Татьяна Бродских - Чужими тропами

— Элен, что случилось? — налетел на меня Ривен, когда я поднималась по лестнице. — Меня вызвал Петрос. Лан подрался с Элом?

У нас с Ривеном наметился странный способ общения, он уже неплохо знал русский язык, память у него оказалось лучше, чем у меня, а я немного владела рамейским. Так и разговаривали, перемежая слова из разных языков. Что Лан сотворил с блондином, я не поняла, и маг для наглядности помахал кулаками. Ривен так уморительно изображал драку, что я не выдержала и рассмеялась. Маг тоже заулыбался, но тут его взгляд застыл, заметив что‑то за моей спиной, я резко обернулась и смех сам собой оборвался. Внизу лестницы стоял злой лорд и замораживающий ледяным взглядом Эл.

— Живы, здоровы, не дрались, — сказала по — рамейски, а по — русски добавила: — Ты зря беспокоился, Ривен.

— Да, я вижу, — нахмурился Ривен. — Элен, пойдем гулять?

— Не могу, улица холодно, нет шубы, — последнее слово я произнесла на русском, потому что не знала эквивалента в рамейском. И только наткнувшись на недоуменный взгляд Ривена, осознала, что мы друг друга недопоняли. Видимо, он предлагал просто уйти отсюда, а не на улицу сходить. В общем, вышло неудобно, еще подумает, что я что‑то прошу. И так не знаю, чем заплатить жене управляющего за вещи.

— Прости, Элен, я забыл. Я сейчас принесу, — почти сорвался с места Ривен, но я его остановила. Видимо, на эмоциональном порыве, все еще перемешивая слова, я попыталась доступно донести, что ничего не приму от него.

— Элен, ты потом отдашь деньги, когда заработаешь, — убеждал меня маг.

— Милорд не платит мне не «лури», — скривилась я, бросая недобрый взгляд на Ланьера. «Лури» — это мелкая медная монетка, много на нее не купишь, хлеб или что‑то из овощей в сезон. С названиями денег, здесь в ходу были золотые, серебряные и медные монеты, Ривен познакомил меня еще в первую неделю. Он высыпал их на стол и долго объяснял, рисуя карандашом в моем ежедневнике, какая монетка сколько стоит и что примерно на нее можно приобрести. За две декады я успела узнать, что рабства в этом мире нет, что все слуги получают жалование за свою работу. И только мне не платили, я была вынуждена ходить в одном и том же платье с чужого плеча, а чтобы не мерзнуть в коридорах замка, надевать под него джинсы. Хорошо на кухне всегда было тепло, да и в комнате приемлемо. Расставаться же с золотыми вещами, не зная их хотя бы приблизительную стоимость, я не собиралась. Мне бы найти ножницы, иголку с хорошими нитками и я бы сшила себе куртку из чехлов, пока же они дополняли мое одеяло, и спать мне было тепло.

— Лан, как это понимать? Ты не платишь жалование Элен? — Ривен был возмущен, это мягко сказано. Бедная девочка две декады работает с утра до ночи, но даже те жалкие крохи, что ей положены не получает!

— С какой стати, я должен ей платить?! — рявкнул в ответ Ланьер, которого порядком начали бесить защитники этой безродной девки. — Пусть довольствуется тем, что жива и здорова. И вообще, она живет в моем доме, ест мой хлеб, это она еще должна мне приплачивать, что я терплю ее в этих стенах, а не выкинул на улицу.

— Ты забыл, что это по твоей вине Элен попала в наш мир? Или мне напомнить, что она спасла твою жизнь? — Ривен не любил ругаться, но сейчас он не собирался отступать. За две декады общения с девушкой, он понял: Элен — замечательная, умная, добрая, рассудительная. Она была совсем не такой, какими преподносил женщин в своих рассказах Лан. Ривену все больше и больше нравилась эта девушка, только одного его расстраивало, в Элен не было магии.

— О да, неужели маленький Рив прозрел? — хмыкнул Элхард. — Ланьеру всегда было на всех плевать, кроме себя. Думаешь, для него что‑то значит долг крови? И это после того, как он сломал ни в чем неповинной девушке нос? Да — да, Лан, мы тут живем, как в маленькой деревне и слухи распространяются быстро. А уж после того, как ты устроил сцену удушения прямо в центральном холле замка, только ленивый не перемывал тебе кости. Тебя не удивило, что из близлежащих деревень исчезли все молодые и симпатичные девушки?

— Что ты несешь?! — ярость горела в груди Ланьера, грозя вырваться магическим пламенем.

— Только то, что чужой мир повредил твой рассудок, ведь только сумасшедшие избивают женщин, — зло произнес Элхард, которому нравилась стойкость девушки. Он и не думал приходить, знакомиться, просто услышал разговоры товарищей, а так же их спор о том, кому достанется новенькая. Эл за годы привык, что и аристократки, и простолюдинки от него шарахаются, тайком рисуя отводящий беду знак. Даже продажные женщины с опаской относятся к нему. Перегоревшие маги встречаются нечасто, но все наслышаны об их агрессии и неконтролируемых всплесках ярости.

Мужчине стало интересно, кого же с таким азартом делят молодые и не о чем вояки. А уж когда еда стала радовать своим вкусом и пошли разговоры, что это та самая девушка, которую Ланьер притащил из чужого мира, то не выдержал и решил сам на нее взглянуть. Тем более, что слухи полнились, кто‑то слышал рассказ целителя о сломанном носе девушки, кто‑то стал свидетелем их прихода и видел Элен в окровавленной одежде, да и свидетели разговора в холе нашлись. Поэтому, идя на кухню в первый раз, Элхард думал застать там сломленную несчастную девушку, насильно вырванную из своего мира и оплакивающую его. Но увидел совсем не ту картину, Элен все делала спокойно и с достоинством, за ней было приятно наблюдать, особенно Элу нравилось смотреть, как она управляется с ножом. Почему‑то в тонких пальчиках острый тесак, которым девушка с немыслимой скоростью нарезала овощи, вызывал у мужчины душевный трепет с налетом возбуждения. Но самое приятное было в том, что Элен от него не шарахалась. Оказывается, то забытое ощущение покоя, которое ушло вместе с магией, рядом с девушкой возвращалось, захватывая его в свои волны. Ему было комфортно просто сидеть неподалеку, наблюдать, и иногда позволять себе мечтать о том, что в жизнь еще не закончилась. Конечно, о женитьбе он ляпнул только чтобы позлить Ланьера, за то, что он разрушил его идиллию своим приходом. А может, и нет, слишком ошеломительным для него был поступок Элены, как она догадалась, что он голоден? Но даже не в этом дело, Элхард хотел, чтобы девушка на него посмотрела, подошла к нему, он и раньше сидел за тем столом, но никогда еще желание дотронуться до девушки не было столь остро.

— В рассудке повредился ты, если позволяешь себе все это повторять мне в лицо, — в руках Ланьера запылал огонь.