Стэн Николс - Легион Грома

– Как вам удалось пробиться через завал? – спросил Элфрей.

– Мы нашли другой путь, – отвечал Джап. – Сейчас увидите.

За спиной у них послышались тихие звуки. Повернув голову и прищурившись, Страйк разглядел на некотором расстоянии тусклые, серые фигуры.

– Они загонят вас, – пообещал Таннар. – Вы умрете прежде, чем достигнете надземья.

– В таком случае ты последуешь за нами. – Страйк поймал себя на том, что говорит шепотом. И приказал Росомахам: – Держитесь вместе, не теряйте бдительности! В особенности следите за тем, что происходит за спиной.

– Вряд ли им надо это объяснять, капитан, – вставил Джап.

Пару минут спустя Росомахи вошли в тоннель, в котором произошел памятный камнепад. Впереди, на расстоянии двадцати шагов, путь перерезала гора тяжелых валунов и щебенки. Не доходя до каменной баррикады, они остановились у грубо вырезанной в стене дыры. Стена была тонкая, из чего-то вроде глины, и за ней тянулся еще один тоннель. Орки полезли через дыру. Таннара пришлось проталкивать.

– Откуда взялась дыра, Джап? – спросил Страйк.

– Чего только не сделаешь, когда прижмет!… Это тот самый тупиковый тоннель, который идет от поверхности. Мы простучали стены дротиками. И нам повезло.

Ход привел Росомах в другую пещеру, сильно смахивающую на яму. Из нее уходила шахта, ведущая к поверхности. Сверху сочился слабый свет. У распорок со свисающими веревками напряженно ждали двое рядовых. Задрав голову, Страйк разглядел головы еще двоих.

– Крутите! – приказал он.

Один за другим Росомахи начали выбираться на поверхность. Таннара вытянули наверх, обвязав веревкой. Он всю дорогу ругался. Страйк выбрался последним, с церемониальным кинжалом в зубах.

Шахта выходила в маленькую пещеру. Из входного проема лился утренний свет. Росомахи, моргая, вышли наружу.

Таннар прикрывал глаза рукой.

– Мне больно! – громко пожаловался он.

– Накиньте на него это, – Элфрей передал кусок материи.

Когда ослепленного и спотыкающегося короля с завязанными глазами увели прочь, Страйк осмотрел жертвенный кинжал. Звезда была прикручена к рукоятке тугой бечевкой. Своим собственным ножом орк перерезал узел и выбросил кинжал.

Звезда была вполне узнаваема, однако отличалась от двух первых не менее, чем те отличались друг от друга. На свету Страйк увидел, что она темно-синего цвета. Первая была желтой, а вторая – зеленой. Как и другие звезды, отбитая у троллей также состояла из круглого центрального шара с отходящими от него острыми лучами. У этой лучей было четыре; у прежних – семь и пять. Для изготовления звезды использовали все тот же, невероятно твердый неизвестный материал.

– Идем же, Страйк, – позвал Элфрей, Сунув звезду в мешок на поясе, капитан поспешил за подчиненными.

Отряд двигался к базовому лагерю настолько быстро, насколько можно было, учитывая присутствие полуслепого Таннара. У входа в лагерь товарищей приветствовали Бхоз и Неп, и ни один из них даже не пытался скрыть облегчения.

– Нужно уходить отсюда, и побыстрее, – сказал, обращаясь ко всем, Страйк. – Хоть сейчас и белый день, но я не рискну утверждать, что тролли не отправятся за ним, – он кивнул в сторону Таннара.

– Подожди, Страйк, – сказал Джап.

– Что такое? Чего ждать?

– Я должен рассказать тебе о Коилле и Хаскере.

Страйк огляделся:

– Где они?

– Трудный вопрос, капитан.

– Сколь бы он ни был труден, не тяни!

– Ну хорошо, излагаю краткую версию… Хаскер рехнулся, оглушил Рифдоу и удрал, прихватив звезды.

– Что? – Страйк почувствовал себя так, будто его стукнули по темечку.

– Коилла отправилась за ним в погоню, – продолжал Джап. – С тех пор мы никого из них не видели.

– Отправилась… отправилась куда?

– Насколько нам известно, на север…

– Насколько вам известно?… Вы не проверили?

– Мне пришлось выбирать, Страйк. Или отправляться на поиски Коиллы и Хаскера, или выручать тебя и Элфрея. Сделать и то и другое нам было не под силу. Спасать вас казалось более важным.

Страйк пытался переварить новости.

– Да… нет, ты прав. – Его лицо потемнело. – Проклятый Хаскер! Глупый, сумасшедший выродок!

– Эта болезнь, лихорадка, – произнес Элфрей. – Именно из-за нее он в последние дни вел себя странно.

– Не следовало оставлять его здесь, – заключил Страйк. – Или надо было брать звезды с собой.

– Ты слишком суров к себе, – покачал головой Джап. – Кому могло прийти в голову, что он настолько сдуреет?

– Я должен был предвидеть, признаки были. Когда я позволил ему посмотреть на звезды, он вел себя… ненормально.

– Сейчас бессмысленно рвать на себе волосы, – сказал Элфрей. – Что будем делать?

– Отправимся за ними, разумеется. Все должны быть готовы через две минуты.

– А с ним что? – Джап кивнул на Таннара.

– Пока останется с нами. Как дополнительная гарантия безопасности.

Рядовые оперативно свернули лагерь. Оседлали лошадей. Таннара силком усадили на одну из них, руки привязали к луке седла. Пеллюцид опять разделили между всеми – как это было до подземного путешествия. Элфрей нашел знамя Росомах и немедленно предъявил на него свои права.

Страйк ехал во главе дружины. В голове у него шумело. Перед ним была масса вариантов возможного развития событий. И ни одного хорошего!…

4

Все казалось теперь казалось Хаскеру таким ясным, таким очевидным. Облако, туманившее его мозг, рассеялось, и теперь он в точности знал, что надо делать.

Пришпоривая лошадь, он мчался вперед и вперед. Вот еще одна лощина. Если скакать по ней, она приведет еще дальше на северо-восток. По крайней мере, Хаскер на это надеялся. По правде говоря, он отдавал себе отчет, что не все его чувства отличаются ясностью. Например, он не совсем точно знал, в каком именно направлении надо двигаться, чтобы оказаться в Кейнбэрроу. Но все равно скакал вперед.

В сотый раз его рука инстинктивно потянулась к мешку на поясе, где находились странные предметы. В дружине их называли звездами. Моббс, ученый-гремлин, рассказавший о них Росомахам, говорил, что их правильное название – «инструменты». Но Хаскер предпочитал слово «звезды». Так легче запомнить.

Он не знал, что представляют собой эти предметы. Не знал он и того, в чем заключается их предназначение. Он знал одно: что-то произошло. Что-то такое, от чего он чувствовал некое загадочное единение со звездами.

Они пели ему.

Нет, «пели» – не совсем правильное слово. Звуки, раздававшиеся у него в голове, лишь приблизительно можно было назвать пением. С таким же успехом их можно было назвать шепотом, или заклинанием, или странной мелодией неведомого музыкального инструмента. Но все это было бы не более точным. Так что он остановился на «пении».