Татьяна Бродских - Чужими тропами

Татьяна Бродских

Чужими тропами

Пролог

— Танюша, ну какой сон, какие предчувствия? — мягко рассмеялся над моими страхами Денис. — Это все волнение. Вот увидишь, после свадьбы ты о них и не вспомнишь. Надо только пять дней потерпеть, а потом мы поедем в отпуск — только ты и я.

Я была готова согласиться со своим женихом, это все волнение и запоздалые мысли о том, а не поторопились ли мы с таким серьезным решением. С Денисом мы познакомились меньше полугода назад, он вихрем ворвался в мою размеренную жизнь. Я не успела оглянуться, как он прочно обосновался в моем сердце, а потом и квартире. До нашего знакомства Денис жил с родителями, хотя и имел неплохую работу. Просто, как объяснил он мне, до встречи со мной у него не возникало желания жить отдельно. Ведь дома его всегда ждал горячий ужин, любящие родители и младшая сестра. А вот меня никто не спрашивал, родители развелись, когда мне было четырнадцать. Отец сразу откупился от алиментов и дальнейших встреч со мной, купив на мое имя маленькую однушку. Мать в тот же год вышла повторно замуж, приведя отчима в нашу квартиру. Наши с ним отношения не заладились, мужчина был почему‑то уверен, что я всем ему обязана, ведь это он меня кормит и одевает. А то, что моя квартира приносила неплохой доход, об этом он даже не вспоминал. Мать была беременна, поэтому ни во что не вмешивалась, а я никогда не любила ругаться, поэтому просто отмалчивалась или уходила к подруге. Иногда даже ночевала у нее. И опять же слышала упреки и крики, дядя Леша был уверен, что я пойду по наклонной и принесу в подоле. А когда родился братик, на меня полностью скинули всю работу по дому: убрать, приготовить, погулять с ребенком, сводить его в поликлинику. Одноклассники смеялись, а новый педиатр спустя полгода поинтересовался, кто я мать или сестра.

После девятого класса я пошла в колледж на технолога пищевой промышленности. В школе уговаривали остаться, пророчили мне великое будущее, но у меня было одно желание — как можно скорее пойти на работу, чтобы жить отдельно. В день своего восемнадцатилетия я собрала свои документы, вещи и ушла. Моя квартира как раз пустовала, одни жильцы съехали, отчим срочно искал других, но я решила иначе. У меня были скоплены кое — какие деньги, со второго курса я подрабатывала сначала посудомойкой, потом помощником повара в одном ночном кафе. Отчим был уверен, что я таскаюсь по притонам, орал, пытался воспитывать, обнюхивал, и стабильно раз в месяц заставлял делать тест на наркотики и беременность, благо в аптеке этого добра хватало. А я молчала, не оправдывалась и ничего о себе не рассказывала. Сейчас, по прошествии четырех лет, я понимаю, что надо было сказать все. Возможно, тогда бы у нас не было таких тяжелых отношений. Но меня больно задело недоверие матери, то что она всегда была на стороне отчима, будто это не она меня родила и вырастила. Сколько раз я слышала ее жалобы, что я пошла характером в своего отца, что так же, как он никого не люблю и не ценю их с дядей Лешей заботы обо мне.

Конечно, в первое время мне было тяжело жить одной, денег постоянно не хватало. Я питалась остатками с блюд в кафе. Не объедками, а именно остатками. Особенно везло в выходные, когда проходили то свадьбы, то какие‑нибудь гулянки с большим количеством гостей. Блюд в таких компаниях заказывают много и после чрезмерного употребления спиртного, уже никто не следит — все ли было выставлено на стол. Кто‑то скажет: обман, воровство или еще как‑нибудь похуже это назовет. Я тоже так считала в душе, ровно до того момента, как не узнала что такое голод. Это страшно, в наше время еда везде, но когда у тебя нет денег, то это становится пыткой. А еще я работала там, где еду готовят. Я всегда была излишне гордой, мне тяжело просить людей о чем‑то. Я даже не ходила к матери, хотя знала, что, несмотря, на ее ворчание и попытки воззвать к моей совести, она всегда меня накормит. Нет, я ушла и никогда больше не появлялась в их доме, звонить звонила, каждый раз говоря, что у меня все хорошо.

На работе меня стали подкармливать после моего голодного обморока. Александр Петрович или просто Петрович, как его называло большинство, наш шеф — повар, лично следил за тем, чтобы я ела перед тем, как заступить на смену. А после нее вручал пакет с одноразовыми контейнерами с чем‑нибудь вкусным. Я работала два через два, сложно было совмещать ночную работу и учебу, выезжала на одном упрямстве и хорошей памяти. Год назад я закончила колледж и сразу сменила работу, очень уж хотелось выспаться. Странно, но за годы своего вынужденного одиночества, у меня ни разу не возникло мысли вернуться к матери или попроситься жить к отцу, обеспеченному бизнесмену. Я вообще не планировала заводить семью, мужчин всегда сторонилась. Смешно вспомнить с каким благоговением и недоверием смотрел на меня Денис после нашего первого раза. Я почему‑то постеснялась сказать ему, что мужчин в моей постели еще не было. Чувствовала неловкость из‑за своей неопытности, но Денис наоборот был счастлив и в ту же ночь сделал мне предложение. Так и сказал: «Теперь, как порядочный человек, я обязан на тебе жениться». Я посмеялась над избитой шуткой, а он на следующий день пришел с цветами и кольцом, а через неделю и вовсе ко мне переехал.

Я тяжело схожусь с людьми, мне потребовалось почти четыре месяца, чтобы научиться доверять Денису настолько, чтобы стать его. И вот прошло всего два месяца, как наша свадьба не за горами. Люблю ли я его? Что нас ждет впереди? Искоса глянула на своего жениха, он умело вел машину и что‑то мне рассказывал. Улыбался, я видела ямочки на его щеках, он иногда бросал на меня лукавые взгляды, подмигивал. Я улыбалась в ответ, с Денисом по — другому и не получалось, он был полной моей противоположностью, как внешне, так и характером. Истинный блондин с голубыми глазами, веселый, обаятельный, коренастый и я, замкнутая в себе худощавая темноволосая шатенка с карими глазами в желтую крапинку. Денис сказал, что влюбился в меня с первого взгляда, стоило только увидеть эти «солнечные зайчики» в моих глазах. От таких признаний мне становилось неловко, ведь я до сих пор не могла сказать, что люблю Дениса. Мне с ним было хорошо, комфортно, радостно и уютно. Но вот страсть, ревность, какую‑то дикую феерию чувств, как это описывают в любовных романах, я не испытывала. Может, мне просто это не дано?

— Котенок, я машину глушить не буду, — произнес Денис, останавливая машину у торгового центра. — Я только в банкомат заскочу, деньги сниму.

— Хорошо, — смущенно улыбнулась и кивнула жениху. За два месяца я так и не привыкла к его ласковым «котенок», «малыш», «солнышко», меня никогда так не называли и слышать такие слова от Дениса было непривычно. А вот «Танюша» мне понравилось сразу и безоговорочно. Он еще как‑то по — особенному произносил мое имя, нежно, певуче, сердце сразу пускалось вскачь. Это ли не любовь? Почему она должна у меня быть обязательно пылкой и страстной? Ведь не в моем характере проявлять чувства.