спросил он, оборачиваясь на пороге. - Уже вторая неделя проходит, как Илонка исчезла.

– Наверное, я был для него необходимым злом. - Я пожал плечами. - Когда он уже исчерпал все другие возможности.

– А я бы сразу о вас подумал.

– Благодарю, Хайнц. Пойдём уже.

В конце концов, мы добрались до "Грудастой актрисы", и, поскольку это был уже третий трактир, который мы посетили, Риттер был уже в хорошем подпитии (непременно хотел драться с какими-то дворянами, и только моё обращение к авторитету Святого Официума предотвратило драку). Название трактира происходило от огромной вывески, изображающей широко улыбающуюся девку с большой плохо прикрытой грудью. Насколько я знал, стража епископа пыталась заставить владельца закрасить грудь, но он как-то уладил дело, и огромные, почти голые груди остались на своём месте.

История названий гостиниц, шинков, таверн, трактиров и забегаловок всегда будила моё любопытство. Иногда это были простые ассоциации: вот, нарисована вывеска с фигуристой девкой, так и назвали "Грудастая Актриса". Но, например, название "Под Канатоходцем" появилось оттого, что однажды циркач натянул свой канат совсем рядом с трактиром (который носил тогда ещё старое название "У красного носа") и, от метко брошенного кем-то из публики яблока, брякнулся на землю и сломал себе шею. Что вызвало искреннюю радость толпы, а владельца навело на мысль использовать это счастливое стечение обстоятельств для смены названия.